Современное искусство – продукт обученных студентов гораздо больше, чем одиноких гениев, а целые главы истории искусств были написаны в школах, которые стали, порой, всего лишь на несколько лет, эпицентрами изобретения. Это произошло в Баухаусе в Дюссельдорфе в Германии, в Голдсмитсе и Школе искусств Глазго в Великобритании, в Блэк Маунтин колледж и CalArts в Соединенных Штатах – и, 100 лет назад, в яркие первые дни после революции, это произошло в короткоживущей художественной школе в провинциальном форпосте России. В своих классных комнатах, вдали от огней Москвы и бушующей гражданской войны, профессора и ученики работали, придумывая утопическое искусство.

«Шагал, Лисицкий, Малевич: «Русский авангард» в Витебске, 1918-1922 гг.», яркая и познавательная выставка, открывающаяся в Еврейском музее, воссоздает пятилетнее обучение в народной художественной школе Витебска, небольшого города к западу от Москвы в Республике Беларусь. Школа была основана Марком Шагалом в волнении революции, приняв свой первый класс в 1919 году. Но Шагал ушел уже через год, озлобленный интересом учеников к смелому абстрактному искусству двух других профессоров Казимира Малевича и Эль-Лиссицкого. Открылась политическая пропасть между сказочными парящими фигурами Шагала и красными и черными квадратами Малевича, и реакция их учеников вылилась из школы на улицы.

Эта выставка была организована Анжелой Лампе, куратором в Центре Жоржа Помпиду в Париже, где она появилась в начале этого года в несколько большем масштабе; куратор Еврейского музея Клаудия Нахсон работала с г-жой Лампе, чтобы разработать нью-йоркскую версию выставки. Хотя ее название привлекает внимание к трем профессорам: «Шагал, Лисицкий, Малевич» — это выставка о художественном образовании и влиянии школ. (Другие недавние выдающиеся выставки этого типа включают «Подпрыгните перед тем, как  посмотрите», исследование авангардистского колледжа Блэк Маунтин в Бостонском институте современного искусства и «Фотографии становятся картинами, история легендарного отдела фотографии Дюссельдорфа, во Франкфуртском музее Штеделя).

В Еврейском музее работы этих трех преподавателей висят рядом с работами иногда одаренных, иногда посредственных студентов Витебской академии, чьи брошюры, плакаты, рисунки и акварели предлагают захватывающий взгляд на политику и педагогику. Марк Шагал родился в 1887 году вблизи Витебска, переехал в Париж в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, и вернулся в Россию, после революции. Мы не считаем его политизированным художником, и эта выставка включает в себя знакомые, насыщенные цветом композиции влюбленных у воды, гуляк, празднующих Пурим, и коз, и коров, летящих в воздухе. Но Шагал был в восторге от обещания коммунизма – как вы можете видеть в «Вперед, Вперед» (1918), восторженной картине, в которой прыгающий человек в клетчатых брюках, ноги которого охватывают всю композицию, идет сквозь блестящее синее небо в славное будущее. Посмотрите внимательно, и вы увидите линии сетки под гуашью; эта работа была увеличена до настенной для празднования первой годовщины революции, запечатленной в специальной киноленте. За оформление декораций отвечал Шагал, городской комиссар по делам искусства.

Шагал хотел, чтобы Витебск спонсировал новую академию искусств без взимания платы за обучение, и в начале 1919 года городское правительство реквизировало особняк банкира для ее размещения. Народная художественная школа станет самой важной художественной школой в России, по крайней мере в течение нескольких лет, и ее первые студенты, многие из витебских еврейских рабочих семей, учились у профессоров, у которых были разные, иногда противоречивые взгляды на то, как искусство должно служить людям. Собственный учитель Шагала, образный художник Иегуда Пен (также известный как Юрий Пен), преподавал вводный курс; он представлен здесь умелым, консервативным автопортретом и еще одним портретом — уже от самого Шагала.

Вера Ермолаева, одна из многих женщин, участвовавших в развитии русского авангарда, принадлежала к школе кубо-футуристов, а также она оформляла декорации для опер и балетов. В отличие от Баухауза, где Уолтер Гропиус предлагал единую учебную программу, регулируемую школьным манифестом, Шагал хотел, чтобы ученики народной художественной школы сами выбирали курс обучения. Студенты приняли эту свободу и вскоре предоставят профессору Шагалу революционную головную боль.

Весной Шагал пригласил Эль-Лисицкого, другого уроженца Витебска и бывшего ученика Иегуды Пена, возглавить мастерскую графического дизайна. До этого года в Киеве Эль Лиссицкий был занят в основном иллюстрацией еврейских книг, но в 1919 году он искренне принял коммунистическую эстетику, новые формы для нового общества. Вернувшись в Витебск, он создал абстрактный агитпроп, как классический плакат «Бей белых красным клином, или рекламный щит для комитета Витебска по борьбе с безработицей», который можно увидеть здесь на фотографии, чья смелая графика кругов и прямоугольников на световые года отставала от парящих прыгунов Шагала.

Та же новая ориентация появилась в «Пронах» Эль-Лиссицкого: абстрактные композиции плавающих геометрических фигур, названия которых было аббревиатурой «Проекта утверждения нового». К концу года Лиссцкий пригласил к себе другого абстрактного художника – Казимира Малевича. Почему Малевич покинул Москву, уехав в провинциальный город, население которого составляло менее 100 000 человек? Он голодал в своей неотапливаемой мансарде, и ему (и его беременной жене) было бы тяжело отказаться от предложения о постоянной занятости далеко от потрясений гражданской войны. Более того, Малевич к концу 1910-х годов отворачивался от живописи. В своем эссе 1919 года «О новых системах искусства», которое ученики Лисицкого печатали в типографии Витебской академии и распространяли по всей стране, он выступал за супрематизм с его простыми геометрическими формами в сплошном красном и черном. И его уроки по абстрактной живописи и духовному и политическому возрождению стали самым востребованным курсом академии.

Дети любили Малевича. Они раскрасили боковые стороны витебских зданий и трамваев геометрическими формами и начали носить черные квадраты, нашитые на куртки. Они создали коллектив под названием «УНОВИС» или «Сторонники нового искусства» и разработали плакаты, декорации, а также практические материалы для революции, такие как трибуна оратора в виде диагонального лифта, увенчанная рекламным щитом, выкрикивающим «ПРОЛЕТАРИИ». Другие профессора тоже стали согласовывать свое искусство с новыми преподавателями, о чем свидетельствует увлекательное творчество малоизвестного художника Давида Якерсона, уроженца Витебска.

Мы встречаемся с ним в первой галерее этой выставки, где его иллюстративная акварель красногвардейцев, марширующих мимо дымовых труб, получила одобрение Шагала как украшение витебских торжеств 1918 года. Но к 1920 году он рисовал акварелью круги, квадраты и треугольники, скользящие по серым морям. Бедный Шагал, когда-то так поощрявший педагогическое разнообразие, оказался в стороне от своей собственной академии. Он уехал в Москву в 1920 году, где сделал саркастические сценические проекты, которые были направлены против супрематических узурпаторов. (Композиция для занавеса помещала два плавающих синих круга рядом с одной из фирменных коз Шагала).

Но успех Лисицкого и Малевича тоже быстро угас. К 1922 году победоносные большевики начали вмешиваться в дела школы, и финансирование иссякло. Малевич уехал в Петербург, Лиссицкий в Берлин – и Витебская академия быстро закрылась.

Государства используют искусство в своих целях, и уверенность витебских студентов в социальной силе искусства вряд ли снова кого – то убедит. Однако не каждой художественной школе нужны такие грандиозные цели, как общенациональная революция. Художественная школа — это также место, где можно мечтать вместе.

nytimes.com