Несмотря на месяцы общественного гнева из-за провалов 7 октября, экономические трудности и требования о создании государственной комиссии по расследованию действий правительства, премьер-министр Биньямин Нетаньяху остаётся лидером всех крупных опросов. Даже после подписания поддержанного США соглашения, формально завершившего войну в Газе, он остаётся самым вероятным победителем на следующих выборах.

Эксперты объясняют этот парадокс не личной популярностью Нетаньяху, а структурой израильской политики — системой, определяемой блоками идентичности, демографическим сдвигом и нежеланием избирателей рисковать переменами в условиях нестабильности.

Хотя правительство подвергается критике как «слишком правое и религиозное», значительная часть общества по-прежнему считает Нетаньяху единственным способным лидером в условиях кризиса. Согласно опросам Канала 12, Канала 13, «Маарив» и Института демократии Израиля, партия «Ликуд» сохраняет 24–27 мест в Кнессете, стабильно опережая новые центристские движения, несмотря на падение личного рейтинга премьера.

Политолог Ассаф Шапира из Института демократии объясняет, что израильская политическая сцена «застыла»: избиратели почти не переходят между идеологическими лагерями. Эмоциональная привязанность к своему «племени» сильнее рационального недовольства, поэтому даже те, кто винят Нетаньяху в провале 7 октября, остаются в правом лагере.

Исследователь Ашэр Коэн из Бар-Иланского университета отмечает, что массовые протесты — лишь «шум меньшинства»: «Семьдесят тысяч протестующих — это меньше двух мест в Кнессете. Голоса решают те, кто не выходит на улицы, но стабильно голосует за “Ликуд”». По его словам, большинство израильтян устали от политики, но предпочитают знакомое лицо — даже непопулярное — неизвестности.

После войны внутри правого лагеря возникли новые трещины — между сионистами-религиозными и ультраортодоксами, среди которых одни активно служат и гибнут на фронте, а другие уклоняются от мобилизации. Пока эти противоречия не изменили баланс, но в долгосрочной перспективе они могут ослабить союзные партии «Ликуда».

Социологи отмечают и другой процесс — «традиционализацию»: общество не становится более религиозным, но возвращается к еврейской традиции как элементу национальной идентичности. Это усиливает позиции «Ликуда» среди восточных евреев и рабочих слоёв, для которых партия олицетворяет стабильность и гордость.

Демографически правый лагерь растёт: пожилые избиратели левого центра уходят, а новые молодые — в основном из традиционных семей — пополняют электорат правых. Даже если никто не меняет политическую сторону, численный перевес правого блока увеличивается.

Тем не менее аналитики предупреждают, что прочность позиций «Ликуда» иллюзорна: партия всё чаще не может сформировать коалицию большинства без союзников. Но и оппозиция остаётся раздробленной — шесть или семь лидеров претендуют на роль альтернативы, ослабляя друг друга. Нетаньяху же наблюдает за этой «грязной борьбой», укрепляя статус единственного «царя правых».

Если реализация соглашения с ХАМАСом приведёт к устойчивому миру, возвращению всех заложников и экономическому восстановлению, Нетаньяху сможет заявить, что принёс Израилю безопасность и процветание — и тем самым укрепить позиции. Однако в случае провала и экономического спада тема ответственности за 7 октября снова станет центральной, и общественное требование государственной комиссии может вернуться с новой силой.

Пока же стратегия Нетаньяху заключается в том, чтобы не допустить официального признания войны завершённой: момент, когда прозвучит слово «конец», автоматически откроет этап расследований и поиска виновных.

Доминирование «Ликуда» отражает не только политическую живучесть Нетаньяху, но и саму структуру израильского общества — фрагментированного, настороженного и глубоко разделённого по идентичностям. Люди голосуют не столько за программу, сколько за принадлежность. И в стране, где политика тесно переплетена с ощущением племенной и национальной лояльности, недостаток популярности у лидера имеет меньшее значение, чем отсутствие другого, кто кажется достаточно «своим», чтобы его заменить.