В новом фильме «Последняя» 92-летний матриарх нью-йоркской еврейской семьи раскрывает секрет, который потрясает ее членов до глубины души. Клэр, страдающая от неизлечимого рака мозга, решает рассказать своим внукам и правнукам правду о том, что она – немка-нееврейка, которая изображала из себя еврейку со времен Второй мировой войны. Кроме того, она была активным членом нацистской партии, которая работала медсестрой и помогала врачам-убийцам в Аушвице.

Может быть трудно принять любое признание на смертном одре, но это полная неожиданность – и, несомненно, кошмар каждой еврейской семьи. Откровение происходит практически в начале этого интеллектуального фильма. Оставшаяся часть двухчасового фильма, насыщенного диалогами, посвящена эмоциональным последствиям: каждый член семьи реагирует по-разному в течение следующей недели, пока Клэр готовится вылететь в Орегон, где она планирует совершить самоубийство с помощью врача.

Фильм «Последняя», который выходит в прокат в Нью-Йорке 29 марта, – это седьмой фильм независимого режиссера Джеффа Липски. Геноцид не был первоначальным толчком его вдохновения для создания нового фильма. Скорее, 65-летний Липский был заинтригован решением своего племянника и его новообращенной жены стать приверженцами ортодоксального модернизма. «Это была искра, но мне нужна была история, драма», – говорит Липски о том, как он придумал провокационную предпосылку фильма. Чтобы вписать предысторию Клэр в реальную историю, Липски вплел в вымышленные рассказы реальные фигуры нацистов из Аушвица, включая доктора Карла Клауберга и доктора Хорста Шумана.

Клауберг был гинекологом-исследователем, который изучал лечение прогестероном, чтобы помочь бесплодным женщинам забеременеть. В Аушвице в 1943 и 1944 годах он проводил эксперименты по разработке метода массовой стерилизации путем введения токсинов непосредственно в матку 700 женщин, провоцируя сильную боль или смерть. Шуман, который первоначально работал над нацистскими программами эвтаназии, был переведен в Аушвиц в 1941 году, где он также проводил ужасные медицинские эксперименты, направленные на стерилизацию. Эти нацистские врачи были признаны военными преступниками, но оба смогли избежать суда. Клауберг умер в 1957 году, а Шуман в 1983 году.

Когда Клэр показывает своей семье тайник со старыми фотографиями, дневниками и письмами, она говорит им, что ее мать, беременная проститутка, которая могла потерять ребенка (Клэр) из-за болезни, обратилась за помощью к Клаубергу. Он не смог спасти мать, но ребенок выжил. Он поместил маленькую Клэр в хороший приют в Лейпциге и регулярно навещал ее, став ее отцом и наставником. С приближением войны Клауберг записал 14-летнюю Клэр в программу по уходу за больными, а затем привез ее в Аушвиц.

«Это было самое безопасное место, где я могла бы быть», – говорит нераскаявшаяся Клэр своему принадлежащему к ортодоксальному модернизму правнуку Джошу и его новой жене Оливии. Клэр, прекрасно сыгранная актрисой-ветераном Ребеккой Шулль, делает это заявление как часть почти непрерывного 45-минутного монолога. Шулль, наиболее известная своей ролью Фэй Кокран в комедийном сериале NBC «Крылья» 1990-х годов, рассказала «The Times of Israel», что она готова принять вызов – даже в возрасте 90 лет. Именно исполнение Шулль делают «Последнюю» фильмом, который стоит посмотреть.

«Я нашла сценарий очень шокирующим, но я согласилась сделать это, потому что это интересная история, и мне раньше нравилось работать с Джеффом над несколькими фильмами. Не могу сказать, что я не испытывала некоторую двойственность в отношении этой роли. Я не сочувствую этой женщине», – сказала Шулль. Жительница Нью-Йорка Шулль посвятила лето изучению своего длинного монолога, произнося его с убедительным среднеевропейским акцентом. Она сказала, что ей приятно взять на себя задачу передать историю Клэр, сердце фильма. «Было интересно узнать, кто эта женщина. К ее чести, она матриарх хорошей еврейской семьи. Это, конечно, резкий контраст со второй личностью, которую она раскрывает», – сказала Шулль.

Собственное прошлое Шулль сильно отличается от прошлого ее персонажа. Она родом из известной еврейской семьи сионистов. Ее дедушкой по материнской линии был Симха Альтер Гутман родом из Одессы, ведущий еврейский писатель и редактор, известный под псевдонимом Бен-Цион. Он, вместе с Бяликом и Иешуа Равницким, основал издательство «Мориа», и был одним из первых поселенцев в Тель-Авиве. Дядей Шулль по материнской линии был известный израильский художник Наум Гутман. Мать Шулль переехала из британской подмандатной Палестины в Нью-Йорк, чтобы получить ученую степень, и там она встретила отца Шулль. Он тоже был из Палестины и приехал в США изучать право. Молодая пара осталась в Нью-Йорке и устроила там свою жизнь. У Шулль был младший брат, покойный писатель, политический деятель и демограф Бен Дж. Ваттенберг.

«Мои родители и другие члены нашей еврейской общины были травмированы, когда узнали о Холокосте», – вспоминает Шулль, которая была подростком в конце войны. В «Последней» Клэр, которая забеременела от Клауберга в Освенциме, приезжает в США в последние годы войны, выдавая себя за беженку-еврейку. Охотник за нацистами Эфраим Зурофф из Центра Симона Визенталя ставит под сомнение эту часть повествования. Зурофф не видел фильма, но после того, как журналист рассказал ему о его сюжете, он сказал, что для Клэр было бы невозможно въехать в США в качестве беженки-еврейки. «Евреи могли покинуть Германию до 1941 года, а Польшу – до 1942 года, но не после этого. Но это не относится к делу, потому что США не пускали евреев», – сказал Зурофф.

Липски объяснил, что за этим поворотом сюжета стоит его опыт. Как Клэр объясняет это Джошу и Оливии, Клауберг организовал фальшивые документы для нее через старые контакты, которые у него были в нацистском Центральном бюро по еврейской эмиграции в Вене, и использовал золото, украденное у еврейских жертв в Аушвице, чтобы платить взятки. Нереализованный брак Клэр с патриархом семьи «папой Мойше» изначально был обманом. Он тоже был беглецом-нацистом, притворяющимся еврейским иммигрантом. Существуют и другие отрывки «Последней», которые не звучат правдоподобно для зрителей, знакомых с еврейской историей и жизнью, включая неправильные ссылки на консервативный иудаизм. Также Джош и Оливия не соблюдают современный ортодоксальный дресс-код. Джош не носит кипу все время, а Оливия появляется с непокрытыми волосами и в нескромной одежде, и даже купальных костюмах.

И снова Липский поддержал свой выбор, сказав, что эти моменты отражают его опыт человека, выросшего в консервативной еврейской семье, а также опыт его племянника и его жены как приверженцев ортодоксального модернизма. Помимо этих деталей, общая картина фильма — это опустошенная семья, борющаяся с шокирующим признанием своего матриарха.

Мелоди, внучка Клэр, злится на свою покойную мать – которая знала истинную личность Клэр – за то, что она не рассказала ей об этом. Муж Мелоди Гарри, автор комиксов, планирует издать книгу, вдохновленную историей Клэр, и заработать на ее грехах ради финансового блага его семьи. Джош переживает экзистенциальный кризис, когда он понимает, что он на самом деле не является галахическим евреем. Он немедленно строит планы пройти гиюр, и без всякой уверенности предлагает семье передать Клэр в руки правосудия (Зурофф сказал, что расследование истории, подобной истории Клэр, было бы возможно, но было бы легче подтвердить, что кто-то был охранником лагеря, чем медсестрой.)

Кажется, только Оливия, которая так радостно приняла иудаизм как новообращенная, готова попытаться понять Клэр. Именно она настаивает на том, чтобы сопровождать Клэр в Орегон. Нам остается только удивляться, почему Клэр решила причинить такую ​​боль своим любимым потомкам. Очевидно, для нее было важно раскрыть свой секрет перед смертью, чтобы сохранить память о матери, с которой она никогда не встречалась. Но стоило ли это того? Клэр утверждает, что действовала из любви – или это действительно извращенная жестокость? Этот секрет она унесет с собой в могилу.

timesofisrael.com