Когда Двора Гальберштам говорит: «Я даже не помню, кем я была раньше», то это не метафора, а пронзительная правда. До 1994 года она была матерью пятерых детей, хасидской женщиной из Краун‑Хайтс, глубоко связанной с учением Любавичского Ребе. Ее жизнь была укоренена в традиции: дом, вера, воспитание. Но все изменилось в один день — выстрелом на Бруклинском мосту.

Ари, ее старший сын, шестнадцатилетний юноша, — «каким Б‑г хотел бы видеть человека на земле», гордый, светлый, живой — был застрелен террористом. Ливанский водитель, вдохновленный антиизраильской истерией, открыл огонь по группе подростков.

Власти попытались представить случившееся как «дорожный конфликт». Но Гальберштам добилась правды: преступление было официально признано актом внутреннего терроризма. И это стало первым подобным случаем в истории города.

Об этом речь идет в большой статье, опубликованной 6 августа в газете Israel Hayom. Нам представлена жизнь, обращенная в миссию. Боль, ставшая системой защиты. Женщина, которая сумела изменить саму структуру правоприменительной машины Нью‑Йорка.

«Я не хочу быть человеком, наполненным ненавистью, — говорит она. — Ответственность лежит на человеке, который убил моего сына. Не на миллиарде людей, а только на нем».

С тех пор ее жизнь — это строительство. Она стала ключевой фигурой в правозащитной системе города.

Ныне Двора возглавляет комиссию по борьбе с антисемитизмом при мэрии Нью‑Йорка, а также общественный совет по пересмотру дел о преступлениях ненависти при полиции. В этот совет она включила представителей всех уязвимых групп. Потому что, по ее словам, «ненависть касается всех — и бороться с ней мы должны вместе».

Но ее вклад куда глубже. Она участвовала в разработке первых антитеррористических законов штата Нью‑Йорк. Эти законы были подготовлены летом 2001 года и подписаны в те самые дни, когда произошел теракт 11 сентября. «Мы использовали их с тех пор много раз и спасли множество жизней», — утверждает она. И это не громкие слова, а результат десятилетий негромкой борьбы с использованием силы закона.

Особенно важно, что Гальберштам по‑прежнему остается самой собой, а именно хасидской женщиной в большой семье.

«Я не воспринимаю себя сквозь призму пола, — говорит она, — но, возможно, это уникальный случай. Женщины в нашей среде, как правило, сосредоточены на доме и детях. Но это не значит, что они не могут участвовать в общественных делах. Мы нуждаемся в женщинах, которые поднимут свой голос. Никакого противоречия в этом нет».

Она же не просто участвует, она действует: стала сооснователем Еврейского детского музея в Краун‑Хайтс в память о сыне Ари. Цель музея — объяснять детям, что значит быть евреем, и тем самым разрушать предубеждение еще до того, как оно станет ненавистью. За двадцать лет музей посетили более 4 млн человек.

С момента терактов 7 октября 2023 года и последовавшего за ними всплеска антисемитизма ее голос звучит особенно отчетливо. Она говорит: «Мы живем не в реальном мире, а в социальных сетях. Люди кричат лозунги, которых даже не понимают. Но я не боюсь. Я знаю, кто я».

Она указывает на лицемерие общественной повестки: «В мире десятки конфликтов, в которых гибнут миллионы, и никто об этом особо не говорит. Весь мир смотрит только на Газу».

А главное она ясно видит: антисионизм сегодня стал маской для антисемитизма: «Пусть называют меня сионисткой — я еврейка. Я люблю Израиль. Я благодарна, что у нас есть свое государство, которое способно защищать еврейские жизни».

Когда ее спрашивают о политике, она отказывается говорить о тех, кто сеет рознь, но заявляет: «Я знаю мэра Эрика Адамса двадцать лет. Он понимает, что такое антисемитизм. Я видела это своими глазами. Настоящий мэр объединяет людей — и он делает именно это».

А когда у нее спрашивают, что бы она хотела сказать евреям в Израиле, она говорит не о политике или геополитике. Она говорит по‑матерински и по‑еврейски: «Вы — плоть от плоти моей. Кровь от крови моей. Мы один народ под одним Б‑гом. И мы никогда не должны забывать это».

Это история хасидской женщины, которая вмешалась в политику. И одновременно это рассказ о том, как мать, потерявшая ребенка, стала стражем миллионов. Как любовь может стать законом. Как вера способна не дать сердцу окаменеть.