У Филиппа Рота был стиль, но ему нравились утилитарные вещи. У него было много ламп, все легко включаемые и довольно некрасивые. Его кресла были в основном удобными и обжитыми. Он обставил свой дом библиотечными столами разной степени привлекательности и двумя радиоприемниками, которые можно любезно охарактеризовать как старые. Когда он умер в возрасте 85 лет 22 мая 2018 года, он оставил вещи с историями, которые казались неясными, и некоторые из них не могли понять даже самые близкие к нему люди.

Афиша Мориса Сендака в рамке о постановке в 1990 году оперы Моцарта «Идоменей», которую Сендак подписал «Клэр и Филиппу со всей моей любовью», рассказывает как минимум две истории. Одна из них был о дружбе двух гигантов искусства с общим интересом к Моцарту; Сендак любил композитора, а рассказчик из «Умирающего зверя» Рота мастурбировал под него. А другая из них была о том времени, когда Рот и его бывшая жена Клэр Блум все еще были вместе. (Их развод 1995 года, который Блум описала в своих мемуарах 1996 года «Покидая кукольный дом», был печально известен своей ожесточенностью.)

Менее общительным был стройный соломенный жираф, найденный на втором этаже дома Рота, происхождение которого никто не мог определить. Обещания истории, даже той, которая никогда не будет известна, было достаточно, чтобы удивить сотрудников фирмы Litchfield County Auctions, поскольку 20 июля они продали 130 с лишним лотов с фермы Рота в Коннектикуте. Аукционный дом, одноэтажное здание поблизости от центра города Личфилд, занимается незначительными операциями. Первоначальные цены писались на бумажных табличках с номерами. В витрине рядом с объявлением об аукционе Рота стояли две статуи собак, расставленные, возможно, случайно, так, что казалось, будто они пьют чай.

Вероятно, это был первый раз, когда они продали пишущую машинку за 17 500 долларов. Или бейсбольную биту за 4000 долларов. Первоначальная цена за стул, стоявший у письменного стола, была 2500 долларов; он был продан за 4100 долларов. «Мы хотели только 30 долларов», – пошутил аукционист. Перед началом аукциона, доходы от которого пошли на благотворительную деятельность, потенциальные участники торгов пробирались сквозь небольшие комнаты и осматривали лоты. Звучала «Девушка из Ипанемы». Джефф, приехавший из Лондона, притащил туда друзей: «Они сказали, почему бы не прийти на аукцион?» Он не знал, что это будет Рот. Да, он читал некоторые книги Рота; нет, он не мог вспомнить их названия. Две женщины оценили некоторые серебряные украшения и отметили запланированную дату их продажи: 15 сентября. «Я просто пришла вместе с моей подругой», – сказала одна. «Она приходит постоянно».

Участники аукциона были в основном пожилыми местными жителями. «Мое имя слишком необычно, чтобы выставлять его на всеобщее обозрение», – сказал молодой человек. Он поднялся с вдавленной подушки плотного кожаного кресла. «Я дилер, поэтому я покупаю и перепродаю», – сказал он. «Но я еще и помешан на литературе, а здесь многие вещи из имущества Филипа Рота». «Если у меня есть шанс получить одну из его пишущих машинок, я ее получу», – сказал он. Он ушел вскоре после того, как первая из двух машинок IBM Selectrics Рота была продана за 4800 долларов. Ее стартовая цена была 50 долларов.

«Запускается при включении», – обещало описание аукционного дома. Нетрудно было догадаться, что Рот, который редко оставлял буржуазную претенциозность без критики, сделал бы из этой сцены. Ему могло бы понравиться, что сотрудник, принимающий онлайн-ставки, у которого были длинные седые волосы и козлиная бородка, был гитаристом в трибьют-группе Джимми Баффета. И он, возможно, заинтересовался бы присутствующими людьми, очень немногие из которых сделали хотя бы одну заявку; они сидели и сплетничали, пока покупатели из разных мест сыпали деньгами через Интернет.

Пару кожаных табуреток, которые никогда не вынималась из их коробок – если Рот когда-либо сидел на них, это было в магазине, где он их купил — продали за сумму более чем втрое превосходившую их первоначальную цену. Его чемодан с багажной биркой на ручке стоил 550 долларов. Жираф был продан за скромные 375 долларов. Афиша «Идоменея» – за 1900 долларов. На следующий день после аукциона один из старых друзей Рота показал мне дом Рота. Все еще храня книги своего покойного владельца, в конечном счете предназначенные для публичной библиотеки Ньюарка, он был далеко не пуст. Исполнители аукциона оставили в гостиной нетронутой белую кушетку с розовыми бархатными декоративными подушками и подходящее кресло, оба явно хорошо использованные. Они оставили копию «iPhone 5 для чайников» на кухне. Электрическую мухобойку с ярко-оранжевым ободком, украшенную табличкой с надписью «Дезинсектор» на стойке над посудомоечной машиной. Аккуратные коричневые сабо и черный зонт на вешалке для обуви у двери.

В прошлые выходные в Литчфилде было два Филиппа Рота. Один из них, в аукционном доме, был сверхпритягательным, личностью настолько приветствуемой, что его дешевая копия бейсбольной карты Сэнди Коуфакса была продана за 950 долларов. И один, в давно обжитом и давно любимом доме, был обычным человеком с обычными вкусами. Он оставил за собой недопитую бутылку бурбона «Кноб-Крик», бутылки с витаминами, магнит-бабочку на холодильник, веселые и непритязательные передники. Это может быть пугающей иллюстрацией, как чье-то прикосновение делает предмет ценным, как будто человек каким-то образом стал самим объектом. Когда мы уходили, мы увидели древесную лягушку, прыгавшую по гравийной дорожке Рота. Она была достаточно мала, чтобы удобно сидеть на кончике моего мизинца. Мой проводник очень осторожно использовал лист, чтобы прогнать ее с дороги, и она изящно прыгнула в клевер. В Новой Англии был жаркий светлый день, и вокруг нас все было спокойно.

forward.com