Материал любезно предоставлен Tablet

Быть евреем в Испании, особенно в южной части страны, где когда‑то проживала процветающая община, — значит обречь себя на одиночество. Но это не удержало более 10 тыс. венесуэльцев от попыток получить испанское гражданство до того, как в сентябре 2019 года истек срок действия закона о праве евреев на возвращение в Испанию, — что свидетельствовало об углублении кризиса в этой южноамериканской стране.

С 2016 года в Венесуэле разгул насилия, нищета, неуверенность в завтрашнем дне: политические потрясения привели к экономическому и гуманитарному кризису. По подсчетам Агентства ООН по делам беженцев, примерно 4,3 млн венесуэльцев покинули страну. Многие эмигрировали в соседние южноамериканские страны, такие, как Эквадор и Колумбия. Но история сделала неожиданный поворот: венесуэльские евреи попытались воспользоваться мимолетным шансом на возвращение в Испанию — страну, с которой большинство из них по личному опыту не знакомо.

Спустя 500 лет с небольшим после изгнания испанских евреев появился законный способ возвратить себе испанское гражданство: предпринята попытка загладить былую несправедливость и, возможно, возродить еврейские общины на Иберийском полуострове. В период с октября 2015 года, когда вступил в силу закон, разрешивший евреям подавать заявки на гражданство, и до октября 2019 года, когда срок действия закона истек, поступило, как сообщили власти Испании, более 130 тыс. заявок. «К 31 августа [2019 года] поступило 60 226 заявок, но за один только сентябрь поступило без малого 72 тыс., по большей части от граждан стран Латинской Америки, в основном Мексики, Колумбии и Венесуэлы», — заявило Министерство юстиции Испании.

Однако отчет, недавно опубликованный в испанской газете «Ла Расон», ставит под сомнение корни более четверти всех просителей, подавших заявки до истечения срока действия закона. «Без малого 43 тыс. просителей — иначе говоря, 27% от всех, подавших заявки до того, как в октябре их прием прекратили, — не евреи согласно относительно нестрогому определению Всемирного еврейского конгресса касательно того, кто может считаться евреем», — сообщало издание «Таймс оф Исраэль».

Испанских евреев выдавили в изгнание в 1492‑м, в том же году, когда войска католиков разгромили последние армии мусульман, завоевавших Иберийский полуостров в VIII веке. Хотя в период мусульманского господства в Испании евреев считали гражданами второго сорта, на эти годы выпал расцвет испанской еврейской цивилизации, трагически оборвавшийся в 1492 году, когда католическая монархия королевы Изабеллы и короля Фердинанда издала печально известный указ о выселении, принуждавший евреев выбирать между крещением, отъездом и насильственной смертью. Даже среди предполагаемых новообращенных христиан, оставшихся в Испании, многие — их называли «конверсос» — пытались сохранить свою веру, а в конце концов бежали, чтобы открыто исповедовать ее в Латинской Америке, Африке и других частях Европы. Сегодня в Испании одна из самых малочисленных общин в Европе: по данным Европейского еврейского конгресса, на данный момент численность евреев в этой стране оценивается в 45 тыс., большинство из них проживает в Мадриде и Барселоне.

Поскольку ожидалось большое количество заявок на предоставление гражданства, в Испании и других странах возникли агентства, помогавшие подготовить целый ворох документов, необходимых для крайне заковыристого процесса подтверждения своего происхождения. Согласно сообщениям испанского Министерства по делам иностранцев, для того, чтобы заявку одобрили, проситель должен предъявить доказательства своего сефардского происхождения и указать на свою особую связь с Испанией. Он также обязан сдать экзамен на знание культуры страны: такие экзамены часто сдавали в отделениях Института Сервантеса, специализированного государственного центра.

Каким бы затрудненным ни был этот процесс, нараставший кризис в Венесуэле привел к наплыву просителей, говорит Хосе Леон Дельгадо, операционный директор испанской юридической организации Kaminos de Leche y Miel («Дорога молока и меда»), которая помогает евреям, подающим заявки на гражданство. Дельгадо в одиночку обработал более 3 тыс. заявок, большая часть которых поступила из Венесуэлы; сколько из них было одобрено, он не ответил, сославшись на испанские законы о неприкосновенности частной жизни. Федерация еврейских общин Испании — она занимается заверением заявок — сообщила газете «Гардиан», что получила более 30 тыс. заявок из Мексики, 26 тыс. из Колумбии, 14 тыс. из Венесуэлы, 7 тыс. из Аргентины, 5,4 тыс. из США и 4,9 тыс. из Израиля.

Пока в Венесуэле еще уцелели остатки более или менее действующей еврейской общины. В стране все еще проживают около 10 тыс. евреев, посещающих около 20 действующих синагог, говорит Эдгар Бенаим, президент Израильской ассоциации Венесуэлы. По его словам, сейчас правительство дает еврейской общине разрешение на импорт вина и кошерных продуктов.

Решение расстаться со своей общиной, где кипит жизнь, дается венесуэльским евреям непросто, особенно представителям старшего поколения, обеспокоенным тем, что их ждут культурная ассимиляция, трудности с изучением нового языка и ограниченные перспективы.

«Мы оказались в настолько трудной экономико‑политической ситуации, что вынуждены эмигрировать в Испанию, — говорит Мойсес Ботбол, 63 лет. Он получил документы, дающие право на жительство в Испании, но из Венесуэлы пока не уехал. — Нелегко начинать с нуля в чужой стране, а Венесуэла всегда привечала евреев».

Бенаим и Ботбол по‑прежнему чувствуют себя частью еврейской общины Венесуэлы, но многие евреи стали разбегаться из страны после того, как Уго Чавес пришел к власти и разорвал дипломатические отношения с Израилем.

Те венесуэльцы, которым удается вернуться в Испанию, могут оказаться где‑нибудь наподобие Малаги — кипучего интернационального города на южной оконечности полуострова, где когда‑то жил знаменитый еврейский философ Соломон Ибн‑Габироль. Сегодня в Малаге религиозные евреи собираются в офисном здании, приспособленном под синагогу. В дни праздников и в шабат кто‑нибудь из членов общины дежурит в вестибюле, проверяя удостоверения личности евреев, которые хотят попасть в шул на третьем этаже, над адвокатским бюро. На деревянных скамьях тесно сидят люди. Таковы рассеянные остатки религиозных сефардов, когда‑то проживавших здесь.

Но в Малаге в шуле, по крайней мере, есть завсегдатаи. В Севилье, столице Андалусии, как ортодоксальная община, так и «Бейт Рамбам» (новое реформистское ответвление, пытающееся возродить еврейскую жизнь среди секулярных евреев и проживающих в городе иностранцев) еле‑еле набирают десять евреев на миньян. «Чтобы создать еврейскую общину в Испании, требуется титанический труд. Те евреи, которые здесь живут, до сих пор существовали в изоляции, не имея хоть сколько‑нибудь заметной общины», — говорит Эрика Теплер, казначей «Бейт Рамбам».

В Гранаде и Кордове — некогда значимых очагах еврейской философии и мысли — вообще нет религиозных общин: по крайней мере, я за мои четыре года в Андалусии не смогла отыскать ни одной, хотя потратила немало времени на поиски общин, где моя молодая семья могла бы молиться по праздникам.

Находясь здесь, трудно себе представить, что когда‑то тут неуемно бурлила общинная жизнь.

И все же венесуэльцы, включая тех, кому ради шанса на эмиграцию пришлось докапываться до еврейских корней, оборванных их семьей много поколений тому назад, оказались перед мучительным выбором: либо включиться в вялотекущую еврейскую общинную жизнь в Испании, либо остаться в своей охваченной хаосом стране. В суматохе накануне истечения срока действия закона, говорит юрист Мариэла Брисено Пардо (она помогает венесуэльцам подавать усложненные пакеты документов в испанские органы власти), у ее клиентов нервы были на пределе.

«Все видят, через что нас вынуждают здесь проходить», — сказала Брисено Пардо в телефонном интервью из Каракаса: она подробно объяснила, что у очень многих членов еврейской общины нет необходимых документов, таких, как ктуба (свидетельство о браке), нет знания ладино (языка, на котором в основном разговаривают евреи‑сефарды), а значит, они не могут доказать свои корни. Решение приходилось принимать немедля. Брисено Пардо и ее клиенты жили в постоянном напряжении, и оно с каждым днем нарастало.

«Идея привлечь евреев в Испанию — хороший способ загладить страшную несправедливость, так почему же они прекращают действие закона?» — сказала Брисено Пардо: мы разговаривали незадолго до того, как двери перед просителями закрылись.

Труднее всего оказалось подтвердить прямую связь с сефардами, поскольку многие евреи в диаспоре потеряли документы или нить, связующую их с предыдущими поколениями.

Маргарита Мендес Пардо, 57 лет, живущая на два города — Каракас и Мадрид, — открыла свою еврейскую историю только после того, как услышала об испанском законе: это побудило ее заинтересоваться своими корнями. Исследуя их в интернете, она узнала, что ее семья покинула Испанию в 1530 году и в конце концов перешла в другую веру.

Однако эти соображения не могут отразить сложноустроенное самоощущение таких людей, как Пардо; сама Пардо говорит: «Возможно, в нашей стране у нас нет будущего, поэтому мы благодарны за возможность вернуться в Испанию». Ее сын Гильермо, 22 лет, теперь живет и учится в Мадриде, но не участвует в жизни еврейской общины, так как не был воспитан в духе иудаизма. По иронии судьбы, хотя испанский закон проникнут духом обновления, Испания сталкивается с той же проблемой, что и до его принятия: еврейская жизнь здесь давным‑давно прекратилась.

Оригинальная публикация: The Lost Tribes of Spanish Jews