Сегодня должны были бы состояться мои похороны.

Я собирался произнести проповедь в субботу утром — а это также был последний день Песаха, праздника нашего освобождения, — когда услышал грохот в лобби моей синагоги.

Я подумал, что, может быть, стол упал или даже, не дай Б‑г, моя дорогая подруга Лори Гилберт Кайе споткнулась и упала. За несколько минут до того я встретил Лори в лобби — она пришла произнести изкор, поминальную молитву, по своей матери.

И я пошел в лобби проведать ее. То, что я увидел в следующие секунды, будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Я увидел, что Лори лежит на полу, истекая кровью, и увидел террориста, убившего ее.

Этот террорист был подростком. Он стоял там с огромной винтовкой в руках. Которая теперь была направлена на меня. По одной причине — потому что я еврей.

Он начал стрелять. Прострелил мне указательный палец на правой руке. Другая пуля попала в указательный палец на левой руке, и из него хлынула кровь.

После теракта в синагоге в Питтсбурге мы в общине прошли определенную подготовку. И вот она пригодилась. Каким‑то образом мой мозг направил мое тело в зал, где играли дети, в том числе два моих внука. Я побежал к ним с криком «уходите, уходите!», хватал их своими окровавленными руками и выталкивал на улицу.

Один из прихожан, Алмог Перец, ветеран Армии обороны Израиля, побежал вслед за мной, чтобы спасти детей, и был ранен в ногу. Его восьмилетняя племянница Ноя Дахан тоже была ранена. А потом случилось чудо — винтовку террориста заклинило. Два других героических прихожанина — ветеран армии Оскар Стюарт и пограничник Джонатан Моралес — бросились к террористу, и он убежал.

Скорая помощь еще не приехала. Мы все собрались у входа в здание. Я не помню всего, что сказал тогда своей общине, но помню, что процитировал слова из пасхальной агады: «В каждом поколении они восстают против нас, чтобы погубить нас, но Святой, Благословен Он, спасает нас от их рук». И помню, что выкрикивал слова: «Ам Исраэль хай!» — «Да живет народ Израиля!» Я произносил эти слова сотни раз в жизни, но никогда не чувствовал их истинность так остро, как в этот раз.

Я религиозный человек. Я верю, что все происходит по какой‑то причине. Я не знаю, зачем Всевышний спас мою жизнь. Я не знаю, почему мне довелось быть свидетелем погрома в Сан‑Диего, подобного тем погромам, что мои бабушки и дедушки пережили в Польше. Я не знаю, зачем этот погром отнял у меня частичку моего тела. Я не знаю, зачем было нужно, чтобы у меня на глазах в своей синагоге была убита моя добрая подруга, женщина, олицетворяющая еврейскую заповедь хесед, милосердия. Я не знаю, почему я должен был видеть, как любящий муж Лори, доктор, потерял сознание, когда пытался вернуть ее к жизни. И их единственная дочь Ханна рыдала в отчаянии, увидев обоих своих родителей распростертыми на полу.

Я не знаю, каков Б‑жий план. Все, что я могу, — это попытаться найти смысл в том, что произошло. И провести отпущенное мне время так, чтобы жизнь моя имела больше смысла.

Раньше я часто пел своим детям песню, которую мне в детстве пел мой отец. «Ашем здесь, — пел я, используя ивритское слово, означающее Всевышнего, и указывая пальцем на небо. — Ашем там, — пел я, указывая направо и налево. — Ашем повсюду». Палец, который я использовал, чтобы показать повсеместное присутствие Всевышнего, я потерял в эту субботу.

Я молюсь о том, чтобы этот отстреленный палец служил мне постоянным напоминанием. Напоминанием о том, что каждый человек создан по образу Б‑жию. Напоминанием о том, что я — часть народа, который пережил самые ужасные гонения и будет жить всегда. Напоминанием о том, что мои предки отдали свои жизни ради того, чтобы я мог вести свободную жизнь в Америке. И наконец, напоминанием о том, что ни за что и никогда не следует бояться быть евреем.

Впредь я намереваюсь быть более открытым и настойчивым. Я буду еще больше гордиться, идя по улице с цицит и в кипе, демонстрируя этими атрибутами свою веру в Б‑жественное присутствие. Я буду кричать, пока не охрипну, призывая других евреев вести себя по‑еврейски. Зажигать свечи перед субботой. Вешать мезузы на дверные косяки. Творить добро. И появляться в синагоге — особенно в ближайшую субботу.

Я горжусь тем, что я эмиссар хасидского движения Хабад‑Любавич. Наш лидер, великий раввин Менахем‑Мендл Шнеерсон учил, что даже маленький свет изгоняет большую тьму. Поэтому раввины Хабада ездят по всему миру и основывают еврейские общины: мои коллеги работают в Сиднее и Париже, Катманду и Гане. Мы верим в то, что, помогая любому человеку найти свою Б‑жественную искру, мы делаем шаг к исправлению нашего испорченного мира и приближаем спасение человечества. По этой причине 33 года назад мы с женой приехали в этот уголок Калифорнии, чтобы построить здесь дом света.

Мы, хабадники, очень заметны — по нашим черным шляпам и бородам всегда видно, что мы евреи. И некоторые из нас уже становились жертвами нападок и нападений. Одиннадцать лет назад мои коллеги рабби Гавриэл и Ривка Холцберг, эмиссары Хабада в Мумбае в Индии, были убиты вместе с четырьмя гостями. Их убили террористы из организации Лашкар‑э‑тайба за то, что они евреи. И на протяжении многих лет знакомые мне люди в районе, где я вырос, — в Краун‑Хайтс в Нью‑Йорке — становились жертвами издевательств хулиганов. Инциденты такого рода, как правило, не получают освещения в СМИ.

В своем гнусном манифесте террорист, стрелявший в моей синагоге, назвал мой народ — еврейский народ — «низкой и паразитической расой». Нет. Мы — народ, избранный Б‑гом для того, чтобы нести Б‑жественный свет в мир.

Так обстоят дела в этой стране. Америка уникальна в мировой истории. Никогда ранее ни одно государство не зиждилось на таких идеях — что все люди созданы по образу Б‑жию и все заслуживают свободы. Мы воевали, чтобы воплотить эти идеалы в жизнь.

И я верю, что мы можем вновь этого добиться. И это то, на что я обещаю потратить отпущенное мне время. 

Оригинальная публикация: A Terrorist Tried to Kill Me Because I Am a Jew. I Will Never Back Down