В 1986 году раввин Гарольд Шульвэйс нанял автора книги для детей Малку Друкер и фотографа Гей Блок, чтобы начать проект документирования «спасателей», европейцев-не евреев, которые, с риском подвергнуться пыткам и казни, спасали евреев во время Холокоста.

В Яд Вашем, Мемориале жертвам Холокоста в Иерусалиме, где их чествовали и сажали деревья, проходили церемонии, посвященные этим храбрым душам. Но их достижения были мало известны. «Я встретила Малку в 1985 году, – сказала г-жа Блок в недавнем интервью, – и в 1986 году она сказала мне: «Мой раввин Гарольд Шульвейс из Энсино – отличный, великий человек. Он уже 25 лет хочет, чтобы кто-то написал книгу о спасателях». «Никто не хотел обращать внимание на их истории, потому что пережившие Холокост сказали, что это обеление Холокоста, и он  не мог найти никого, кто мог бы это сделать».

Писатель и фотограф начали беседовать с некоторыми из спасателей, которые переехали в Южную Калифорнию, но в конце концов они отправились в Канаду и Европу для проведения 100 интервью. Они работали над проектом с 1986 по 1988 год, а в 1992 году г-жа Блок провела персональную выставку в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Отдельная передвижная выставка была подготовлена «Кураторской помощью» и прошла на 50 площадках за 11 лет. Г-жа Друкер написала оригинальный текст, г-жа Блок сделала портреты и отредактировала интервью, а Синтия Озик внесла вклад в итоговую книгу «Спасатели: портреты морального мужества в Холокосте».

Теперь в 30-ю годовщину проекта «Спасатели», г-жа Блок надеется возобновить выставку в 21-м веке. Она говорит, что эти истории могут вдохновить других на стойкость в трудные времена. «Каждый спасатель был настолько разным; каждый был особенным», – сказала она. «Не было никакой формулы. Но к тому времени, когда мы встретились с ними много лет спустя, у них не всегда была такая легкая жизнь. Для меня было самой большой честью познакомиться с этими людьми».

Мария, графиня фон Мальцан, была ветеринаром, живущим в Восточном Берлине во время ее интервью. Она рассказала о том, что выросла в 18 000 акровом поместье в силезском регионе Германии, с невероятным богатством, любящим отцом и жестокой и неумолимой матерью. Семейное бунтарство впервые заставило ее стать членом подполья в Берлине во время войны. «Мне было легко противостоять нацистской власти, потому что я всегда сопротивлялся авторитету моей матери», – сказала она. Графиня скрывала евреев в секретном отделении в своем диване (и среди других мест) и однажды предложила офицеру СС стрелять в него, пока ее будущий муж, Ганс, все еще был внутри. К счастью, он назвал ее слова блефом. «Я была королевой на черном рынке все время войны, – вспоминала она, – но я должна была быть хороша в этом, потому что у меня было так много лишних людей. Я всегда говорила, чтобы ни случилось, я предпочитаю быть в трудной ситуации, чем ложиться спать с нечистой совестью».

Густав Микулай был воспитан в семье социал-демократов в Будапеште и вырос с еврейскими друзьями и соседями. Как начинающий музыкант, он был впечатлен студентами-евреями, с которыми он сталкивался в школе. «Евреи были способными, и все им завидовали», – сказал он. «Я понял это с самого начала. Я не мог быть антисемитом, во-первых, потому что я думал, что это будет аморально, а во-вторых, потому что я думал о себе достаточно хорошо, что мне не нужно завидовать им». Г-н Микулай в конце концов женился на еврейке-музыкантше, а затем спрятал ее и ее родителей, когда немцы вторглись в марте 1944 года. С этого момента он посвятил себя спасению как можно большего числа евреев. Быть бойцом сопротивления требовало огромных жертв, потому что, как он сказал: «в это время Холокоста я обнаружил, что могу убить любого, кто был мне подозрителен. Это было ужасное время для человечества».

Г-н Микулай смог оглянуться назад, зная, что он не был сторонним наблюдателем, наблюдая, как мир был охвачен хаосом. Глядя со своего шестка в Бонне, Германия, он знал, что он изменил ситуацию. «Я думаю, что во всех случаях мне удалось спасти как минимум 50 человек, а может быть, 80 или сто», – сказал он. «Я доволен тем, что мне удалось спасти детей, которые теперь женаты и имеют своих детей, которые не прожили бы такую жизнь без моей помощи».

Ян Карский был польским разведчиком, который в итоге стал профессором Джорджтаунского университета в Вашингтоне. Как реальный Джеймс Бонд, он однажды отправился в Словакию и Венгрию на разведку, и был в конечном счете пойман немцами, прежде чем был спасен польским сопротивлением. Вскоре после этого он был завербован еврейским подпольем, чтобы передать новости о Варшавском гетто и уничтожении евреев непосредственно Уинстону Черчиллю и Франклину Д. Рузвельту. Но сначала ему пришлось посетить гетто, чтобы убедиться в этом самому. «Гетто было жутким», – сказал он в своем интервью. «Это была не часть мира. Это не было частью человечества. Я не принадлежал этому месту. Той ночью меня вырвало кровью. Я видел ужасные, ужасные вещи, которые никогда не забуду. Поэтому я согласился сделать то, что они просили».

Карскому удалось встретиться с обоими лидерами, но он был разочарован, услышав, что они не желают напрямую тратить ресурсы на то, чтобы остановить Холокост, поскольку их внимание было сосредоточено на войне. «Помогать евреям не было преимуществом военной стратегии союзников», – сказал он. Когда он спросил президента, какое послание он должен передать Польше, Рузвельт ответил: «Вы скажете им, что мы выиграем войну, и враг будет наказан за свои преступления. Справедливость восторжествует. Скажите своему народу, что у него есть друг в этом доме. Это то, что вы им скажете».

София Баницкая из Варшавы посещала своего друга Рут в Стейтен-Айленде, когда она дала интервью для проекта «Спасатели». Она и ее мать были неотъемлемой частью польского сопротивления после того, как ее отец был убит российской бомбой в 1941 году. Как и некоторые другие спасатели, она и ее мать избегали обнаружения все время, пока они сражались с нацистами. «Я никогда не была допрошена или поймана, хотя я не знаю, почему», – сказала она. «Мне просто повезло. Удача, это была только удача, потому что я держала людей и оружие в моем доме с зимы 1941 года до польского восстания в августе 1944 года». Однако она была согласна со многими из своих коллег-спасателей, заявив о своем желании, чтобы эти истории были распространены в будущем. «Есть много людей, которые спасли мою веру в человечество, и именно поэтому людям важно знать об этом времени, о Польше во время войны и о том, что были те из нас, кто действительно пытался спасти евреев», – сказала она. «Нужно, чтобы дети знали, что были такие люди».

Аарт и Йохте Вос жили в колонии художников под названием Лаурен, недалеко от Амстердама, и их дом стал надежной стоянкой (настолько, что у них когда-то было 36 человек, скрывающихся там). «Все больше людей приходили прятаться в нашем доме», – сказала Йохте. «У нас были матрасы по всему полу, и их нужно было замаскировать на случай, если немцы придут». Смелость пары вызывала споры внутри дома, а один из их собственных детей подвергал сомнению риски, которые они принимали. Однако это никогда не было вопросом для них, поскольку они не могли стоять сложа руки, пока немцы забирали их соотечественников. «Голландия была как семья, и часть этой семьи была в опасности», – сказал Аарт. «В этом случае еврейская часть. Немцы угрожали нашей семье. Мы не думали: «Что нам делать?» Мы только делали».

Хелен Якобс, которая родилась в Берлине, работала с группой под названием Confessing Church передававшей ложные документы и идентичности немецким евреям. В конце концов, ее кружок поддельщиков был отслежен гестапо, и она была арестована в 1943 году. В своем интервью она сказала: «С детства я считал, что каждый из нас, кто получает дар жизни, несет ответственность за нашу собственную жизнь и за то, чем и кем мы решили окружить себя. Вот почему я воевала с нацизмом». Якобс провела 20 месяцев в тюрьме за ее «преступления», а когда ее выпустили, выяснилось, что ее дом был сожжен. Как немец, который сражался с нацистами, она чувствовала, что это ее долг бороться. «Я всегда знала, насколько это опасно, но я сделала это для человечества, и потому, что я была патриотом», – сказала она. «Мне было стыдно за то, что делали немцы».

Агнешка Будна-Видершал была опрошена в Израиле, где она жила со своим вторым еврейским мужем Шимоном. Она защитила своего первого еврейского мужа, Мотла, в Польше во время войны, а также спасла его братьев. Она описала свой наглый план выкрасть своих зятьев из гетто и вывезти в безопасное место: «Я притворилась, что пьяна, пока оба брата по обе стороны от меня, каждый из них держал меня под мышкой. На улице были нацисты. Я знала, что мы наверняка столкнемся с одним из них, и когда мы это сделали, он просто взглянул на меня и сказал с отвращением: «Ах, эти поляки!» И он пошел своим путем, и мы пошли своим!» Несмотря на то, что ее семья пережила Вторую Мировую войну нетронутой, Мотл вскоре умер от диабета. Хуже того, в 1954 году, в период роста антисемитизма, дочь Агнешки Белла была убита бандой польских подростков. Через несколько лет Агнеша и Шимон переехали в Израиль.

Питер и Джойс Мидема были опрошены в их доме в Канаде, куда они эмигрировали в 1952 году. Он был пресвитерианским священником в Голландии и был ранним сторонником помощи евреям перед лицом нацистского натиска. У него был инсульт в конце жизни, и его жена говорила от его имени. Они работали вместе, чтобы приютить и поддержать евреев во время войны. «Он думал, что должен практиковать то, что он проповедовал», – сказала она. «Он всегда был на шаг впереди», и сказал своим прихожанам: «Если вы откажетесь открыть свой дом и сердце невиновному беглецу,  вам нет места в сообществе правых».

Семми Рикерк работала с мужем Йоопом Уортманом чтобы спасти евреев в рамках голландского Сопротивления. «Моя сестра тоже помогла, но в то время я этого не знала», – сказала она в своем интервью. «Вы никогда не говорили никому ничего, что им не нужно было знать. Мой муж использовал любого, кому он мог доверять». В 1942 году они организовали попытки украсть и подделать документы, чтобы помочь евреям сбежать, но позже сосредоточили свою энергию на спасении детей. (Г-жа Рикерк усыновила беженца во время войны). Когда Йооп Уортман был схвачен, а затем убит в Берген-Бельзене в 1944 году, г-жа Рикерк стала делать его работу сама: «Мне пришлось продолжить его работу, до конца войны», – сказала она. «Они дали мне книгу, в которой перечислены 300 имен и сказали: «Это люди, которые прячут детей. Каждый месяц ты должна брать для них продовольственные карточки и деньги. «Банки предоставили деньги от голландского правительства в изгнании, и наша организация предоставила продовольственные карточки».

Иоганн де Врис, угольщик, и его жена Янке взяли двух еврейских детей-брата и сестру по имени Саломон и Ева Харингман – в свой дом в южной Голландии в 1942 году. Они воспитали их вместе со своими двумя детьми и также были приемными родителями для других беженцев на короткий срок в качестве части подземной железной дороги. Вначале еврейские дети воссоединились со своей матерью в Амстердаме после войны, а затем переехали в Израиль, когда она умерла в 1947 году.

Когда Гей Блок и Малка Друкер беседовали с г-ном де Врисом, он жил в Онтарио и, звался Джо. Вспоминая о первоначальном затруднительном положении миссис Харингман, он сказал: «Каково это, должно быть, было для той матери, отдать своих детей кому-то, кого она не знала». Стефания Подгорская-Буржмински, родившийся в маленькой деревушке в Польше, была опрошена в офисе своего мужа-стоматолога Джо в Массачусетсе. Она спасла его и двух его братьев, спрятав группу из 13 евреев в коттедже, который она купила во время войны. Родители Джо и двух его других братьев были захвачены нацистами, но он сбежал, прыгнув с поезда и вскоре появился в доме Стефании. «Бедный Джо, он был грязным, а одежда была тряпкой», – пересказала она. «Я дала ему свою ночную рубашку. Джо плакал всю ночь, а моя сестра смеялась над ним в моей ночной рубашке. Я объяснил своей сестре, кто такой Джо, что он еврей, что немцы хотят его убить, и что мы должны ему помочь». Они пережили войну, и Джо обратился в католицизм, чтобы жениться на Стефании.

Ей было очень трудно обсуждать прошлое, и г-жа Блок вернулась через год на второе интервью, чтобы лучше понять историю. «Я много работаю весь день, помогая Джо в его стоматологической практике», – сказала она ей. «Каждый раз, когда мне приходится давать интервью, такое как это, оно возвращает все воспоминания, и я не могу спать в течение нескольких ночей».

Алекс и Мела Рослан живут в Клируотере, штат Флорида. Они родом из Польши и жили возле Белостока во время войны. У него был текстильный бизнес, и он заметил, что его еврейская клиентура исчезла, поэтому он надел звезду и вошел в гетто. «Я видел так много детей, голодных и голодающих», – сказал он. «Они были такими тощими. Родителей перевели на «фермы», но мы знали, что это значит. Я пришел домой и сказал Меле, что мы должны что-то сделать. Мы решили поехать в Варшаву». Молодая пара сняла квартиру и, в конце концов, спрятала трех молодых богатых братьев: Якова, Шолома и Давида Гутгельтов. Хотя они никогда не были обнаружены, трагедия все же случилась: Шолом умер от болезни, а сын Росланов Юрек был убит нацистским снайпером. Но Яков и Давид пережили войну и в конце концов воссоединились со своим отцом в Израиле.

Алекс и Мела переехали в Америку, и все они потеряли контакт в течение многих лет. В 1980 году Давид переехал в Америку, чтобы учиться в Калифорнийском университете в Беркли, и воссоединился с семьей, которая спасла ему жизнь. «Сначала я не узнал его, – сказал Алекс. «Я не видел его так долго, и у него была борода. Но потом он обнял меня. Дэвид – математик, а Яков — ученый-ядерщик.

nytimes.com