В июне этого года в Госдепартаменте США проходил очередной брифинг для журналистов. На повестке был Ближний Восток. С присутствующими — представителями ведущих медиа — пресс‑секретарь Ведант Патель был хорошо знаком и называл их по именам: Сэм, Саид, Мэтт. Задав для приличия пару вопросов о ценах на нефть и проблематике смертной казни в Саудовской Аравии, журналисты перешли к насущному — преступному сионистскому израильскому режиму.

— Прошло 56 лет с момента оккупации Израилем Западного Берега. Будем ли мы ждать справедливого решения палестинского вопроса еще 56 лет? Сколько будут множиться преступления, продолжаться пытки, издевательства над палестинскими детьми? Когда Америка наконец окажет должное влияние на израильский режим? — распаляясь негодованием, начал один.

— Насколько же это усложняет вашу работу — то, как правительство Нетаньяху обращается с палестинцами, — в то время как вы стараетесь содействовать нормализации? — встав с места в заднем углу, нервно задал риторический вопрос другой.

— Можно узнать, ребята, вызывает ли у вас озабоченность назначение этого нового директора по СМИ в правительстве Нетаньяху? Который вроде, как я слышал, поддерживал отрицание результатов выборов? (То есть занятие Байденом поста президента в 2020 году. — Г. Х.) — поинтересовался третий, сидящий в свободной позе в первом ряду.

Пресс‑секретарь Госдепа отвечал стандартно дипломатично.

Ничто не предвещало интересных поворотов в течении мероприятия. Но тут слово взял джентльмен в среднем ряду, с внешностью и манерой речи университетского профессора: типичный американский либеральный интеллектуал из поколения «бэйби‑бумеров», поколения Вудстока, «лета любви», студенческих волнений, «революции цветов».

— У меня вопрос по поводу заявления посланника правительства США по борьбе с антисемитизмом Деборы Липштадт. В своем твиттере (ныне известном как Х. — Ред.) она написала: «Я от всего сердца поддерживаю осуждение Европейским еврейским конгрессом Роджера Уотерса за отвратительное искажение им Холокоста…» Заявление Европейского еврейского конгресса по поводу концерта Рождера Уотерса в Берлине было таким: «Можно ли придумать что‑либо более антисемитское, чем использование Анны Франк в качестве реквизита для выступления на немецкой сцене в нацистской униформе, для совершения нападок на евреев?»… Послушайте, но это невероятное искажение реальности! Думаю, вы знакомы с альбомом «Стена», классической рок‑оперой, где выразительнейшим образом осуждаются фашизм и расизм. Одна из песен там — едкая сатира на политика‑демагога, в том же ключе, как это делал Чарли Чаплин. Герой выступает перед толпой и спрашивает, есть ли среди них евреи, негры?.. «К стене их!» Затем берет автомат и расстреливает их. Это очевидная атака на фашизм! И Анна Франк фигурирует среди мучеников фашизма, перед которыми Роджер Уотерс преклоняется… Ваш посланник выступает с осуждением этого, лукавит, утверждая, что Роджер Уотерс является антисемитом, — думаю, потому что он выступает за права палестинцев и за права человека вообще. Намерены ли вы дистанцироваться от этого заявления? Или вы его поддерживаете?

— Я не видел этот твит. И я не знаком с этим произведением. Поэтому я…

— Вы не знаете «Стену»?! — удивились сразу несколько журналистов.

— Я знаю «Пинк Флойд», разумеется. И мне известно, кто такой Роджер Уотерс. Но именно с этим [его произведением] я не знаком. Поэтому мне придется воздержаться от…

— Это несколько всколыхнуло всех пару недель назад, ребята! — перебил Веданта Пателя раскинувшийся на двух креслах в первом ряду представитель «третьей власти». — Было бы интересно узнать, раз уж официальный представитель администрации решил сделать такой комментарий, — что вы об этом думаете.

— Я не видел этот твит, мне нужно будет уточнить, Мэтт… — озадаченно повторил чиновник.

— Не то чтобы посланник говорила о предмете, с которым плохо знакома, — снова включился в общение джентльмен профессорского вида. — Она чудовищно — это даже пародией не назовешь! — искажает понятие антисемитизма, критику в адрес Израиля и реальность в целом. Совершенно необходимо, чтобы Госдепартамент прекратил заглушать критику в адрес израильского режима под предлогом противодействия антисемитизму!

— Это не является нашим подходом, — заметил Ведант Патель.

— Докажите это!

— Смотрите, ситуация, о которой мы говорим… — вновь перебил Мэтт с передних кресел. — Британский музыкант выступал в Германии, это не имеет отношения к Соединенным Штатам… Но! Факт в том, что она [Липштадт] решила это прокомментировать. Потому это законный вопрос к вам, — подытожил он тему. — Теперь, ребята, могу ли я спросить об этом директоре по СМИ у Нетаньяху…

Брифинг этот, напоминавший, скорее, идеологические прения, интересен по многим причинам. Отложим даже животрепещущую тему о принятии администрацией Байдена формулировки понятия «антисемитизм».

Во‑первых, до сих пор правительственные чиновники США не обсуждали рок‑музыку и художественное самовыражение, по крайней мере в официальном формате. Возможно, нам это не кажется необычным — мы помним о неустанном и пристальном внимании вождей социализма и партийных органов к тонким вопросам литературы и искусства. Но в американской истории пока что не было правительственных пленумов и заседаний с обсуждением творческих деятелей.

Во‑вторых, интересен предмет, потребовавший, по мнению «прогрессивных» журналистов (тоже напоминающих разного ранга идеологических чиновников), корректировки и чуткого руководства. Роджер Уотерс, конечно, суперзвезда, но отвлечемся от частностей и посмотрим на ситуацию в принципе. Таким исключительно важным на данном этапе предметом оказался именно еврейский вопрос. Удивительно, но закономерно: еврейский вопрос всегда — от седой античности до новейшей истории — был костью в горле для «прогрессивных» идеологий, стремящихся к тотальному господству. Современная «секулярная ортодоксия» (выражение Уильяма Макгарна, спичрайтера Джорджа Буша‑младшего) не терпит инакомыслящих так же, как все предыдущие политдогматики. Евреи в этом плане — вечные отказники и диссиденты.

Появление в идеологии и политике еврейского вопроса — это «канарейка в угольной шахте», неизменное и безошибочное предупреждение об угрозе взрыва в обществе. Сейчас атака «прогрессивных» догматиков направлена на еврейское национальное и религиозное самосознание, не на этническую принадлежность. Еврейское государство, традиционное еврейское образование и образ жизни — вот их «враги». Евреи как этнос пока на повестке не стоят. Разделение неразделимых составляющих народной идентичности на этническую, государственную и религиозно‑традиционную позволяет преподносить антисемитизм в политически корректном свете, спекулировать на подмене понятий, поощрять и эксплуатировать внутренние разногласия и споры, превращать присущее еврейской жизни многообразие в источник политического конфликта. Нового здесь ничего нет: еще в середине 1930‑х генеральный прокурор СССР Вышинский, клеймя врагов народа и вредителей, называл иных из них «антисемитами». Совсем немного времени понадобилось для изменения повестки и риторики: «безродными космополитами» стали все — точнее, к стенке стали ставить всех, не только «реакционных клерикалов», но и пламенных евсеков. «Тому в Истории мы тьму примеров слышим, но мы Истории не пишем». Да и слышать не слишком хотим.

Третьим любопытным моментом этого брифинга стала неожиданная для многих «реабилитация» Роджера Уотерса.

Ведь после скандального интервью CNN год назад, когда Уотерс назвал Байдена «военным преступником» и возложил на американскую администрацию ответственность за провокацию конфликта на Украине, и последовавшего выступления перед Совбезом ООН в СМИ развернулась кампания по «отмене» артиста. Предлог был избран остроумно и предсказуемо: Роджера Уотерса стали дружно клеймить за антисемитизм. Практически все основные медиа, и европейские, и американские, сообщали о провокационных выступлениях артиста в нацистской униформе, об использовании в концертном реквизите надувной свиньи с нарисованной на ней шестиконечной звездой, о появлении изображения Анны Франк посреди такого антуража. Призывы к «отмене» Уотерса звучали отовсюду. В антисемитизме его уличила даже жена бывшего коллеги по «Пинк Флойд» Дэвида Гилмора. В Германии пытались запретить выступления Уотерса законодательно, что привело к судебному разбирательству. Суд антисемитизма в его выступлениях не нашел, концерты состоялись. Легенды рока, такие как Эрик Клэптон и лидер «Джетро Талл» Ян Андерсон, высказывались в том смысле, что времена наступили тяжелые и лучше петь песни «попроще» да помалкивать о политике, если не хочешь «закончить как Роджер Уотерс». Итог казался предрешенным. Вроде бы частью этой кампании выглядело и заявление Европейского еврейского конгресса, а затем и комментарий Деборы Липштадт, вызвавший неожиданные возражения и породивший прения на брифинге в Госдепе.

Что же произошло, почему создатели и рупоры идеологического дискурса вдруг развернулись на 180 градусов и «напали» на родную администрацию, застав врасплох Веданта Пателя?

Чтобы разобраться в этом, нужно взглянуть на знаменательную эволюцию Роджера Уотерса.

Альбом группы «Пинк Флойд» «Стена» (1979), о котором нынче зашла речь в политических новостях и идеологических дебатах, один из популярнейших в истории и, не касаясь его музыкальных достоинств, один из наиболее амбициозных содержательно. Музыка, поэзия и кинодрама — альбом сопровождался фильмом выдающегося режиссера Алана Паркера — подчинены общей цели и производят мощное впечатление. «Стена» оказала влияние на мировоззрение множества людей нескольких поколений.

В густом идейном замесе произведения — «стены абсурда» Камю, Фрейд с вариациями от Фромма до Адорно, Сартр, Достоевский. Автобиография лирического героя — Пинка, «альтер эго» Роджера Уотерса — от психоанализа детских травм переходит к психоанализу творческого процесса, осознанию его экзистенциональной бессмысленности и попытке преодоления этой бессмысленности через разрушение «стен». Институты общества — семья, школа, армия среди прочего — являются «стенами», отделяющими функционирующего в их рамках человека от самого себя. Одновременно стены — это символ цивилизации вообще. И после их разрушения оказывается, что необходимо строить таковые заново. Альбом заканчивается той же темой, которой начинается.

Итак, один из эпизодов рок‑оперы, который Роджер Уотерс сейчас исполняет на своих концертах, — выступление Пинка перед толпой в квазинацистском мундире с речью о «зачистке» аудитории — Европейским еврейским конгрессом и Деборой Липштадт трактуется как антисемитский, а «прогрессивными» интеллектуалами — как антифашистский. При этом в контексте целого произведения эпизод происходит в воображении или в галлюцинациях лирического героя, пытающегося найти выход из экзистенциального и творческого кризиса и никакого отношения к реальности, тем более политической, не имеет. Метафорически нам представлен этап психологической эволюции — или деградации — определенного типа творческой, невротической личности. Известная исследовательница поп‑культуры, профессор социологии Университета Де Поля в Чикаго Дина Вайнстайн в своем эссе о «Стене» рассматривает этот эпизод сквозь призму работы Фрейда «Достоевский и отцеубийство». Но нет необходимости читать Фрейда и Достоевского, чтобы понять суть эпизода: образность «Пинк Флойд» общедоступна, в этом причина их популярности. Думается, и интеллектуального вида журналист в аудитории Госдепа, и Дебора Липштадт понимают смысл обсуждаемого фрагмента в логике целого — по крайней мере, понимают, что речь не о политике. Журналист при этом утверждает, что Дебора Липштадт лукавит, высказываясь об антисемитизме Уотерса, а сам заявляет о его антифашизме.

Таким образом, фрагмент не только вырывается из контекста произведения — он интерпретируется как актуальное политическое высказывание. Кажется, лукавят оба.

Лет 25 уже Роджер Уотерс делает политику неотъемлемой частью своих выступлений, а последние 15 — регулярно участвует в политических ток‑шоу, выступает в ООН и тому подобное. В целом его политическое кредо укладывается в стандартный «лево‑прогрессивный» нарратив с некоторым декоративным «шлейфом» от «Пинк Флойд». Без порицания сионизма‑колониализма тут, разумеется, никак нельзя.

Какое‑то время казалось, что его имидж — сплав рок‑звезды «старой школы» (аромат «революции цветов», призрак Джона Леннона) с гуманистом‑интеллектуалом (тень Джорджа Оруэлла, «диссидентская» правда‑матка от Ноама Хомски) — обязывает. Так или иначе, постмарксистские байки с двойным дном о «колониализме» и «режиме апартеида» в Израиле в исполнении деятелей поп‑культуры стали обычным делом, данью новой политической реальности. Но такие «пламенные борцы» с сионизмом, как певица Дуа Липа или модель Белла Хадид, не слишком убедительны. Другое дело Роджер Уотерс. Он действительно интеллектуальный и моральный авторитет для миллионов людей — в том числе хорошо образованных и часто довольно влиятельных. По крайней мере, он напоминает им о прекрасных идеалах молодости.

Пару месяцев назад Роджер Уотерс выпустил новый альбом под названием «Темная сторона Луны». Конечно, «Темная сторона Луны» вышла еще 50 лет назад и побила все рекорды нахождения в хит‑парадах. Но сейчас Уотерс выпустил новую «Темную сторону Луны»: песни там хорошо знакомые старые, но концептуально он предлагает воспринимать их в ином контексте — в русле современных своих политических заявлений. Другие участники «Пинк Флойд» с этим не согласны: политика во времена создания классических альбомов их не интересовала, и теперешние взгляды Уотерса они не разделяют. Сам он признается, что с коллегами по «Пинк Флойд» о политике не разговаривал, но сегодня его тексты следует воспринимать именно в политическом контексте.

Можно по‑разному оценивать такой концептуализм, но политическое переосмысление Уотерсом собственного творчества — факт, который он художественно подчеркивает выпуском нового старого альбома. Посмотрим на образчик дискурса, в контексте которого надлежит оценивать нынешние выступления Уотерса.

В свежем интервью британскому левому каналу Red Line TV, после вступления про святые идеалы социал‑демократии, с которыми он «генетически связан», на вопрос о том, что заставляет его заниматься политикой, Уотерс заявляет:

— Нацисты убили на войне моего отца. Эти люди — новые нацисты!

Под «этими людьми» он подразумевает правительство Израиля и «еврейское сионистское лобби».

— Почему они ополчились против тебя именно сейчас, во время последнего турне?

— Хороший вопрос… Я думал об этом. Этот номер, где я в кожаном плаще, в повязке с перекрещенными молотками на рукаве, — ведь я написал его в 1979 году! Почему сейчас?.. И ведь тогда это было атакой на фашизм! Едкой сатирой!.. Это было предупреждением о фашистском режиме, ультраправом авторитаризме, который, хватаясь за власть, сеет расовую и религиозную рознь!.. Думаю, я был в их поле зрения со времени трибунала Рассела в 2012 году (Уотерс выступил тогда перед Генассамблеей ООН по поводу «преступлений израильского режима». — Г. Х.).

— По моему опыту, если ты попал в их поле зрения, они не отстанут… Мне кажется, они почувствовали угрозу. В ситуации с ужасным режимом Нетаньяху, когда этот кошмар становится все более очевидным для массы людей…

— Да, с каждым днем…

— Мы ведь видим логичное развитие ситуации в Израиле. Сионизм становится все более авторитарным, все более фашистским…

— …что было продемонстрировано сейчас в Иерусалиме, во время марша с флагами! Когда они маршировали по улицам и забивали палестинцев до смерти, если могли найти хоть одного!

— А что они творят в Дженине!..

— Знаешь, в 2018 году в Германии одна из радиостанций перестала давать рекламу моих концертов, потому что я антисемит. Я — антисемит?! Они сумасшедшие! Я национальное достояние! А вы, кто пытается меня отменить, — часть порочного лобби, поддерживающего преступный расистский режим, который невозможно оправдать! Израильскому режиму не может быть оправдания ни с точки зрения закона, ни с точки зрения морали!

Можно, наверное, сказать, что Уотерс в «Стене» предсказал свою эволюцию. Или что подход неофрейдизма к проблематике и психопатологии творческой личности оказался верным. Или что он самоидентифицировался с героем собственного произведения. А можно сказать проще: амбиции артиста переросли его артистические возможности.

Не будем вспоминать Вагнера или Гитлера, есть более близкий пример — Эдуард Лимонов. Личностные проблемы, кризисы и амбиции, необходимые для реализации творческого человека, — «единый хлеб» (И. Бродский) искусства, — будучи реализованы в политике, дают негативный, разрушительный результат. В случае Роджера Уотерса мы видим промежуточные итоги.

Персонаж из «Стены», в образе фашиствующего политика‑демагога обращающийся к толпе на концерте, в оригинале был метафорой, галлюцинацией лирического героя. Сегодня Роджер Уотерс становится этим персонажем буквально.

Очевидно, что у Деборы Липштадт есть сильный аргумент в защиту своей позиции, которая подверглась жесткой критике на брифинге в Госдепе. Почему же она его не выдвигает, не борется с откровенной и безобразной антисемитской пропагандой? Этот вопрос представляется гораздо более важным, чем заявления Роджера Уотерса.

Вернемся к насущности «еврейского вопроса» в современной политической повестке. В настоящее время «камнем преткновения» стало принятие администрацией США определения понятия «антисемитизм».

Вариант, данный Международным альянсом в память о Холокосте (IHRA) и принятый многими странами и организациями во всем мире, определяет в качестве антисемитизма, в том числе, «демонизацию» Израиля, отрицание его права на существование как национального государства еврейского народа. Этот вариант был ранее принят и Госдепом, но как «рабочий», юридически необязательный. Администрация же Байдена продвигает определение, комбинирующее некоторые формулировки IHRA с формулировками так называемого «документа Nexus», искусно составленного для разделения «антисионизма» и «антисемитизма» в свете текущих политических задач. Но даже этот компромиссный вариант был избран под давлением конгресса, обеспокоенного беспрецедентным ростом антисемитских инцидентов и преступлений в США.

«Прогрессивные» силы бьют тревогу. «Антисионизм» — это неотъемлемая, необходимая, как воздух, часть «прогрессивной» повестки. Прежде всего он позволяет консолидировать поддержку различных «угнетенных» групп населения, иначе никак не совместимых, — от ЛГБТ+ активистов до исламистов. Это подход «теории пересечений» — основы «прогрессивной» идеологии. А использование хорошо узнаваемого образа «врага» в политической и идеологической борьбе чрезвычайно многообещающе для привлечения новых сторонников «справа», как показал пример Канье Уэста. Кроме того, неомарксизм, лежащий в основе современного «прогрессивного» движения, в принципе имеет антисемитизм своей неотъемлемой составляющей — надо уважать традиции социализма. Не говоря уже о том, что правительство Нетаньяху — явное препятствие на пути торжества «международного прогресса»…

Внутренняя политическая борьба в Америке обостряется, скоро выборы. На этом фоне Роджер Уотерс — бесценный союзник светлых демократических сил. А Дебора Липштадт, чиновник в администрации, которая должна была бы защищать интересы партии, фактически своим твитом поддержала «врагов демократии», протаскивающих чрезвычайно вредное, пагубное для «свободы слова и творчества» определение антисемитизма.

В организованной год назад кампании за «отмену» Роджера Уотерса антисемитизм был политкорректной ширмой. Сейчас, в свете новых политических задач, его выступления оцениваются как полезные. Опять же, «антисионистские» заявления он делает уже лет 15, и это ни в мировых СМИ, ни в политике никого не беспокоило. И тем более не должно беспокоить сейчас, когда нужны голоса и поддержка на улицах многомиллионной армии фанатов артиста. На кону выборы, то есть посты в новой администрации. А Дебора Липштадт не чувствует момента и продолжает бежать впереди паровоза, когда паровоз уже уехал.

Есть такое американское выражение: throw under the bus, «бросить под автобус». Это означает обвинить бывшего соратника в возникших проблемах, пожертвовать им, по сути предать. Выражение очень распространено в политическом дискурсе. Дебору Липштадт «бросили под автобус». Более того, ее заявление использовано, чтобы продемонстрировать, насколько пагубным для «творческой свободы» и «свободы слова» является определение антисемитизма IHRA. Напомним, это делается стороной, превратившей повсеместную политическую цензуру в норму.

Роджер Уотерс часто рассказывает, как много исторической литературы он читает в поисках ответов на современные вопросы. И рекомендует побольше читать всем тем, кто хочет разобраться в происходящем. Вероятно, в общих чертах он знаком с историей антисионистского движения в социалистическом государстве и улавливает логику развития событий. А сегодняшняя «прогрессивная» общественность, в том числе еврейская, к сожалению, с этой историей знакома не слишком хорошо. Хотелось бы, чтобы Дебора Липштадт, профессиональный историк и посланник по антисемитизму, вкупе с другими интеллектуалами и общественными деятелями, оценивала происходящее профессионально и ответственно.

А Роджер Уотерс действительно стал политиком: «поймал» конъюнктуру, откорректировал свои заявления в нужном русле и полностью «реабилитирован». Можно сказать даже, что он оказался более дальновидным и успешным политиком, чем Дебора Липштадт. Если бы он был американским гражданином, то вполне мог бы стать… новым посланником правительства США по антисемитизму. Увы, он англичанин. Но, может быть, удастся договориться с Канье Уэстом.