На одном из самых известных снимков того дня — двое мужчин. Американец Бернард Киршенбаум и советский солдат Хаим Тау. Они пожимают друг другу руки, и в этом жесте нечто большее, чем военные доклады, парады или дипломатия. Это человек — и человек. Еврей — и еврей. Уцелевший — и уцелевший

В бараке, между шершавыми досками нар, он впервые взял в руки иглу. Не от хорошей жизни — от страха, от голода. Он штопал рубашку эсэсовца, и не было в этом никакого достоинства — была только необходимость выжить... И он выжил. Один: без отца, без матери, без сестер. Выжил, потому что стал нужен, потому что что‑то сшил. И мир отплатил ему за это: дал ему Америку... Он одевал американских президентов. Держал в руках плечо Обамы и Трампа, снимал мерки с Эйзенхауэра и Билла Клинтона

Скончался великий еврей. И, что важно, это было скромное величие: он никогда не искал почестей, жил просто, но при этом был настоящим праведником и наставником. Ушел «один из последних могикан» поколения советских хасидов, сумевших нести свет хасидизма за «железным занавесом». Без таких людей не было бы феномена еврейского религиозного возрождения. Исроэль Пинский заслуженно вошёл в летопись движения Хабад как пример непоколебимой верности Торе и еврейскому народу

Со Страстной пятницы и до пасхального воскресенья толпы варшавян громили еврейские магазины, лавки и дома. На улицах Хмельна, Желязна, Маршалковская происходили массовые нападения: избивали мужчин, женщин и стариков только за то, что они евреи. По оценкам историков, десятки людей были серьезно ранены, материальный ущерб оказался колоссальным