70 лет назад, 12 августа 1952 года, в СССР были расстреляны члены Еврейского антифашистского комитета

С 8 мая по 18 июля 1952 года состоялся закрытый судебный процесс Военной коллегии Верховного суда СССР над большой группой еврейских интеллигентов, которые в той или иной форме были связаны с деятельностью Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). В их числе были известные писатели и поэты, деятели культуры, ученые, государственные и общественные деятели. Судили их по обвинению в тяжких преступлениях: измене Родине, шпионаже, подрывной антисоветской деятельности и национализме. И хотя в ходе следствия выдвинутые обвинения доказаны не были, тем не менее все представшие перед судом, за исключением академика Л. С. Штерн, оказались приговорены к высшей мере наказания. 12 августа 1952 года 13 человек — С. А. Лозовский, И. С. Фефер, И. С. Юзефович, Б. А. Шимелиович, Л. М. Квитко, П. Д. Маркиш, Д. Р. Бергельсон, Д. Н. Гофштейн, В. Л. Зускин, Л. Я. Тальми, Э. И. Теумин, И. С. Ватенберг, Ч. С. Островская‑Ватенберг — были казнены.

Однако в печати не было и намека ни на сам процесс, ни на судьбу подсудимых. Их имена просто исчезли со страниц газет и журналов, из титров кинофильмов, были вымараны из литературоведческих, научных, исторических и других сочинений, как будто этих людей никогда и не существовало. Секретное решение об их реабилитации высшие партийные инстанции приняли в 1955 году. Проведенное расследование показало, что «дело ЕАК» оказалось грубой фальсификацией следственных органов, а «признательные» показания арестованных получены с помощью пыток и истязаний. Причем высшее политическое руководство, органы безопасности и прокуратуры располагали неопровержимыми доказательствами полной невиновности всех осужденных по делу. Тем не менее опубликовать решение о реабилитации жертв процесса ЕАК тогда, в 1955 году, разрешено не было. Открыто и прямо о реабилитации всех проходивших по делу Еврейского антифашистского комитета было сказано лишь в конце 1989 года, спустя почти 40 лет после суда, а стенограмма судебного процесса опубликована спустя 42 года.

Два последних имени из расстрельного списка близки моей семье.

Чайка (Хайка) Островская‑Ватенберг — двоюродная сестра моей тещи. Илья Семенович Ватенберг родился в 1887 году в Станиславе, в Австро‑Венгрии (ныне Ивано‑Франковск, Украина), а Чайка Семеновна — в 1901 году в местечке Звенигородка (ныне город в Черкасской области, Украина). В разное время они эмигрировали в Америку. Там познакомились и поженились. Несмотря на разницу в возрасте, это был очень прочный союз. Детей у них не было.

Детство и юность

Судьбы Ильи Ватенберга (домашние звали его Эля) и Чайки Островской‑Ватенберг заставляют вспомнить историю другой еврейской пары в США — Юлиуса Розенберга и его жены Этель. Они обвинялись в шпионаже в пользу СССР и передаче американских ядерных секретов. 19 июня 1953 года Юлиус и Этель Розенберг были казнены. На Западе тогда прошли массовые протесты против ареста и смертного приговора чете Розенбергов. Советские газеты писали не только о протестах, но и о разгуле маккартизма и антисемитизма в Соединенных Штатах. Судьбы этих двух супружеских пар — Розенбергов и Ватенбергов — сближает не только арест и казнь в годы холодной войны, маккартизма и позднего сталинизма. Те и другие родились в еврейских семьях и с юных лет интересовались политикой, разделяли левые и коммунистические взгляды. Но в их судьбах можно отметить и различия. Почти с самого момента ареста Розенбергов вплоть до казни на электрическом стуле, да и поныне в американском обществе продолжаются споры о законности их насильственной смерти…

Кем же были наши родственники — Эли и Чайка? Чем оказались они так опасны для Советского Союза? Какая дорога привела их в расстрельные подвалы Лефортовской тюрьмы?

В отличие от Михоэлса, Маркиша, Зускина, о которых много успели вспомнить, написать и рассказать их вдовы и дети, от Ватенбергов не сохранилось ни писем, ни воспоминаний. Но они рассказали о себе сами: их показания, будучи записаны следователями, представлены в «Стенограмме судебного процесса над членами Еврейского антифашистского комитета», изданной в Москве Комиссией при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий в 1994 году.

Эли, сын Шимена, родился, повторюсь, в Галиции в 1887 году, в бедной семье лесоруба. Его отец хотел дать своим детям (у Эли была сестра) приличное образование. Он трижды направлялся за океан, но лишь в конце 1921 года поселился с семьей в США. Уехали они уже из Польши, Австро‑Венгерская империя в 1918 году распалась.

Эли вырос в многонациональном окружении, что облегчало владение языками. Наряду с родным идишем знал немецкий и несколько славянских языков, а в США овладел английским. Вскоре после бар мицвы, в 13 лет, стал зарабатывать на жизнь репетиторством. Учился в Венском и Лембергском (Львовском) университетах. Увлекался левыми и социалистическими идеями. В 1905 году Ватенберг вступил в ряды партии «Поалей Цион», сочетавшей в своей программе идеи марксизма и сионизма. Позже, будучи избран членом ЦК, в 1920 году участвовал в работе V съезда партии. К тому времени его политические убеждения все больше склонялись в сторону коммунистической идеологии. Еще в Европе Ватенберг приступил к переводу с немецкого на идиш книги Карла Каутского «История социалистических идей». Вскоре после его приезда в Нью‑Йорк в тамошнем издательстве вышел первый том книги в совместном переводе с Х. Канторовичем.

В Америке

В США Ватенберг восстановил связи с левыми поалей‑сионистами. А вскоре и там стал членом ЦК. Он поддержал решения III конгресса Коминтерна, на котором были определены условия вступления в эту организацию для других левых партий. Еще формально не являясь членом находившейся на нелегальном положении Компартии США, Ватенберг выполнял партийные поручения. Он ездил с лекциями и докладами, выступал в немецкоязычных общинах городов США с анализом положения в Австрии, Германии, советской России, пропагандировал коммунистические идеи, работал в левой и коммунистической прессе. Ватенберг не оставил и свою деятельность среди левых поалей‑сионистов, которая сыграла не последнюю роль в том, что в 1924 году более половины членов «Поалей Цион» в Нью‑Йорке и Чикаго вступили в Компартию США.

Вероятно, уже к 1922 году можно отнести начало его сотрудничества с Москвой. Тогда под именем «Михайлов» в США прибыл Исаак Рашкес. В советской России он возглавлял общественный комитет (на идише — ИДГЕЗКОМ), созданный при Народном комиссариате по делам национальностей. Рашкесу поручили организовать американское отделение этого комитета. Основной его целью в США было привлекать евреев, выходцев из России, оказывать помощь соплеменникам в советской России, пострадавшим от погромов и насилия во время только что закончившейся Гражданской войны.

В Америке в ту пору все, что исходило из большевистской России, вызывало страх перед «красной угрозой». Рашкес был вынужден находиться в США на нелегальном положении. В 1924 году советские власти решили, что ИДГЕЗКОМ свои задачи выполнил. Рашкес вернулся в Москву.

Однако эту же организацию американские коммунисты стали использовать для расширения своего влияния и для организации помощи и приобщения к земледелию евреев в Советском Союзе. Тогда же была создана новая организация ИКОР (аббревиатура на идише: «Идише колонизацие ин ратн фарбанд», «Еврейская колонизация в Советском Союзе», есть и другое название того же общества: «Идише колонизацие орбайтер»). ИКОР созвучно ивритскому слову «крестьянин». Эту прокоммунистическую структуру возглавил Ватенберг. В 1923 году он поступил на юридический факультет Колумбийского университета, а годом раньше познакомился с Чайкой Островской и женился на ней.

Чайка Островская

Чайка Семеновна родилась в 1901 году и была седьмым ребенком в семье резника (шойхета) Шимена Островского. Ее отец умер еще до появления ее на свет. Семья страшно бедствовала и накануне Первой мировой войны, в 1914 году, смогла уехать в Америку. В 15 лет девушка вынуждена была пойти работать. Зная идиш и русский, а также выучив английский, Чайка работала на технических должностях в еврейских организациях, в том числе в Еврейском рабочем союзе, занимавшемся вопросами страхования рабочих и культурно‑просветительской деятельностью в их среде. Она освоила машинопись и перешла работать в Еврейское телеграфное агентство (ЕТА), имевшее обширную корреспондентскую сеть во многих странах, в том числе в Советском Союзе. Полученную информацию о жизни евреев в различных странах ЕТА рассылало в еврейскую и англоязычную прессу.

В 1931 году И. Сталин ответил на вопрос Еврейского телеграфного агентства об отношении к антисемитизму в Советском Союзе: «Антисемитизм, как крайняя форма расового шовинизма, является наиболее опасным пережитком каннибализма… В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм, как явление глубоко враждебное советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью».

Через более чем три десятилетия советские следователи из Министерства государственной безопасности квалифицировали эту работу Ч. С. Ватенберг как «сионистскую» со всеми вытекающими последствиями…

Замужество изменило круг ее общения. Чайка познакомилась с коммунистами, товарищами мужа: журналистом Леоном Тальми, входившим в состав руководства ИКОР; журналистом Пейсахом Новиком — редактором американской ежедневной коммунистической газеты на идише «Морнинг фрайхайт»; журналистом, работавшим в США и выполнявшим задания советской разведки, Шахно Эпштейном. Не вступая в Компартию, Островская‑Ватенберг тем не менее приняла участие в демонстрациях в защиту Сакко и Ванцетти — рабочих‑анархистов итальянского происхождения, казненных в США в 1927 году по обвинению в преступлениях, которых, как считали многие, они не совершали; в подписных кампаниях коммунистической газеты «Дейли уокер»… В 1926 году Чайка сопровождала Эли, отправленного делегатом от ИКОР на съезд ОЗЕТа — Общества по земельному устройству евреев‑трудящихся, в поездке в Москву. После съезда они посетили еврейские сельскохозяйственные колонии в Крыму и на юге Украины.

Ватенберг‑юрист

В том же 1926 году Ватенберг окончил Колумбийский университет и стал обладателем диплома адвоката. В разгар экономического кризиса в США, в 1929 году, он принял участие в работе Амторга — Американского торгового общества. Формально Амторг оставался американским, но его юридическим лицом выступал Государственный банк СССР.

Для проведения индустриализации Советский Союз делал крупные закупки технического оборудования в США. Для обеспечения сделки Госбанк СССР отправил 5 млн долларов в золотых слитках. Когда же в один из американских портов пришло советское судно с золотом, разразился скандал. Судебные чиновники под давлением белоэмигрантов, заявлявших, что золото извлечено из подвалов царского банка и режиму большевиков не принадлежит, наложили на груз арест.

Направленный на работу американской Компартией в Амторг, Ватенберг во всех судебных инстанциях смог доказать, что доставленное золото добыто уже при советской власти, и выиграл это трудное дело.

Но нападки на экспортные операции Амторга в США не закончились. В прессе сообщалось, что лес, доставляемый из СССР, заготавливается трудом заключенных, а торговля асбестом производится с нарушением законов добросовестной конкуренции. Торговля подобной продукцией была запрещена законами США. Все громче звучали требования о наложении запрета на торговлю лесом с СССР. Однако и здесь Ватенберг продемонстрировал высокий профессионализм и верность идеалам, в которые верил. Он смог выиграть все дела в пользу Амторга. Впоследствии, на суде по делу ЕАК, Ватенберг сказал, что «на поприще внешней торговли спас сотни тысяч рублей советской валюты».

Под впечатлением от поездки в Советский Союз у Ватенбергов, особенно у Чайки, окрепло желание вернуться на старую родину, в СССР.

В 1928 году, для создания «национального очага для советских евреев», советское правительство приняло решение выделить территорию на Дальнем Востоке, в междуречье Биры и Биджана. Американская печать в основном критически оценивала этот план, указывая, что это край вечной мерзлоты, непригодный для колонизации, где евреи окажутся перед лицом противостояния с Японией…

В Советском Союзе

Работая в Амторге, Эли Ватенберг сохранял связи с руководством ИКОР, поддержавшим план создания еврейской автономии на Дальнем Востоке. Профессор Чарльз Кунц, председатель ИКОР, в 1928 году побывав в СССР, по возвращении заявил, что Биробиджан — территория, вполне пригодная для активного заселения. Кампания против этого проекта, отметил он, носит характер «инсинуаций». Чтобы получить более полное представление о предмете, ИКОР создал группу экспертов под руководством профессора Ф. Гарриса.

В 1929 году в течение пяти недель группа знакомилась с природными условиями Биробиджанского района. В состав комиссии вошли секретарь Гарриса К. Б. Солс, профессор Кунц, специалист в области механизации сельского хозяйства профессор Д. Б. Дэвидсон. Икоровцы Л. Тальми, В. Браун и Э. Ватенберг также были в составе экспедиции.

Это было второе посещение Ватенбергом Советского Союза. Благожелательный отзыв комиссии вскоре был опубликован в американской прессе. Документ сыграл свою роль в распространении сведений о внимании советских властей к нуждам евреев. После этой поездки ИКОР увеличил помощь Биробиджану. В США были закуплены два экскаватора, восемь тракторов, грузовые автомашины, оборудование для электростанции и деревообрабатывающего предприятия. Через два десятилетия советские органы безопасности расценили этот доклад как шпионский.

Вопрос о переезде Ватенбергов в Советский Союз поднимался в 1931 году, во время третьей поездки Ватенберга в Москву. Островская‑Ватенберг показала на следствии: «Мой муж был снова командирован в Москву и здесь он имел беседу о переводе его сюда. Меня это страшно радовало. Беседа эта была в Наркомвнешторге. Когда же в 1933 году он узнал, что его приглашают на работу в СССР с предоставлением квартиры, счастливее меня человека не было на свете». Чайка уговаривала мужа дать согласие и принять приглашение. Эли нехотя согласился. «Он был в партии, — говорила Чайка, — был очень активным, он чувствовал, что делает хорошее дело в Амторге, а я все больше тяготела к Советскому Союзу».

16 апреля 1933 года супруги Ватенберг покинули США и направились в СССР.

На вопрос председателя Военной коллегии Верховного суда СССР генерал‑лейтенанта А. Чепцова, когда Ватенберг принял советское гражданство, подсудимый ответил: «В 1935 году… У меня паспорт был в другом месте — в ПУРККА (Политуправление Красной армии. — А.Л.), мне давали необходимую сумму долларов для продления паспорта. Обычно я шел в американское посольство, и мне продлевали паспорт на определенное время, и только в 1935 году, когда истек срок паспорта, мне сказали, что я могу принять советское гражданство».

Возникает вопрос: почему надо было выдерживать двухлетний срок и какова была в том роль Политического управления РККА?

Возможно, на этот вопрос ответ есть в объяснении Ватенберг‑Островской: «Мне кажется, [то] что в 1935 году нарком обороны счел нужным послать меня в секретную командировку в Америку, говорит о том, что в то время ко мне было проявлено доверие… Через три месяца я вернулась из этой секретной командировки обратно с выполненным заданием, за что имела благодарность».

Впрочем, вряд ли можно предположить то объяснение, которое встречается в литературе: будто американский паспорт Ватенберга был использован при поездке в США резидента советской разведки, а Островской‑Ватенберг при этом отводилась роль надежного сопровождающего. Личность Ватенберга была достаточно известна, и человек с паспортом на его имя с высокой долей вероятности мог быть задержан и разоблачен.

Чайка на суде заявила: «В протоколах все выдумано и извращено. Мне приписывают такие знакомства, о которых я и понятия не имею… В 1947 году ко мне явился представитель МГБ и изъявил желание иметь список лиц, которых я знала в Америке и которые могли быть использованы органами МГБ, я этот список дала. Это были люди искусства, науки, литературы, коммерции…»

На суде этот список фигурировал как еще одно «доказательство» ее «сионистских связей».

Работа в Еврейском антифашистском комитете

Оказавшись в советской столице, Ватенберг полностью отошел от какой‑либо политической активности. По непонятным причинам не состоялся даже его перевод из Компартии США в ВКП(б). Не стал он и собственным корреспондентом в Москве американской коммунистической газеты «Морнинг фрайхайт», о чем его просили при отъезде из Нью‑Йорка. Ватенберг работал в качестве юрисконсульта «Экспортлеса» в Наркомате внешторга СССР, участвовал в составлении торговых договоров. Немало времени уделял научной работе. Совместно с Д. Рамзайцевым и М. Шнейдерманом он стал автором книги «Внешнеторговый арбитраж», изданной в 1941 году.

Чайка Семеновна была переводчицей с английского языка, одно время работала в Доме ученых. После того как у Ильи Семеновича случился инфаркт, он был вынужден уйти с работы в Наркомате внешторга.

После начала Великой Отечественной войны, осенью 1941 года, Ватенберги эвакуировались в Куйбышев (ныне Самара). Здесь они нашли работу, были приняты в аппарат создававшегося Еврейского антифашистского комитета. Илья Семенович стал референтом ответственного секретаря ЕАК Ш. Эпштейна, а Чайка Семеновна — переводчицей, эта работа была лучше всего ей знакома.

Имя И. Ватенберга, «бывшего секретаря американского общества содействия колонизации евреев в СССР ИКОР», наряду с именами других деятелей еврейской культуры, писателей и ученых, стояло под «Обращением к мировому еврейству», принятым на Втором антифашистском митинге еврейской общественности и опубликованным в «Правде» 25 мая 1942 года.

Летом того же года Ватенберг вновь заболел. После выздоровления в комитет он уже не вернулся, не стал работать, несмотря на предложения, и в «Экспортлесе». Ватенберг перешел на работу в Совинформбюро — информационно‑пропагандистское ведомство при Наркомате иностранных дел, которое было создано 24 июня 1941 года.

В органе ЕАК, газете «Эйникайт» Ватенберг опубликовал несколько статей. В одной из них он — возможно, первым среди журналистов — ставил вопрос о проведении международного суда над руководителями фашистской Германии.

Арест, следствие и суд

Вскоре после окончания Великой Отечественной войны Ватенберг перешел на работу в Государственное издательство литературы на иностранных языках. Последняя его должность — старший контрольный редактор этого издательства. Островская‑Ватенберг некоторое время оставалась штатной переводчицей ЕАК, затем тоже перешла в издательство, в котором работал ее муж.

24 января 1949 года И. С. Ватенберг и Ч. С. Островская‑Ватенберг были арестованы, доставлены во внутреннюю тюрьму МГБ на Лубянку и отданы на расправу следователям Следственного отдела по особо важным делам.

Чтобы добиться от Ильи Семеновича и Чайки Семеновны нужных показаний и безоговорочных признаний, применялись пытки бессонницей и карцером. Объясняя судьям, почему она отрицает свои протокольные признания, Чайка заявила: «Я <…> хочу сказать суду, что мне слишком хорошо была знакома дорога в карцер <…> все мои показания на предварительном следствии были плодом творчества следователя и не соответствуют действительности».

На допросы по делу Ватенбергов вызывали и мать моей тещи, Эстер Баскис — старую религиозную женщину, которой угрожали похоронами на нееврейском кладбище. Не зная ни о приговоре, ни о том, что он уже приведен в исполнение, семья носила в Лефортовскую тюрьму передачи вплоть до сообщения об участи своих родных в 1955 году…

Символическая братская могила этих мучеников, наряду с другими жертвами политических репрессий, чье место гибели неизвестно, находится в Москве на кладбище Донского монастыря. 12 августа — в годовщину расстрела 13 выдающихся еврейских общественных деятелей — и родственники казненных, и деятели культуры, и еврейские общины в России, Соединенных Штатах, Израиле, Великобритании и других странах отмечают эту скорбную дату. Она вошла в историю как «ночь убитых поэтов».

Рассказывают, что Чайка Ватенберг, в ответ на разговоры родственников о тяжелом положении и многочисленных трудностях, говорила: все изменится, здесь должны жить люди, которые видят на 20 лет вперед. Ватенберги прожили в Советском Союзе в общей сложности, на свободе и в заключении, 19 лет…

До самого конца, перед судьями и палачами эти люди сохраняли свое достоинство. В последнем слове Илья Ватенберг заявил, что не виновен ни в шпионаже, ни в национализме. Он просил, чтобы, в случае осуждения его жены, «нам дали возможность отбывать наказание вместе». О том же просила и Чайка.

На доме на улице Большая Почтовая, где они были арестованы и куда им не суждено было вернуться, из‑за противодействия его нынешних обитателей, так и не удалось пока установить скромную памятную доску.

Использованная литература

Неправедный суд. Последний сталинский расстрел. Стенограмма судебного процесса над членами Еврейского антифашистского комитета. М., 1994; Еврейский антифашистский комитет. 1941–1948. Документированная история. М., 1995; И. В. Сталин. Сочинения. Т. 13. М., 1951.