Шахрзад Эльганян, которая в настоящее время работает фоторедактором новостей «NBC News», работала со многими фотожурналистами, чей инстинкт заключается в том, чтобы бежать навстречу опасности, пишет журналист JTA Говард Лови.

По словам Эльганян, это «знак мужества, сочувствия и чувства ответственности за своих собратьев». Этот инстинкт – часть того, что связывает Эльганян с ее дедом, тегеранским бизнесменом Хабибом Эльганяном, который был главой Еврейской ассоциации Ирана до его казни во время исламской революции в 1979 году. Самый известный светский еврейский лидер Ирана мог бы спастись, но вместо этого предпочел остаться в Иране, помогая евреям. «Он остался там, чтобы защитить еврейскую общину, которой он руководил с 1959 года, и то, что он построил с нуля», – заявила Эльганян.

В своей книге «Титан Тегерана: от еврейского гетто до корпоративного колосса и расстрельной команды — жизнь моего дедушки», опубликованной «Associated Press» в ноябре, Эльганян не только исследовала смерть своего деда, но и прославила его жизнь. Как бизнес – «титан», который вместе со своими братьями возглавлял конгломерат, производивший, среди прочего, пластмассы, холодильники, печи и алюминий, Хабиб сыграл важную роль в дореволюционной модернизации Ирана. (В 1962 году братья построили в то время самое высокое частное здание в Иране, «Plasco Building».) Будучи евреем, он извлек выгоду из кратковременной атмосферы толерантности, хотя и с ограничениями, при шахе. Фактически, жизнь деда Эльганян совпала с «золотой эрой» для иранских евреев, заметила она JTA. Но в конце концов Хабиба постигла участь, которая кажется знакомой евреям многих народов во многие времена истории — он был сделан козлом отпущения и казнен за предполагаемую тайную преданность Израилю.

Эльганян было 7 лет 8 мая 1979 года, когда ее дедушка был убит по сфабрикованным обвинениям в шпионаже в пользу Израиля. В сентябре 1978 года она и ее семья покинули Иран в целях безопасности, уехав в Соединенные Штаты. У нее все еще есть памятная монета с изображением шаха с одной стороны и меноры с другой. Она предназначалась для отмечания годовщины поселения евреев в Иране, и Хабиб внес 40000 долларов на ее выпуск. Именно так чувствовал себя сам Хабиб: иранцем и евреем. «Как он себя чувствовал и как его видели – это разные вещи», – отметила Эльганян. «Он был иранцем и евреем, как я американка и еврейка. Никто не может отнять это у нас».

Однако Эльганян обнаружила, что еще в 1964 году Хабиб был известен будущему аятолле Рухолле Хомейни, который в своей речи выступил с завуалированной угрозой еврейскому лидеру. «В своей речи против усилий Ирана по модернизации он ясно дал понять, что в стране, которой он будет править, не будет места успешному еврейскому бизнесмену», – рассказал Эльганян. «Хомейни не считал моего деда иранцем. Это старый антисемитский образ двойной лояльности, за исключением того, что для Хомейни это даже не было двойной лояльностью. Это была верность только Израилю». В конце концов, это было обвинение, которое привело к казни Хабиба расстрельной командой. «Это обвинение лучше всего описать тремя словами: ксенофобное, туманное и бессмысленное», – заявила Эльганян.

Превращение в козлов отпущения евреев, и Хабиба в частности, было развлечением не только исламских революционеров. Шах также арестовывал Хабиба. И хотя Эльганян не винит шаха в возможной казни ее деда, она заметила, что он был ответственен за создание среды, которая сделала революцию возможной. «Один неэффективный тоталитарный режим был заменен другим деспотическим правительством», – отметила она. «У старого, предположительно дружественного евреям, были данные секретной службы о поездках моего деда в Израиль, когда для него было совершенно законно находиться там. Шах также сделал моего деда и других бизнесменов козлами отпущения за инфляцию, потому что шах не знал, как исправить разрушенную экономику Ирана».

У Хабиба были прочные связи с Израилем, и он помог многим иранским евреям переехать туда при помощи «Магбит», израильской организации, которая собирала деньги для поддержки репатриации в страну. Он и другие иранские еврейские лидеры совершили организованную «Магбитом» поездку в Израиль в 1974 году, подробности которой оказались в секретном досье на Хабиба, которое хранилось тайной полицией шаха. «Он помогал иранским евреям совершить алию задолго до революции. Но мое исследование не показало, что это произошло потому, что он считал Иран небезопасным для них», – рассказала Эльганян. «Он думал, что Израиль стал большим событием в истории евреев. На самом деле, когда он поехал в Израиль, «Магбит» не была удовлетворена количеством евреев, репатриировавших в Израиль из Ирана».

Что касается самого Хабиба, Эльганян заметила, что он был в «наушниках с шумоподавлением», так как революция была в разгаре. Но, по ее словам, дело было не только в том, что он не верил, что ему угрожает опасность. Хабиб хотел оказаться там, где он мог бы больше всего помочь своему народу. «Он был лидером евреев и, узнав, что ситуация была опасной для них в 1979 году, он не собирался наблюдать, как им причиняют боль», – заявила она. Но Хабиб уже в середине 1950-х годов отправил своего сына, отца Эльганян в Америку. Эльганян пишет, что она была «озадачена» тем, почему Хабиб «выселил своего собственного сына и отправил его в Америку», хотя сам не поехал туда, но она высказала некоторые предположения. «К тому времени он уже был очень привязан к Ирану, где евреи имели глубокие корни на протяжении тысячелетий», – заметила она. «Он и его брат Давуд активно участвовали в благотворительности, чтобы поддержать иранских евреев. Он также укоренился на базаре с 1936 года, когда у него был собственный бизнес до того, как он стал партнером своих братьев».

Что касается того, следует ли интерпретировать историю ее деда как поучительную историю для евреев, добившихся большого успеха где-нибудь в диаспоре, Эльганян подчеркнула, что это выходит за рамки ее исследования. «Я написала эту книгу, чтобы информировать людей, и не хотела, чтобы часть истории была потеряна», – сказала она. «В целом, это важно для мониторинговых организаций и журналистов – документировать действия антисемитов по всему миру и отслеживать их. Свободная пресса помогает разоблачить и увидеть реальность такой, какая она есть». Но для нее это не просто «кусочек истории». Это очень личное. «Больно думать, что он был один во время суда, не мог ни с кем попрощаться перед казнью, и что моему отцу пришлось узнать об этом по радио в Нью-Йорке», – рассказала она. «Я много плакала, когда писала эту книгу, но я знала, что восстанавливаю то, что было разрушено, чтобы это никогда не было забыто».

Публикуя книгу о своем дедушке, Эльганян надеялась вернуть к жизни его достижения. «Книга повествует о событиях, которые привели к его казни, но это также и прославление его жизни, и то, что пули не могут уничтожить», – заявила она. «Тогда он был один, но теперь его история будет жить в домах и сердцах читателей».