В течение 25 лет картина художника-импрессиониста Камиля Писсарро висела на стене музея в Испании. Темное прошлое картины не является секретом: в 1939 году, за несколько месяцев до начала Второй мировой войны, нацистские чиновники заставили ее владелицу-еврейку обменять картину на свободу, когда она пыталась бежать из Германии. Но, несмотря на международные соглашения, призывающие страны работать над возвращением произведений искусства, украденных нацистским государством, Испания ведет неустанную судебную битву в судах США против потомков этой женщины Лилли Кассирер, чтобы сохранить шедевр, который оценивается в 30 млн.  долларов.

Адвокаты музея Тиссена-Борнемисы в Мадриде провели годы, пытаясь добиться признания того, что дело находится вне юрисдикции американских судов, а затем утверждая, что музей является законным владельцем картины. Клод Кассирер, внук Лилли Кассирер, подал иск в 2005 году, но умер несколько лет назад. Его дочь умерла в этом году, оставив сына, Дэвида, продолжить дело. Теперь, федеральный судья в Лос-Анджелесе должен решить, кто имеет законные права на картину. 4 декабря высокопоставленные адвокаты музея и Кассирера должны начать судебное разбирательство перед окружным судьей США Дж. Ф. Уолтером в зале суда Лос-Анджелеса. Уолтер, который будет слушать дело без присяжных, должен интерпретировать тонкости законов о собственности Испании, чтобы определить владельца картины.

Какая бы сторона ни победила, почти наверняка будет апелляция. Дело является одним из нескольких поданных в судах США американскими потомками европейских евреев. Пожалуй, самым известным случаем, было решение Верховного суда США в 2004 году о том, что Австрия не может использовать суверенный иммунитет, чтобы избежать судебного иска, поданного женщиной из Лос-Анджелеса Марией Альтманн, стремящейся вернуть несколько картин Густава Климта стоимостью 150 миллионов долларов. И в этом году апелляционный суд положил конец 11-летней юридической саге, когда он оставил в силе решение Уолтера по делу о ренессансных картинах «Адам» и «Ева», захваченных нацистами у голландского еврейского арт-дилера. Уолтер постановил, что музей Нортона Саймона в Пасадене, штат Калифорния, должен сохранить картины, потому что голландское правительство было действительным владельцем, когда продавало картины.

Нынешний судебный процесс проходит в то время, как европейские страны, США и другие страны по всему миру подводят итоги неравномерных усилий по исправлению культурного ущерба, нанесенного Третьим Рейхом организованной кампанией по разграблению произведений искусства и других ценностей из семей и музеев. На прошлой неделе, в ознаменование 20-й годовщины подписания первого крупного международного соглашения о важности поиска разграбленного нацистами искусства и быстрого достижения «справедливых» решений с его владельцами, эксперты собрались в Берлине, чтобы оценить работу, которую еще необходимо провести. Из примерно 600 000 картин, которые, как считается, были украдены, осталось около 100 000, сказал в своем выступлении на конференции Стюарт Эйзенштат, советник Госдепартамента по вопросам Холокоста и ведущий деятель кампании по возвращению награбленного.

Испания, сказал Эйзенштат, была одной из немногих ключевых стран, которые «практически не пытались выполнить» принципы соглашения, несмотря на его подписание и последующие декларации. Критикуя Испанию за ее непоколебимость, он подчеркнул ее отказ вернуть Писсарро семье Кассирер. На кону стоит «Улица Сент-Оноре во второй половине дня. Эффект дождя», одна из серии картин маслом Писсарро, сделанных на основе уличных сцен, которые он видел из своей комнаты в парижском отеле в конце 1897 и 1898 годах. Вскоре после ее завершения Писсарро продал картину отцу Лилли Кассирер, который в конце концов передал ее своей дочери.

В 2010 году, незадолго до смерти, Клод Кассирер вспоминал в интервью Los Angeles Times о том, как он рос в Берлине в 1920-х годах, и как его бабушка воспитывала его после смерти матери. У него были яркие воспоминания о живописи Писсарро на стене ее роскошно обставленной гостиной, где он сидел на плюшевом восточном ковре, играя с деревянными грузовиками и поездами. Когда Адольф Гитлер пришел к власти, члены семьи промышленников и коллекционеров произведений искусства бежали из Германии. Клод Кассирер расстался со своей бабушкой, сначала отправившись с отцом в Прагу, затем в школу-интернат в Великобритании, где одноклассники и учителя полагались на него, чтобы перевести речи Гитлера, когда они транслировались по радио. Кассирер позже переехал во Францию, но ему пришлось бежать в Марокко после того, как нацисты оккупировали страну, и в конце концов отправится в Соединенные Штаты.

Лилли Кассирер была одной из последних в семье, кто бежал от надвигающегося террора Холокоста. Когда она пыталась покинуть Германию, нацистский чиновник заставил ее сдать картину в обмен на выездную визу, в которой она нуждалась. Ее сестра, которая осталась, позже была убита в лагере смерти Терезинштадт. В конце войны Лилли Кассирер присоединилась ко многим другим евреям в поисках помощи от союзных чиновников, которые работали над поиском украденного искусства. Поиск картины ничего не дал.

Годы спустя правительство Германии выплатило Кассирер около 13 000 долларов в качестве реституции, а затем она отказалась от поиска. «Моя бабушка не знала, что случилось с картиной, – сказал Клод Кассирер в 2010 году. Когда Лилли Кассирер умерла, она оставила права на картину Клоду. В доме за пределами Сан-Диего, где Клод и его жена ушли на пенсию, пара сохраняла копию потерянного Писсарро на стене. Затем, в 2000 году, Кассирер получил телефонный звонок от старого знакомого: картина была найдена. «Я был в шоке», – сказал он Times в 2010 году.

Картина оказалась в Испании после того, как несколько раз переходила из рук в руки. В 1976 году арт-дилер в Нью-Йорке договорился о продаже картины барону Гансу Генриху Тиссен-Борнемиса, швейцарскому коллекционеру и отпрыску семейства стальных магнатов. Спустя годы испанское правительство решило выкупить у барона всю коллекцию, состоящую из сотен картин почти за 340 миллионов долларов. Музей в Мадриде стал новым домом Писсарро. Кассирер связался с властями Испании и попросил вернуть Писсарро. Когда запросы были отклонены, он подал в суд. Адвокаты музея долгое время пытались отклонить иск, исходя из того, что суверенитет Испании давал иммунитет от такого судопроизводства в суде США. Когда апелляционный суд пришел к иному заключению, музей применил новую тактику, утверждая, что срок давности права семьи требовать произведения искусства истек.

Судья встал на сторону музея, но решение было отменено Апелляционным судом. Дело было передано Уолтерсу, который снова принял решение в пользу музея в 2016 году, когда он пришел к выводу, что в соответствии с особенностями испанского законодательства Испания юридически владела картиной, потому что музей обладал ею в течение юридически обязательного периода времени и публично демонстрировал ее. Но апелляционный суд вновь отменил это решение и отправил дело обратно, создав условия для судебного разбирательства. Борьба за картину теперь зависит от вопроса о том, должно ли быть известно происхождение произведения искусства барону и испанским чиновникам.

Дэвида Кассирера представляет Дэвид Бойс, в одном из интервью он сказал, что будет судить о том, что неспособность барона и испанских чиновников прислушаться к подсказкам, указывающим на историю картины, равносильна «умышленной слепоте». Наиболее красноречивыми, по словам Бойса, являются остатки этикеток на обратной стороне картины, которые были разорваны или отвалились за эти годы. Одна из частично сохранившихся этикеток, которые, как правило, прикрепляются владельцами, когда картина переходит из рук в руки, – из художественной галереи отца Лилли Кассирер.

Бойс также выдели записи из архивов барона, которые, по его словам, показывают, что барон намеренно фальсифицировал, где он купил картину, чтобы скрыть ее историю. Чтобы выиграть дело, Бойс должен убедить судью, что барон или должностные лица музеев были настолько небрежны, что по испанскому законодательству они являются сообщниками, хоть и очень дальними, похищения картины нацистами. Через представителя пресс-службы адвокаты музея отказались от комментариев. Но в судебных документах они отвергают аргументы Бойса, говоря, что барон и музей были добросовестными покупателями картины. Хотя в ретроспективе сохранившаяся часть этикетки галереи могла заставить их сдаться, эксперты, нанятые музеем, заявили в письменных свидетельствах, что в то время, когда происходили покупки, не было никаких оснований для того, чтобы барон или должностные лица музея опасались прошлого картины или связывали ее с семьей Кассирер.

На своем веб-сайте музей указывает на то, что картина была выставлена ​​на всеобщее обозрение в качестве доказательства, что ему нечего скрывать. Там также говорится, что деньги, полученные Лилли Кассирер от правительства Германии, положили конец ее претензиям на картину; что оспаривается Бойсом. Для Дэвида Кассирера, это шанс представить дело своей семьи перед судьей после очень долгого ожидания. «Мы столько лет ждали суда и с нетерпением ждем нашего дня в суде», – сказал он в своем заявлении.

jpost.com