Оливье Гез
Исчезновение Йозефа Менгеле
Перевод с французского Д. Савосина. М.: Книжники, 2020. — 224 с.

С детства помню рассказы мамы о том, как Эйхмана, сменившего имя, сделавшего пластическую операцию, «Моссад» опознал только благодаря сентиментальной привычке: он в годовщину свадьбы покупал супруге одни и те же цветы. Реальность, как я позднее узнал, была менее колоритна: в частности, никакой пластической операции Эйхман не делал и вообще жил до поры достаточно беспечно.

Книга Геза, посвященная судьбе другого нацистского злодея и соучастника Холокоста, многое объясняет и в эпопее Эйхмана. Бежав в Аргентину под чужим именем, кровавый доктор Йозеф Менгеле сперва в самом деле ведет себя осторожно, скрывается от всех, живет по подложному паспорту на имя Хельмута Грегора, скромно служит на стройке, пока наконец не отваживается явиться в редакцию немецкой газеты, особо не скрывающей собственные пронацистские симпатии. Там он находит «своих».

Это времена Перона. Президент‑харизматик, «ожидая, чем закончится холодная война <…> проявляет себя как искусный старьевщик. Он копается в европейских помойках, предпринимает гигантскую операцию по переработке; он оседлает историю, воспользовавшись ее отбросами. Перон распахивает врата в свою страну многим тысячам нацистов, фашистов и коллаборационистов — солдат, инженеров, ученых, техработников и медиков; военные преступники приглашены, чтобы обеспечить Аргентину дамбами, баллистическими ракетами и атомными электростанциями, превратив ее в супердержаву».

В этой ситуации стесняться особенно нечего. Постепенно «Хельмут Грегор» называет свое настоящее имя то одному, то другому собеседнику, «превозносит собственное прошлое солдата биологического фронта», открыто переписывается с родственниками в Европе, сам посещает Старый Свет, принимает в Буэнос‑Айресе отца… Эйхман (бывший сослуживец, ныне добрый знакомый Менгеле) «представляется всем великим инквизитором и царем иудейским» и дарит знакомым свою фотографию, нагло подписывая ее: «Адольф Эйхман, оберштурмбаннфюрер СС в отставке».

Доходит до гротеска. Некие поклонники рейха заказывают Эйхману книгу, цель которой — «опровергнуть еврейские выдумки» о геноциде. Но замысел, к ужасу заказчиков, срывается: оберштурмбаннфюрер в отставке вместо опровержений начинает похваляться масштабами своей деятельности.

Однако времена меняются. Перона свергают. В Европе все больше пишут про преступления нацизма. Эйхман начитает было таиться, но его легко находят, похищают и казнят. Менгеле приходится бежать сперва в Парагвай, потом в Бразилию. Уверенный в себе ученый‑эмигрант, верящий, что еще будет востребован, превращается в жалкого беглеца, боящегося покинуть дом в предместье. Смерть его была бы даже трогательна, не знай мы, о каком преступнике идет речь. Девушка, в которую влюбился почти 70‑летний Менгеле, не готова стать его спутницей без венчания (страна католическая, консервативная), а решиться на новый законный брак — это значит привлечь внимание к своим фальшивым документам… В итоге «дядюшка Педро», как все его зовут, умирает от печали. И финал:

«Кости Менгеле в марте 2016 года были переданы в распоряжение бразильской медицины. Теперь его останки служат пособием для практических занятий студентов медицинского университета в Сан‑Паулу».

Какой символ!

Но, собственно, остается без ответа главный вопрос. В чем суть феномена Менгеле?

Книге Геза предпослан эпиграф из де Сада: «Счастье заключается лишь в том, что возбуждает, а возбуждает лишь преступление; добродетель <…> не способна указать путь к счастью». Но ведь Менгеле — не адепт чистого аморализма вроде Кроули и не патологический маньяк наподобие Чикатило. Он — идейный нацист. И, если верить Гезу, верен своей идеологии до конца. Так объясняет он свои действия тайно приехавшему к нему (к «дяде Педро») сыну:

«Человечество — такое же условное понятие без цели и жизненного плана, как орхидея или бабочка. Народы и языки взрослеют и дряхлеют, как дубы, сосны и цветы, молодые и старые. У всех культур бывают возможности обновиться и заявить о себе, они зарождаются, созревают, увядают и безвозвратно исчезают», — говорит отец, приготовившийся к инквизиторскому допросу сына. «После Первой мировой войны западный мир достиг критической точки, а Германия — неизбежной стадии цивилизации, зараженной современным техническим и капиталистическим прогрессом, массовостью, индивидуализмом, космополитизмом. Оставались две возможности: действовать или умереть. Мы, немцы, высшая раса, должны были действовать. Нам предстояло первыми открыть новую витальность, чтобы защитить новое общество и утвердить высшее превосходство нордической расы…»

У деятельности Менгеле есть и другой идейный аспект. Это вера в абсолютную правоту и моральную неуязвимость позитивной науки. Но этот аспект в книге Геза не освещен. А зря. Потому что про нацизм мы все уже знаем и понимаем, здесь же речь идет о не до конца еще проясненном источнике зла.

И последнее. О том, насколько близка к нам исторически эпопея врача‑злодея и насколько актуальны связанные с ней проблемы.

Несколько лет назад я разговаривал с одной немецкой писательницей. Ее учила русскому языку в 1950‑х годах в ГДР женщина из первой эмиграции. После войны, при советской оккупации, она некоторое время сидела. Почему, ученица и не спрашивала: обычаи советской власти были всем известны. И только много лет спустя немка узнала, что ее русская учительница была лаборанткой у доктора Менгеле…

С которым автора этой рецензии разделяют, таким образом, два рукопожатия. 

Книгу Оливье Геза «Исчезновение Йозефа Менгеле» можно приобрести на сайте издательства «Книжники»