Последний роман Николь Краус напоминает о еврейском мистицизме и Кафке
Оба главных героя нового романа Николь Краус «Лесная тьма» находятся в кризисе.
Жюль Эпштейн, 68-летний манхэттенский адвокат, недавно развелся со своей женой, с которой прожил много лет, и ушел из фирмы, где он был партнером в течение четверти века.
В начале романа рассказывается, что он «заразился болезнью радикальной благотворительности». Он отдал свои картины музеям, свой перстень-печатку своему швейцару, а свои часы «Патек Филипп» племяннику. И он собирается уехать в Израиль, чтобы создать памятник своим родителям, которые недавно умерли. Там он встречается с харизматичным американским раввином Менахемом Клаузнером, который принадлежит к мистической еврейской секте и попытается привлечь его в странный проект воссоединения потомков царя Давида.
Между тем по другую сторону Ист-Ривер успешная молодая писательница по имени Николь, чья жизнь имеет мимолетное сходство с жизнью автора, переживает собственный кризис идентичности. Ее брак разваливается, она не может спать, и ее преследует странное ощущение «пребывания одновременно в двух местах », а также повторяющийся образ гостиницы в Тель-Авиве, где она провела отпуск в детстве.
Делая импульсивный шаг, чтобы преодолеть свой творческий кризис, она едет в этот отель. Там она встречается с темной личностью по имени Элиезер Фридман. Фридман пытается вовлечь ее в странный проект, который предполагает альтернативную жизнь и смерть для Кафки. Он выбрал ее, говорит он, потому что она как Кафка, она принадлежит еврейскому народу. «Вы дополняете еврейскую историю, – говорит он. – Мы очень гордимся Вами».
Жюль и Николь, о чьих судьбах рассказывается отдельно, – его в третьем лице и ее в первом – в конечном итоге окажутся в пустыне, где каждый из них подвергнется изменяющей их жизни метаморфозе (см. Кафку). Но по мере того, как роман направляется к апокалиптическому кульминационному моменту, описываемая история становится все более невероятной. Клаузнер и Фридман, кажется, существуют временами исключительно для того, чтобы разглагольствовать о Ветхом Завете, Кафке и еврейском народе. И это неправильно. Потому что под этими изученными отступлениями существует гораздо более обычная и трогательная история о двух людях на разных этапах их жизни, которые по разным причинам ставят под сомнение все, во что они когда-то верили.
