Холокостная Агада
Из всех праздников в еврейском календаре ни один не соблюдается, даже в крайне незначительной степени, так как Песах. Многовековой приказ рассказывать историю об Исходе своим детям, чтобы они могли передать ее следующему поколению, выдержал испытания временем, преследованиями и ассимиляцией.
В последние годы подобный принцип был принят организациями и учреждениями в отношении Холокоста, и, в рамках проекта Zikaron BaSalon («Память в гостиной»), распространяется буклет, напоминающий Агаду, чтобы люди могли послушать, как пережившие Холокост рассказывают свои истории. Буклет в стиле Агады содержит рассказы выживших. Они подчеркивают, что их число сокращается, и вскоре не останется никого, кто мог бы свидетельствовать, и личные рассказы превратятся в еще одну главу в истории.
Президент Реувен Ривлин и его жена Нехама третий год подряд проводят мероприятие в рамках проекта Zikaron BaSalon, на котором переживший Холокост профессор стоматологии Ноа Стерн, родившийся в Братиславе, рассказал страшную историю о том, как его семья перешла от комфортного существования высшего среднего класса к положению людей в бегах, постоянно уклоняясь или скрываясь от нацистов, часто голодая и прячась, где только можно.
Хотя он провел свою юность в ешиве и был соблюдающим евреем, отец Стерна, который был известным и востребованным дантистом в более широком кругу, жил не в еврейском квартале Братиславы, а в стильном доме напротив Президентского дворца. Этот комфортный стиль жизни подошел к концу в 1942 году, когда семье пришлось переехать поближе к еврейскому кварталу, где их прибежищем была двухкомнатная квартира, которую они делили с другой семьей. В квартире был балкон и в пятницу вечером, после купания двух ее маленьких сыновей, мать Стерна использовала воду для полива растений на балконе. С улицы доносились антисемитские выкрики такого характера, с которым она раньше не сталкивалась.
В ту ночь в дверь квартиры ворвалась сердитая женщина в сопровождении полицейского и обвинила мать Стерна в том, что она залила ее. Мать была потрясена. Она никогда бы не сделала такого, но подумала, что, возможно, часть воды, которой она полила растения, могла пойти дальше, чем предполагалось. Полицейский вышел с ней на балкон и вернулся, убедившись, что она говорит правду и что другая женщина лжет. Он крепко взял обвинительницу за локоть и вывел ее наружу. Учитывая атмосферу того времени, «мы думали, что это действительно героический поступок», – сказал Стерн, – «и мы рассматривали его как чудо субботы». С улицы раздались безобразные крики, призывающие семью отправиться в гетто.
Молодой Ной раньше никогда не слышал слова «гетто», и когда он спросил, что это такое, его брат, на три года старше его, сказал ему, что это место, где живут только евреи. «Так почему мы должны быть евреями? Мы могли бы быть кем-то другим», – ответил Ной, на что его брат Давид ответил сердитой пощечиной. «Мы родились евреями, и мы умрем евреями», – крикнул Давид. Вскоре после этого семье снова пришлось переехать, и отец Стерна решил попытаться найти безопасное место в отдаленной деревне на юго-востоке страны. Думая, что было бы легче передвигаться с одним ребенком, а не с двумя, родители отправили Давида через границу в Венгрию, чтобы он остался с бабушкой и дедушкой. Они не могли знать, что немцы отправят большинство венгерских евреев в газовые камеры Аушвица и узнают о смерти Давида только после войны. Он был убит вместе со своим дедом.
Путешествуя в самых стесненных условиях на поезде на юго-восток, они услышали, что кто-то кричит, что, если кто-то хочет убежать, они должны сделать это рано утром, когда немецкие войска не патрулируют этот район. Они последовали совету и затем отправились в поход по горной лесной местности. Стерн вернулся туда 40 лет спустя, чтобы убедиться, как много он прошел по сложной местности в детстве. Это было 14 километров. Когда они достигли деревни Повразник, отец Стерна постучал в дверь дома. Ее открыла приятная женщина по имени Мария Матулова, которая жила там с мужем, Яном. Отец объяснил их затруднительное положение, и она пригласила семью внутрь, где они увидели, что им предшествовали трое других евреев. На каждом этаже было мало места, чтобы все спали, но утром отец Стерн зашел в сарай и увидел, что на сеновале гораздо больше места. И они перебрались на сеновал, но однажды Мария пришла, чтобы рассказать им, что по деревне распространился слух, что она укрывала евреев. Она велела им не волноваться, сказав, что она позаботится о них – и была верна своему слову. Она не только заботилась о них, но и кормила их. Мясо, которое они ели, было свиным мясом. Отец Стерна сказал своей жене и сыну съесть его, но сам отказался прикоснуться к нему.
Они провели четыре месяца с Марией и Яном, но условия были угнетающими, и шансы нацистов найти их увеличились. Тогда они переехали к другой семье из деревни, семье Потанкока, у которых была большая кладовая с окном и подпол под ней. У них было больше места для передвижения, но условия жизни все еще были трудными. Не было ни проточной воды, ни туалета. Мария периодически навещала их и приносила им еду. В мае 1945 года отец Стерна посмотрел в окно и увидел приближающуюся группу солдат. Они не были в немецкой форме. Война закончилась, и люди начали выходить из своих укрытий. Отец хотел быть уверенным, что это безопасно, поэтому они подождали день или два, прежде чем отправиться обратно в Братиславу.
Они вернулись в дом, в котором жили до войны. Он был разграблен, и там ничего не осталось. Они оставались в Братиславе до бар-мицвы Стерна, а через несколько месяцев приехали в Израиль, где родилась сестра Стерна – первая сабра в семье.
Ривлин, который будет возглавлять Марш жизни из Освенцима в Биркенау 12 апреля, сказал, что антисемитские силы, которые были распространены в 1930-х годах и первой половине 1940-х годов, снова распространяются. Есть те, кто различает свое отвращение к евреям и восхищение Израилем, сказал он. Хотя и приятно быть высоко оцененным, сказал Ривлин, но он не может согласиться с тем, что кто-то, кто выступает за Израиль, но против евреев, может быть кем-то иным, но не антисемитом.
Нехама Ривлин напомнила, что, когда они были в Германии в прошлом году, она встретила молодую женщину, которая сказала ей, что ничего не знала о евреях, пока ее бабушка не дала ей «Дневник Анны Франк». Она была шокирована тем, что она прочла, и спросила бабушку, как люди могут говорить, что не знали о том, что происходило в их среде. «Бабушка ответила: «Когда кто-то говорит тебе, что они не знали – не верь им».
