80 лет назад сотни заключенных подняли восстание в лагере смерти Треблинка

Еврейское сопротивление редко оказывается «на переднем крае» историй о Холокосте, пишет журналистка Teen Vogue Джулия Хабински. Холокост преподносится как нечто такое, от чего евреи лишь страдали. Зачастую Сопротивление — это неевреи: будь то Оскар Шиндлер, увековеченный в «Списке Шиндлера», или Мип Гис, помогавшая прятать Анну Франк и ее семью и ставшая героиней недавнего телевизионного мини-сериала «Маленький огонек», или же другие праведные люди, которые также помогали евреям и которые обычно изображаются как главные герои этого трагического эпизода истории.

Сосредоточение внимания на этих людях подразумевает, что из-за безнадежности своих обстоятельств евреи не могли спастись сами. Предполагаю, что большинству школьников трудно будет назвать хоть одного еврейского героя Холокоста. И в этом есть своя правда, многие евреи следовали нацистским «правилам» в попытке выжить, потому что их нарушение означало почти неминуемую мучительную смерть. Как отмечает Антидиффамационная лига, нацисты «поощряли чувство надежды, чтобы сохранить в евреях послушание и организованность»: говорили, что перемещение евреев временное, обманывали  вплоть до момента убийства. 

Является ли изображение «пассивных» евреев полностью точным? Нет. Было много актов неповиновения, восстаний, включая наиболее известное в Варшавском гетто, а также в лагерях уничтожения Треблинка, Собибор и Аушвиц-Биркенау. 

Как показано на выставке, открытой в 2020 году, а отныне доступной онлайн на сайте лондонской библиотеки Холокоста имени Винера, евреи также присоединялись к группам вооруженного сопротивления и спасательным миссиям. Они активно занимались распространением информации и портили технику нацистов. Они бежали из лагерей, нападали на охранников, убивали их, выпрыгивали из поездов. Другие достойно уходили, в свои последние минуты, по пути в газовые камеры, читая молитву «Шма». Они не были лишены надежды. Они не потерпели поражения. «В этих невероятных обстоятельствах было много примеров сопротивления, даже в самых отчаянных ситуациях. Так что идея об отсутствии сопротивления ложна», — заявляла старший куратор выставки Барбара Уорнок на ее открытии.

Один из масштабных актов сопротивления произошел 80 лет назад. 

2 августа 1943 года сотни заключенных восстали в лагере смерти Треблинка — втором по числу уничтоженных евреев в оккупированной нацистами Европе. Историки утверждают, что их действия, приведшие к разрушению лагерных сооружений, стали причиной закрытия лагеря. 

Технически Треблинка представляла собой два отдельных лагеря: Треблинка I была лагерем принудительного труда и состояла из еврейских и нееврейских польских заключенных. Треблинка II открылась в июле 1942 года уже после того, как нацисты провели операцию «Рейнхард» — официальный план убийства почти двух миллионов евреев в оккупированной немцами Польше, именуемой тогда «генерал-губернаторством».

Единственной целью лагеря было уничтожение, и он стал одним из трех выбранных для этого мест, наряду с Собибором и Белжецом.

Заключенных, первыми прибывших в Треблинку II, почти сразу казнили. Около 1 тыс. человек были оставлены в живых для поддержания работы лагеря. По данным Мемориального музея Холокоста в Вашингтоне, прибывшим сообщали, что они высаживаются в «транзитном лагере». Их заставляли сдать ценные вещи, прежде чем отправить голышом к газовым камерам, обозначенным как «душевые». Их тела были сначала захоронены в братских могилах, затем эксгумированы подневольными еврейскими рабочими и сожжены в крематории под открытым небом в попытке нацистов скрыть свои зверства. 

Примерно за год там было убито около 870 тыс. человек. По некоторым оценкам, это число еще выше и достигает 925 тыс., причем более 700 тыс. убиты уже к концу 1942 года, всего за пять месяцев. Большинство из них были выходцами из Польши, но были и евреи из Словакии, Греции, оккупированной Болгарией Македонии и других лагерей. В Треблинке также были истреблены от 2 до 3 тыс. цыган.

К лету 1943 года большинство евреев в регионе были уже убиты, а их тела эксгумированы и сожжены. Заключенные, занятые на принудительных работах, за несколько месяцев до того сформировали организованные группы сопротивления и наконец привели в действие свой план восстания. 

Чед С. А. Гиббс, доктор философии, доцент кафедры еврейских исследований в колледже Чарльстона и директор Центра изучения Холокоста Цукерберга/Голдберга, изучает восстание, используя материалы «книг воспоминаний выживших, записанных устных исторических свидетельств, письменных заявлений в архивах, протоколов судебных заседаний и заявлений следствия». Он пишет книгу на эту тему.

Несколькими месяцами ранее восстания в Треблинке в столице Польши, во время  восстания в Варшавском гетто, «в течение почти 30 дней голодающая, плохо экипированная, почти полностью необученная группа евреев» отбивалась от тысяч немецких солдат, писал Гиббс в статье в Charlestone post and curier. 

«Вполне вероятно, что новости о Треблинке, попадавшие в гетто с каждым беглецом из лагеря, могли оказать влияние на участников сопротивления и  настроение жителей в целом», — рассказывает Гиббс. Он упоминает, что поезда перевозили в Треблинку тех жителей Варшавы, которые пережили восстание в гетто или сами участвовали в нем и впоследствии были отправлены в лагерь, и в этих вагонах также бывали случаи сопротивления – на пандусах, в пунктах отправления и уже затем в газовых камерах.

Предыдущие попытки восстания в Треблинке II потерпели неудачу: известно по меньшей мере о четырех различных планах, у каждого был свой лидер, и заговорщики каждый раз знали, что это может быть их последним шансом. Согласно материалам из музея Треблинки, «план восстания состоял в том, чтобы украсть оружие и боеприпасы из караульного помещения, поджечь все лагерные постройки, убить как можно больше охранников». Заговорщики хотели освободить всех заключенных и присоединиться к партизанам в близлежащих лесах Белостока. Гиббс утверждает, что какая-то форма восстания планировалась уже через три месяца после начала работы лагеря. Окончательный план сложился в мае 1943 года.

Координация внутри Треблинки II осуществлялась между тем, что Гиббс называет «жилой», «секцией I» (или «лагерем I»), где люди сортировали одежду и ценности, управляли лазаретом, кухней и другими лагерными объектами, и «секцией смерти”, или «лагерем II», где заключенные в основном хоронили, а затем сжигали тела. 

Координации способствовал тот факт, что немцы отправили некоторых лидеров в секцию смерти, включая одного из главных организаторов, Зело Блоха. Другим лидером был Альфред Галевский — еврейский «старейшина» лагеря. 

Согласно исследованию Гиббса, Блох и, вероятно, Галевский имели военную подготовку и опыт, как и другие ключевые участники восстания, которые были «поставлены на конкретные, важные позиции для ведения боевых действий»: это Сэмюэль Вилленберг, Евгений Туровски, Вольф Шнайдерман и Оскар Строчиньски.

По словам Гиббса, одним из ключевых моментов операции была «способность направить доверенных людей туда, где они были необходимы в момент восстания». Во многом это стало возможно благодаря наивности охранников, которые соглашались на, казалось, безобидные просьбы заключенных. Ранее повстанцам удалось сделать копию ключа от оружейной комнаты лагеря, где они в результате похитили оружие. Из-за расистских представлений нацистов о «грязных евреях» в тот день повстанцы смогли облить лагерные сооружения керосином.

«Они предложили немцам, из-за их веры в евреев как переносчиков вшей, чтобы лагерь ежедневно окуривали и опрыскивали от паразитов. Был такой заключенный, который ходил с пульверизатором или рюкзаком, опрыскивая здания. В день восстания заменили раствор мыла и воды керосином», — рассказывает Гиббс.

Евреи-заключенные также попросили охранников разрешить им украсить лагерь, поставив цветочные горшки перед казармами охраны и оружейным складом, что облегчило доступ туда.

В день восстания оружие хранилось даже на кухне, где в основном работали женщины и потому это помещение вряд ли вызывало подозрения.

Поскольку большая часть ресурсов находилась в лагере I, то в день восстания координаторы лагеря II ждали сигнала для выполнения своего плана: “Сигналом мог быть выстрел или взрыв из лагеря I. В этот момент они должны были броситься на охрану”.

Однако все пошло не так, как планировали. Некоторые из участников восстания в лагере I были пойманы с наличными деньгами (а евреям запрещалось иметь при себе какие-либо ценности). Заключенные планировали использовать эти деньги, оказавшись в польской сельской местности. “Охранник, который поймал их, собирался препроводить заключенных к месту казни. И кто-то принял очень эмоциональное решение — об этом вспоминается в нескольких мемуарах: мол, мы не позволим больше убивать в этот день. И заключенные выстрелили в охранника», — говорит Гиббс.

Выстрел был воспринят заключенными лагеря II как сигнал к началу восстания, которое в результате началось за час до запланированного времени. Согласно нескольким источникам, Блох случайно вступил в разговор с охранником, который стоял рядом с колодцем. «Раздался сигнал, и Блох сбрасывает охранника в колодец и забирает его винтовку». В последовавшем за этим хаосе, когда лагерные постройки оказались охвачены пламенем, около 300 заключенных сбежали, хотя большинство из них вскоре были выслежены и убиты. По словам Гиббса, около 70 беглецов все-таки пережили войну.

Согласно исследованию Гиббса, в конце августа в Треблинку прибыли еще два транспорта. Однако деревянные здания лагеря были настолько повреждены — даже при том, что кирпичная газовая камера уцелела, — а рабочих рук из числа заключенных было так мало, что лагерь вскоре прекратил свое существование.

«До того момента, как Треблинка закрылась, в ней погибло людей больше, чем в Аушвице. Да, Аушвиц не превосходил Треблинку по количеству убитых до последних шести месяцев своего функционирования, когда туда отправили венгерских евреев. И легко предположить, что этих заключенных могли отправить и во все еще открытую Треблинку», — говорит Гиббс. Он добавляет, что выжившие показали: как только у них появился хороший план восстания, самоубийства в лагере прекратились. По его словам, до того в среднем два человека за ночь погибали в результате самоубийств.

Исследование Гиббса также рассматривает роль женщин в восстании, поскольку свидетельства очевидцев-мужчин, переживших его, ничего не говорят об их присутствии и важности их деятельности, которая включала отвлечение внимания охранников (чтобы другие в это время могли украсть их оружие), помощь в его хранении, использование своих лагерных функций для определения наилучшего времени восстания и выполнение функций посыльных.

«Многие из выживших мужчин не говорят о женщинах в лагерях, чтобы не приходилось упоминать о сексуальном насилии, — утверждает Гиббс. — Ведь список преступлений включает в себя и то, что это было место невероятного количества сексуального насилия всех мастей, которые вы только можете представить. От того, что некоторые называют “сексом по обмену”, или «инструментальным сексом», своего рода “безвыходным выбором”, который женщины делают, чтобы остаться в живых, до наихудших изнасилований, которые можно себе вообразить».

По словам Гиббса, женщины, пережившие катастрофу в Треблинке, никогда по-настоящему не говорили о том, что происходило там на самом деле. Отчасти потому, что боялись осуждения со стороны своих же собратьев-евреев за то, чему были вынуждены подчиниться. Основываясь на том, как их действия оценивались выжившими мужчинами и другими комментаторами, опасения не были необоснованными, считает Гиббс.

Нерассказанные истории этих женщин — лишь некоторые из повествований о забытых жертвах Холокоста, чрезмерно упрощенных или проигнорированных.  Гиббс отмечает, что, хотя само по себе восстание в Треблинке было душераздирающим способом вооруженного восстания, следует сосредоточиться и на более личных актах сопротивления.

«Мы не можем сказать, что попасть в газовую камеру тем или иным способом — это всегда поражение. Или что в этом не замешано сопротивление… Даже там все еще есть варианты. И выбор варианта, который предусматривает возможность прожить последние мгновения так, как человек считает нужным, по сути является сопротивлением, — размышляет Гиббс, рассказывая о том, как евреи в подобной ситуации читали молитвы, включая “Шма”. — Я уже писал об этом, и скажу вновь и вновь: если нацистская Германия убивает вас за то, что вы еврей, а вы решаете, что ваш последний поступок будет глубоко еврейским, значит вы сопротивляетесь. Вы остаетесь самим собой — и в этот момент вы вроде как показываете им средний палец. Вы взываете к своему еврейству и проживаете свои последние мгновения по-своему».