Турецким завоеваниям территорий Ближнего Востока предшествовало многовековое господство здесь других мусульманских народов. Отношение их к евреям Палестины было неоднозначным и менялось в зависимости от внешней и внутренней конъюнктуры. Несмотря на неблагоприятные условия, приток еврейского населения из Европы наблюдался и в XIV и в XV веках. Сколь-нибудь заметное, хотя и небольшое увеличение еврейского населения служило поводом к нарастанию антиеврейских настроений среди мусульман-фанатиков. Существовал запрет на строительство новых синагог. Без взятки еврей не мог построить или отремонтировать дом, время от времени евреев обвиняли в оскорблении ислама и вынуждали откупаться от угрозы преследований. Основное еврейское население страдало от произвола и нищеты. Переселение на Ближний Восток, и в частности в Палестину, евреев из Испании и Португалии явилось для жителей этих земель, находившихся тогда под властью правителей-мамлюков, очень важным событием. Сефарды селились в основном на севере Палестины, но также в Алеппо и Дамаске.

Разгромив египетские войска, а затем мамлюков Северной Сирии в августе 1516 года, османский султан Селим I захватил все ее города. В начале 1517 года была завоевана Палестина. Эмиры Южного Ливана перешли на сторону победителя, за что были оставлены править своими территориями. Правители Северного Ливана, оставшиеся верными египтянам, вынуждены были бежать. Сирия и Палестина попали под управление турецких пашей, власть которых распространялась на некоторые города. Большая часть Сирии, и особенно ее горные районы, остались во владении наследственных эмиров и шейхов, имевших собственные отряды. Они, как и прежде, заключали между собой союзы или сражались друг с другом, не спрашивая позволения пашей, против которых время от времени устраивали бунты.

Ни размером территории, ни численностью населения, ни природными ресурсами Палестина не выделялась из ряда других османских провинций. Она не могла стать источником значительного дохода и военного потенциала для постоянно воюющего государства, каковым тогда была Османская империя. Тем не менее относительно большое число ферманов (указы), касавшихся Палестины, показывает, что для правительства это была очень важная провинция. И главное ее значение заключалось в местоположении святынь, почитаемых адептами трех религий: иудаизма, христианства, ислама. 

Кроме того, Палестина располагалась близ пути, по которому паломники совершали хадж в Мекку. Охрана пути входила в почетные обязанности султана. Паломники, направлявшиеся в Мекку, иудеи и христиане, посещавшие святые места в Палестине, пополняли султанскую казну, а по мере развития отношений Порты с европейскими державами эти доходы увеличивались.

Существовали и другие причины, которые поднимали значение Палестины, являвшейся в период османского господства частью провинции Дамаск. «Провинция Дамаск, — указывалось в документе XVI века, — граничит с пустынными территориями мятежных бедуинов, совершающих набеги на оседлое население Восточного Средиземноморья». В ответ османское правительство вынуждено было посылать экспедиционные карательные отряды. Эта транзитная территория на пути из Дамаска в Египет являлась одной из наиболее процветавших на Ближнем Востоке.

Недовольство местного населения турецким правлением проявилось очень быстро после появления здесь турок. В начале правления султана Сулеймана I Великолепного (1520–1566) местный правитель завоеванной провинции поднял мятеж. Вскоре его убили, а всех местных правителей заменили турками.

В стране была введена османская административная система. Эйялет (провинция) Дамаск делился на санджаки, представлявшие собой административную, военную, экономическую и судебную единицу, в свою очередь подразделявшуюся на более мелкие округа. В эйялете Дамаск, который с 1548 года управлялся бейлербеем, были пять санджаков: Газа, Иерусалим, Наблус, Шхем и Цфат. Впоследствии состав провинции несколько изменился.

Важнейшими функциями османского управления было поддержание порядка, сбор налогов и мобилизация мусульман во время войны. Пестрота населения Палестины в этно-религиозном и социально-культурном отношениях порождала большие трудности для османской администрации. Межгрупповые конфликты нередко выливались в открытую вооруженную борьбу. Местное население время от времени поднимало мятежи против турок, бедуинские племена — против феллахов, мусульмане — против немусульман (местных христиан различного толка, иудеев, самаритян), ортодоксальные сунниты — против друзов, ханифиты — против шафиитов и приверженцев других мусульманских школ.

Оценить численность населения городов Ближнего Востока в эпоху османского господства затруднительно из-за отсутствия надежной статистики. В XV–XVI веках османские власти проводили переписи в целях налогообложения. Но они учитывали не численность всего населения, хотя бы и определенных категорий, а лишь количество домохозяйств, с которых брали налоги. Такие переписи производились несколько раз в столетие. Первая перепись населения в современном понятии имела место лишь во второй половине XIX века. Османские хроники XVI–XVIII веков в основном описательны и содержат очень мало количественных характеристик. Османские документы также почти лишены точных демографических данных.

Представители европейских держав редко получали доступ к османским документам. Европейские путешественники и агенты оставили описание османских провинций. Но и у них не было надежных данных, а подчас они переписывали их из более ранних источников. Авторы мусульманских источников мало интересовались иноверцами. Столь же неполными являются и данные о Палестине еврейских источников: это письма местных евреев, дневники еврейских паломников из Европы.

Первый османский кадастр после турецких завоеваний в Палестине появился в 1525 году. Согласно его данным, все население Палестины составляло около 300 тыс. человек. Во всех городах эйялета Дамаск были еврейские общины: в Цфате, Наблусе, Иерусалиме, Газе, а также в Хевроне. В Газе и Наблусе жили и самаритяне. Самое значительное еврейское население было в Цфате, где евреи занимали четыре квартала. В 1525/26 году, согласно переписи, там насчитывалось 130 домохозяйств местных арабоговорящих евреев-мустариба, 48 принадлежали франкским евреям ашкенази, 21 — португальским евреям сефардам и 33 — североафриканским магрибинским евреям. Всего значилось 232 еврейских домохозяйства, помимо холостяков, которые не указывались.

Немусульманское население в течение XVI века возрастало, но гораздо медленнее, чем мусульманское, которое за столетие почти удвоилось. Еврейское население увеличилось за счет притока европейских евреев.

В Иерусалиме евреи составляли около 12 % всего населения. В первое время после турецких завоеваний число их сократилось, как и численность всего населения этого города вследствие разорения и упадка. Но другие группы пострадали все же меньше: убыль мусульман составила 2 %, христиан — 7 %, а евреев — около 25% — Иерусалим становился все более мусульманским городом. По переписи 1562/63 года, там было 237 еврейских семей и 12 холостяцких хозяйств.

В XVI веке число членов еврейских домохозяйств в среднем было меньше, чем в мусульманских семьях, однако в Иерусалим постоянно прибывали евреи, желавшие умереть на святой земле.

Сирийские реестры за XVI век показывают, что евреи жили в Алеппо, Триполи, Дамаске, Баальбеке, Бейруте, Сайде и других городах эйялета. Согласно переписи 1548/49 года, местные и европейские евреи, а также караимы и самаритяне жили в нескольких отдельных кварталах. В Дамаске они составляли следующее число домохозяйств:

– европейские евреи — 101,
– сицилийские евреи — 28,
– местные евреи (мустариба) — 255,
– караимы — 36,
– самаритяне — 60.

Согласно мусульманским законам, немусульмане в мусульманских государствах платили подушный налог — джизье, введенный еще при халифе Омаре. Налог взимался с каждого свободного здорового взрослого человека. По шариату, женщины, дети, старики, калеки, душевнобольные, рабы и неимущие, существовавшие на пожертвования, от налога освобождались. Его не платили также иноземцы, временно находившиеся на османских территориях.

Джизье взимали либо со всей немусульманской общины в целом, либо индивидуально с каждого плательщика. И хотя в Иерусалиме налог с иудеев и христиан взимался индивидуально, собирала его и выплачивала община по трем категориям плательщиков, в зависимости от материального достатка. Подать от эйялета Дамаск, вносимая в казну империи, долгое время почти не менялась. Но это не значит, что паши собирали ее в одном и том же размере. Платежи менялись в зависимости от конкретных обстоятельств, а бывало, что и произвольно. Имели место также ошибки и неувязки в списках плательщиков. В 1568 году и позже евреи Иерусалима жаловались дефтердару (собиратель податей) Сирии, что в списки включили временно пребывавших в городе паломников, а также умерших лиц. Администрация города, в конце концов, была вынуждена снизить сумму налога. Но, по-видимому, учет числа евреев-налогоплательщиков составлял проблему для местных властей.

За 10 лет — с 1562/63 по 1572/73 год — еврейская община Иерусалима сократилась на треть, а следовательно, джизье должны были платить 60 человек, а не 90, как значилось в списках. Сокращение еврейского населения Иерусалима после 1560 года имело разные причины: отъезд паломников, смертность в общине, особенно среди неимущих, живших подаянием.

Османское правительство держало в провинции Дамаск вооруженные подразделения, отличавшиеся коррумпированностью и плохой дисциплиной. Они сами участвовали в местных беспорядках и грабежах. Стабильности не способствовала и частая смена правителей провинции. Одних пашей Порта меняла, когда они не могли платить положенную сумму налогов, других — за то, что они приобретали слишком большое влияние, особенно в отдаленных местах, что могло быть чревато бунтом. Тогда Порта посылала войска для его усмирения. Случалось, что она тайно вооружала одного местного правителя против другого.

В конце XVI века некоторых местных арабов, в основном глав бедуинских племен, назначали санджак-беями. Однако бунтов на территориях Сирии и Палестины меньше не стало. Участники подавления мятежей и завоевательных походов получали земельные пожалования. Постепенно коррупция затронула прежде отлично организованные янычарские отряды. Это происходило по мере того, как в эти формирования начали допускать горожан, связанных с местными интересами.

Торговцы постоянно жаловались в центр на произвол местных властей, хищения и грабежи. Порта пыталась что-то сделать, отдавала распоряжения об устройстве крытых и охраняемых рынков.

Известны жалобы евреев Цфата на то, что местные власти принуждали их работать в субботу, а также на произвол и вымогательства.

Положение санджак-беев и других высоких официальных лиц, присылаемых из Стамбула, в начале XVII века становилось все менее надежным — механизмы центрального управления начинали давать сбои.

Исламский закон в османском государстве гарантировал сохранность святых мест иудаизма и христианства. Эти святыни не подлежали обращению в мечети. Однако на османских территориях не разрешалось строительство новых церквей и синагог. При необходимости ремонта запрещались какие-либо пристройки. Религиозные фонды для немусульман могли учреждаться при соблюдении ряда жестких условий.

В Иерусалиме право евреев содержать синагогу Рамбам стало предметом долгих рассмотрений и нескольких указов. Одним из указов предписывалось конфисковать синагогу и передать ее здание соседней мечети.

Сохранились документы и о конфликтах иудеев с самаритянами, которые состояли на службе у властей Дамасской провинции, особенно в финансовом управлении. В Стамбул поступали жалобы на их злоупотребления.

Официально турки рассматривали караимов и самаритян как часть еврейской общины, хотя правительство дифференцировало толки и секты христиан. Из центра шли приказы отстранить виновных самаритян от службы, но они не меняли дела. Больше, чем злоупотреблениями в отношении немусульман, местные власти были обеспокоены тем, что самаритяне и христиане этой провинции одеваются, как мусульмане.

4 сентября 1578 года из Стамбула поступил следующий указ:

«Бейлербею, кади и дефтердару Дамаска.

Самаритяне и христиане в провинции Дамаск одеваются, как мусульмане. Они покупают тонкий муслин, красят его в желтый цвет и оборачивают вокруг головы, нанося этим ущерб мусульманам. Все это строго запрещается».

Во внутреннем распорядке и управлении собственными делами еврейская община пользовалась некоторой автономией.

Для контактов с властями община избирала уполномоченного, именовавшегося «шейх аль-яхуд» — глава общины. Он представлял общину Иерусалима, но претендовал и на власть в Хевроне, хотя тамошние евреи ему не подчинялись.

Утверждение в должности шейха аль-яхуд производил кади Иерусалима на заседании шариатского суда. Пред этим зачитывалось прошение евреев утвердить предложенную ими кандидатуру. Утвержденный глава общины назначал казначея, ведал распределением налогов в соответствии с имущественным положением каждого члена общины. Если кади поступали жалобы по поводу распределения налогов, он сам не решал эти конфликты, а действовал через шейха аль-яхуд. Глава общины принимал участие в бракосочетаниях и похоронах. При этом его авторитет не был исключительным. Нередко ему приходилось прибегать к поддержке кади, который формально был вовлечен и в процедуру уплаты налогов. Кади должен был одобрять каждое бракосочетание, на нем также лежала ответственность за то, чтобы в случае смерти еврея, не имевшего наследников, его имущество поступило в казну.

Если шейх аль-яхуд не мог в установленный срок собрать всю сумму джизье, недостающие деньги он выкладывал из собственного кармана, а позднее нередко при содействии кади выколачивал их из должников, случалось, что и прибегая к насилию. В свою очередь, незаконно собранные с общины деньги возмещались ее членам с помощью шейха аль-яхуд. Он же нанимал и оплачивал ночную стражу для защиты еврейского квартала от воров, следил за покупкой и продажей зерна и других продуктов, за выпечкой хлеба, убоем скота и продажей кошерного мяса. Он отвечал за деятельность служб общины, за функционирование синагог всей провинции, наказание провинившихся. То есть глава общины отвечал за совокупность административных и хозяйственных отношений, за поддержание социального и правового порядка, за обеспечение безопасности и благосостояния общины.

Шейх аль-яхуд мог занимать эту должность неопределенный период — от одного года до 14 лет. Шейх Шамвил ибн аби Юкаф служил несколько сроков: в начале 1550-х годов, в начале 1570-х и в конце 1580 года.

Жалованье и деньги на необходимые расходы он получал от общины. Если после ухода главы общины с должности оказывались долги, то община должна была их оплатить.

Шейху помогал секретарь, которому предоставлялась реальная власть, а не только техническая работа. Он занимался и финансовыми делами.

Правовые вопросы входили в сферу деятельности религиозного судьи, который ведал также оформлением бракосочетания и похорон. Кандидатуру религиозного судьи утверждал кади по рекомендации нотаблей общины. Известны случаи жалоб евреев на мусульманских соседей. В 1556 году евреи обратились к кади с просьбой защитить их от шейха соседнего мусульманского квартала аль-Риша, который их притеснял. 

По существу, судья выполнял функции раввина общины. Хотя османские власти не вмешивались в отправление церемоний бракосочетания или похорон, все же для них требовалась письменная санкция кади, и за это следовало платить. Судья при необходимости представлял членов общины в шариатском суде, он отвечал за нравственность своих единоверцев. Иногда он обучал детей в школе, занимался общественными делами.

Сефарды и ашкеназы имели обособленные общины, и каждая — своего судью. Обособленно существовала община караимов. Она также имела собственное управление. Кади, который был мусульманином ханифитского толка, судью сефардов рассматривал как более значительное лицо, чем его ашкеназского коллегу.

Наконец, в еврейских общинах был кантор и ритуальный резчик скота.

Судья отвечал за правовые коллизии общины в целом, в отличие от него глава общины отвечал также и за каждого члена. Ему приходилось быть поручителем и гарантом сделок, когда, например, еврей выступал в качестве кредитора, а заемщиками были мусульмане или христиане. Нередко шейх представлял отдельных членов общины перед кади.

В мусульманском обществе практиковалась коллективная ответственность. Конечно, она была персонифицирована. Глава семьи отвечал за всех ее членов, назначенный глава квартала отвечал за его обитателей, шейх отвечал перед верховной властью за всех членов общины.

Более именитые и обеспеченные люди, коих в общине было человек 10-15, отвечали за менее обеспеченных соседей.

Поскольку турки считали караимов евреями, их обязывали платить налог джизье вместе с еврейской общиной, а не отдельно, как это имело место с различными христианскими толками. Караимы должны были подчиняться администрации еврейской общины. По сравнению с числом раввинистов караимы были малочисленны, но в управлении еврейской общины они все же были представлены.

Постепенно, медленно различия и обособленность сефардов и ашкеназов нивелировались. В начале 1590-х годов шейхом аль-яхуд стал раввин Бецалель Ашкенази. Он попытался объединить ашкеназов и сефардов. Самая крупная община сефардов постепенно интегрировала выходцев из Марокко, Йемена, которые долго сохраняли свои особенности.

В начале XVII века община ашкеназов еще существовала обособленно и не хотела платить налоги совместно с сефардами.

Внутренние конфликты в общине, как правило, были связаны с деньгами. Иногда они заканчивались смещением шейха с должности. Именно это случилось с главой общины Якубом Фаллаком, против которого в конце 1551 года один из членов общины выдвинул обвинение перед кади. Якуб отрицал факт присвоения денег, но евреи свидетельствовали против него, и он был признан виновным. Это был не первый случай, когда евреи обращались к мусульманскому кади с жалобой на официального представителя своей общины.

Одна женщина также обвинила Якуба перед мусульманскими властями в том, что он якобы пытался проконтролировать ее завещание, составленное в пользу сына. Очевидно, отношения шейха с единоверцами не улучшились, что, в конце концов, привело к его смещению.

Якуб Фаллак не смирился с решением о своей отставке. Он даже угрожал самоубийством, шантажируя нотаблей и официальных лиц общины. Опасаясь последствий, они попросили кади предоставить им официальный документ о причинах отставки Якуба, а его убедили покинуть Иерусалим. Незадолго до смерти бывший шейх аль-яхуд все же вернулся в Иерусалим вместе сыном и занялся торговлей. Умер он в 1557 году. Собственность его была продана за долги.

В Сирии, попавшей под османский контроль в XVI веке, в тот период существовали компактные еврейские общины. Правители провинции, как и вся османская верхушка, придерживались суннитского толка ислама. Хотя все население Сирии — и мусульмане, и христиане, и евреи — были османскими подданными, местные правители некоторое время пользовались большой самостоятельностью.

Однако независимо от того, управлялась ли провинция пашой из местных или присланным из Стамбула, произвол и вымогательство являлись бичом для местного населения, особенно это касалось зимми (христиан и евреев).

В XVI–XVIII веках Алеппо был одним из центров левантийской торговли. На севере Сирии располагались консульства и фактории Франции, Голландии, Англии, Венеции.

Местные еврейские общины увеличивались вследствие притока единоверцев из Европы, осуществлявших посреднические функции в европейской торговле на Ближнем Востоке.

Между местными и европейскими евреями существовали различия в языке (местные в основном говорили по-арабски), в том, как читались священные тексты, в брачных церемониях и других обычаях.

Евреи и христиане Алеппо служили европейским торговым домам в качестве маклеров и переводчиков. Евреи были связаны торговыми, а иногда и родственными отношениями с единоверцами в Ливорно, имевшими в Алеппо склады и торговые представительства. В XVII — начале XVIII века левантийская торговля, могла процветать, поскольку местные власти были значительно ограничены в своих аппетитах действовавшей в Османской империи системой капитуляций, которая ограждала европейских торговцев от поборов, налогов и шариатских судов. Торговцы европейских торговых домов, а также переводчики консульств пользовались как иностранные подданные экстерриториальностью. Конечно, при этом возникали и злоупотребления. В 1793 году паша Алеппо сообщал, что 1500 человек заявили, что они якобы служат драгоманами в консульствах. После тщательной проверки только шести из них был оставлен берат (привилегия) неприкосновенности, остальные его лишились.

Европейские евреи, жившие в Алеппо, имели паспорта Англии, Голландии, Венеции, Австрии, Франции. Отношения их с местными единоверцами оставляли желать лучшего. Европейские евреи держались обособленно. Они жили в достатке, в красивых домах. Но отдельной синагоги не имели, хотя молились отдельно. Они не платили взносов в местную еврейскую общину, что, в конце концов, привело к открытому конфликту в середине XVIII века. Главный раввин сефардов Соломон Ланиадо пытался заставить франков (европейских евреев) примкнуть к местной еврейской общине и выполнять все обязанности ее членов, включая уплату налогов Порте. Франки все же вносили деньги на некоторые статьи расходов общины, например, на содержание синагоги.

Франкские евреи, жившие в городах, где была развита левантийская торговля, придерживались некоторых европейских обычаев. В отличие от восточных женщин их жены появлялись на публике с открытыми лицами. Франки нанимали местных евреев в качестве агентов, клерков, разнорабочих. Их дети учились в школе вместе с детьми местных евреев. Неудачные для турок войны с Россией во второй половине XVIII века ослабили центральное правительство, что усилило тенденции к неповиновению в османских провинциях. В 1770 году военные отряды мамлюков из Египта вторглись на сирийские территории. В очередной раз осложнились отношения Порты с бедуинскими племенами, угрожавшими власти турок над священными городами Аравии. Некоторые из этих племен были переселены из Аравии на более контролируемые земли близ Дамаска. Однако, несмотря на все принимаемые меры, Порта была вынуждена передавать значительные, в том числе и контрольные, функции управления местным властям, которые ими безнаказанно злоупотребляли.

Тяжесть налогов ощущалась даже в относительно благополучных общинах. В конце XVIII века в еврейской общине рассматривался вопрос о продаже украшений в синагоге для уплаты налогов. Паши платили центральным властям за получение должности. Сборщики налогов, как и казначеи, служили гарантами платежей в казну, за что взимали большие проценты, утяжелявшие и без того немалые налоги. В этот период налоги были столь тяжелы, что большая часть еврейского населения прозябала в бедности Занимавшихся финансовыми операциями были единицы.

Некоторые евреи и христиане занимались сбором таможенных пошлин. В этой сфере требования к иностранным торговцам были большими, чем к местному населению.

Между евреями и христианами, а также среди евреев, получивших доступ к финансовой сфере, была жесткая конкуренция. Соперничество шло за расположение как представителей европейских держав, так и османских властей. Случалось, что евреи становились консулами. В 1788 году герцог Тосканский назначил Рафаэля Пиччиото консулом в Алеппо. В 1806 году его посвятили в рыцари. Его сын наследовал эту должность. Члены этой семьи занимали должности консулов и других европейских держав. Пикантная ситуация возникла в период наполеоновских войн, когда один из Пиччиото состоял консулом на службе Австрии. В его обязанности входила защита греко-католиков Алеппо, притом, что они были не только соперниками евреев в деловой сфере, но нередко враждовали с еврейской общиной города. Конечно, интересы евреев Пиччиото тоже старались защищать.

В 1798 году началось наполеоновское завоевание Египта, Сирии и Палестины. Французы попытались реформировать сложившуюся систему управления, но вскоре были вынуждены покинуть эти территории.

В городе Акко, который не смогли взять наполеоновские войска, в начале XIX века паши добились почти полной независимости от центральной власти. У паши Ахмада ал-Джаззара финансовым советником был Хаим Фархи из известной семьи дамасских евреев. Этот сюжет несколько по-разному изложен в книге генерального российского консула К. Базили, прожившего 15 лет — с 1839 по 1853 год — в Сирии и Палестине и в «Еврейской энциклопедии». Базили пишет, что советник был изувечен по приказу рассердившегося на него паши. В энциклопедии сообщается, что паша в последнюю минуту отменил свой приказ. Фархи после смерти паши Ахмада помог получить власть в Акко его бывшему заместителю Сулейману, а позже — его сыну Абдалле, который через два года приказал убить своего казначея.

С 1831 по 1840 год турки постепенно утрачивали контроль над Палестиной и Сирией. Эти территории были захвачены правителем Египта Мухаммедом Али, который объявил себя независимым от Порты.

Вмешательство европейских держав в турецко-египетский конфликт привело к возвращению Сирии и Палестины под непосредственный контроль Порты. Прежним пашам не удалось восстановить свою власть, новая администрация была строго централизованной, хотя система пашалыков (провинция под властью паши) осталась.

После 1840 года Сирия была разделена на три санджака: Алеппо, Дамаск и Сидон, в который включили и Триполи.

В 1854 году Иерусалим становится эйялетом, которым управлял трехбунчужный паша, ответственный только перед Стамбулом. Такой же порядок прямого подчинения центру был введен и в Сирии. После 1840 года евреи оказались втянутыми в международные конфликты в связи с «восточным вопросом», но приобрели и некоторое покровительство европейских держав, хотя и несопоставимое с тем, которое они оказывали христианскому населению Сирии и Палестины.

Численность еврейского населения постепенно возрастала. Большинство евреев по-прежнему обитали в четырех городах: Иерусалиме, Цфате, Тверии и Хевроне, где были европейские консульства. В других местах было небезопасно. Османские налоги, как и раньше, были разорительны. Поток евреев из Европы в эти города особенно вырос после открытия пароходного сообщения между Одессой и Яффо.

В 1840 году все население пашалыка Иерусалим составляло 250100 человек.

В Сирии большая часть населения имела оружие. Для эффективного налогообложения и рекрутского набора нужны были сильные полицейские и армейские формирования. Из местного населения, состоявшего из групп, враждовавших друг с другом, надежные формирования создать было затруднительно. Следовало заменить прежние нерегулярные отряды башибузуков, сипахи и т. д.

После уничтожения янычарского корпуса в 1826 году реорганизованная турецкая армия заметно повысила свою боеспособность.

В апреле 1844 года в Сирию прибыли обновленные воинские подразделения численностью 25 тыс. человек (19 тыс. пехоты, 4 тыс. регулярной конницы и 2 тыс. артиллерии с неплохой экипировкой). Эти подразделения в основном сосредоточились в Алеппо, но были и в других пунктах Сирии и Палестины. Тогда туркам удалось отчасти утихомирить неспокойные провинции, собрать налоги и обеспечить рекрутский набор. Однако подчинить бедуинские племена и друзов Хейруана не получилось.

Вскоре пришлось опять пополнять воинские формирования за счет местного населения, поскольку правительство вело войны и приходилось отзывать войска из провинций, с мест дислокации.

Первым правителем, который де-факто сумел улучшить положение немусульман Сирии и Палестины, был Ибрахим-паша. В его правление были достигнуты некоторые результаты, особенно благоприятные для христиан, в меньшей степени для евреев. Их допустили на гражданскую службу, а некоторые христиане заняли высокие должности в сирийской администрации. Они получили места в меджлисах, для них отменили запрет на верховую езду и ограничения в одежде. Все это вызвало раздражение мусульман, и без беспощадной, железной руки Ибрахим-паши власти столкнулись с серьезным сопротивлением местных мусульман. Возобновилось и еще более возросло насилие против иноверцев. Увеличилось число, оскорблений, грабежей, нападений и даже убийств. В основном агрессия была направлена против христиан, которые играли гораздо более заметную роль в социально-экономической и культурной жизни провинции. Они лучше сумели воспользоваться новым положением, к тому же у них была сильная защита иностранных держав, что вызывало к ним большую ярость мусульман, чем ко все еще униженным и забитым местным евреям.

При появлении мало-мальской свободы иноверцы оказались более конкурентоспособными, чем мусульмане. Они были лучше образованы, поскольку росло число миссионерских школ. Им открыли доступ к общественным должностям и к гражданской службе. Официальные лица из христиан в Сирии именовались «бей», «эфенди», что у турок указывало на высокий статус. И хотя большое число прежних казначеев-саррафов из иудеев и христиан было лишено своих должностей, другие члены этих общин заняли высокие должности в финансовой сфере, особенно в таких городах, как Дамаск и Алеппо. Христиане и евреи занимали ключевые позиции во внутренней и внешней торговле. Мусульманские чиновники и нотабли, лишенные прежней возможности для вымогательства, оказывались в долгу у христианских и еврейских банкиров.

В мае 1855 года был отменен налог джизье, но иноверцы платили налог за то, что не служили в османской армии. Существовали ограничения на покупку земли немусульманами, а мусульманам запрещалось продавать им землю и недвижимость. Мусульманские суды продолжали вмешиваться в наследование недвижимого имущества христианами и евреями.

В 1847 году в судебной практике было признано свидетельство немусульман против мусульман. В Бейруте в 1851 году начали функционировать смешанные уголовные и коммерческие суды, в Дамаске и Алеппо их ввели в 1854 году.

Реформы затронули и систему управления. Раньше вали (правитель) провинции формировал диван (собрание для управления) с чисто консультативными функциями, который не имел никакой формальной власти. Вновь организованные советы-меджлисы занимались решением важнейших вопросов: соблюдением правил налогообложения и сбора таможенных пошлин, надзором за продажей сельскохозяйственной продукции, организацией общественных работ и содействием ведомству юстиции в поддержании общественного порядка.

К середине XIX века меджлис Иерусалима состоял из 7-10 мусульман и 4-5 немусульман, тогда как в то время численность последних уже заметно превысила численность первых.

Если в Алеппо в 1840 году в местном меджлисе, вопреки правительственному распоряжению, не было ни одного депутата немусульманина, то позднее туда допустили двух христиан и ни одного еврея. Меджлис Дамаска состоял из 13-20 мусульман, двух христиан и одного еврея.

На заседаниях меджлиса с мнением немусульман мало считались, но само их присутствие в органах власти в мусульманской стране было важным шагом.

Во многих районах Сирии и Палестины христиане заявили о намерении служить в османской армии и отказе от этого налога. Лишь под угрозой ареста в Алеппо и других местах они его платили. 

Что касается сирийских евреев, то они платили этот налог без протеста. Это была наиболее бесправная в Сирии и Палестине группа населения. Они подвергались насилию и унижениям со стороны мусульман и христиан. И хотя в годы египетского правления их положение несколько улучшилось, до подлинного равноправия было очень далеко.

В перенаселенных городах Палестины, где существовали самые большие еврейские общины, царила страшная нищета. В своей статье «Объявление войны. — К истории возникновения восточного вопроса» К. Маркс сообщал: «Нищета и страдания, испытываемые евреями в Иерусалиме, не поддаются никакому описанию, они живут в самом грязном квартале города, называемом Харет-эль-Яхуд, между Сионом и Мориа, где находятся их синагоги, и непрерывно подвергаются угнетению и проявлениям нетерпимости со стороны мусульман; оскорбляемые православными, преследуемые католиками, они живут лишь скудными подачками, которые получают от своих братьев в Европе…»

Халукка (пожертвования от диаспоры) и деятельность таких филантропов, как Моисей Монтефиоре частично облегчали бедственное положение евреев Палестины. Дважды посетив эти места — в 1827 и 1840 годах, — он щедро жертвовал деньги на благотворительные цели, в том числе на образование еврейских детей. Монтефиоре поддерживал планы расселения евреев в сельскохозяйственных районах, обучения их не только ремеслам, но и сельскому хозяйству. В 1854 году в Иерусалиме была открыта первая европейская больница, в 1856-м — первая светская школа. Монтефиоре финансировал также строительство еврейских домов за пределами обнесенного стенами Старого города.

Постепенно евреи добивались снижения притеснений со стороны местных властей. Несколько улучшилось положение и еврейских общин Сирии. Некоторые османские паши пытались защитить евреев от агрессии мусульман и христиан.

В 1867 году Порта подтвердила право иностранных подданных следовать нормам своих государств, однако их обязали платить некоторые османские налоги, был введен контроль османских судов. Принятый в 1869 году закон о национализации затруднил переход османских подданных-немусульман в иностранное подданство.

Среди евреев Сирии и Палестины ашкеназы особенно активно добивались иностранного подданства. Османские же власти больше считались с сефардами, преобладавшими в общинах этих стран. Главный раввин сефардов пользовался в общине значительной властью, имел личную охрану. Постепенно численность ашкеназов росла, они начали оспаривать приоритет сефардов в общине, не хотели жить под их раввинистической юрисдикцией. Их также не устраивали османские законы и восточный образ жизни. Большинство желали оставаться европейцами и на Святой земле. Османские власти платили им той же монетой, рассматривая их как «чуждый элемент», только сефардов считая «евреями как таковыми». Община ашкеназов, как нечто обособленное, никогда не признавалась.

Самаритяне и копты также обращались за поддержкой к консулам, но ашкеназы были особенно инициативны. В начале 50-х годов XIX века из 5 тыс. ашкеназов в этих провинциях 3 тыс. пользовались австрийской протекцией, 1 тыс. была зарегистрирована в британском консульстве, остальные — в прусском, американском, датском и российском. Небольшое число получило регистрацию в испанском консульстве. Позже российское правительство исключило евреев из российской юрисдикции. Большая их часть обратилась за содействием в британское консульство. В конце 50-х годов Порта заявила, что иностранная защита ашкеназов наносит ущерб османским интересам.

В середине XIX века здесь стали открываться иностранные банки, торговые дома, почтовые офисы, которые в полной мере использовали проявившуюся слабость османского государства. Тех, кто добивался иностранного подданства, становилось все больше.

В 1871 году принцип экстерриториальности иностранных подданных, был подтвержден. Еще много десятилетий османские дипломаты безуспешно боролись за отмену или хотя бы ограничение этого принципа. Порта всеми способами стремилась уменьшить число собственных протежируемых подданных, а приток российских евреев со второй половины XIX века в Иерусалим и Цфат рассматривала как политически мотивированный.

Ужесточение османской политики затронуло и еврейские поселения в Палестине. Прибывших в очередной раз в Палестину М. Монтефиоре и его супругу местные власти приняли с уважением. У них было разрешение султана на восстановление старой синагоги в Иерусалиме. Моисей Монтефиоре хотел приобрести участок земли к западу за стенами старого города. Как английский подданный, он имел на это разрешение. Однако в 1859 году строительство на этом участке было приостановлено. Понадобился год значительных усилий, предпринятых самим министром иностранных дел Фуад-пашой, чтобы Монтефиоре наконец получил «исключительное разрешение» на завершение своего проекта. Но этот случай был именно исключительным.

Даже если евреи родились в Палестине и унаследовали там недвижимость, она не признавалась законной до тех пор, пока они не откажутся от иностранного подданства и консульской защиты.

Правитель Дамаска заявил, что будет рассматривать всех лиц с двойным подданством как османских подданных со всеми вытекающими отсюда последствиями. А их сертификаты с отметками о регистрации в иностранном консульстве могут рассматриваться лишь как вид на жительство и должны иметь подтверждение от местных властей. Протесты посольств против введения «вида на жительство», ограничивавшего свободу передвижения как подданных их держав, так и протежируемых лиц, не дали результата.

В эпоху турецкого господства на османских территориях существовали и производственная этническая специализация, и экономическое взаимодействие, но и жесточайшее соперничество и конкуренция между различными этно-религиозными группами, что приводило подчас к межэтническим конфликтам. Христиане вытесняли еврейских менял и откупщиков, обвиняли евреев в ритуальных убийствах. Мусульмане чувствовали себя ущемленными вследствие экспансии европейских держав, их притязаний на защиту меньшинств, в основном христиан. Они не могли смириться с унижавшими их, как они считали, реформами и возмущались провозглашением равных прав с «неверными».

Сирийские христиане, в отличие от евреев, составляли значительную часть местного населения. Они всерьез озаботились достижением реального равенства с мусульманами, провозглашенного в двух высочайших султанских указах 1839 и 1856 годов.

В тесных связях местных христиан с европейскими державами видели большую опасность и мусульманское население, и османские власти. Если раньше антихристианские, как, впрочем, и антиеврейские, выступления в Сирии и Палестине были спорадическими и носили ограниченный характер, то колоссальная по масштабам резня христиан в 1860 году стала неожиданной не только для европейских держав, но и для османского правительства. Здесь совпало несколько факторов: усиление местных христианских общин, их поддержка европейскими державами, активизация миссионерской деятельности, возросшая экономическая мощь — все это вызывало ярость мусульман. Новые законы запрещали их грабить, как это было раньше. Мусульмане к тому же были убеждены, что христианская Европа хочет оккупировать Сирию и Палестину, опираясь на местных христиан. Для них все приезжие иностранцы были шпионами, а местные христиане — информаторами и потенциальными коллаборационистами. Консул Бранд сообщал из Дамаска, что правители провинций получали из центра тайные приказы нейтрализовать влияние европейских консулов. Реформы вошли в неразрешимое противоречие с традиционными представлениями мусульман об их превосходстве над иноверцами.

В 1843 году на здании французского консульства в Иерусалиме был водружен триколор, что вызвало бунт мусульман. Флаг пришлось убрать. Но после Крымской войны европейские флаги висели во всех сирийских городах и ряде городов Палестины. Вспыхнули бунты в Газе, Иерусалиме, Алеппо, Дамаске, Латакии.

Дервиши разжигали ярость мусульман и призывали к погромам.

В середине июля 1860 года по Дамаску прокатилась волна погромов, в которой погибли тысячи христиан. Детей насильственно обращали в ислам. Многие христианские дома, церкви и монастыри были разрушены и сожжены. Нападению подверглись иностранные консульства, первым из них оказалось российское. Среди иностранцев, включая консулов, были жертвы. В резне принимали участие полиция и нерегулярные части — арабов и курдов. Известно, что некоторые мусульманские нотабли предоставили убежище многим христианам. Они пытались противодействовать стихии погромов, но тщетно.

Евреев погромщики не трогали, но они оказались в двусмысленном положении. С одной стороны, как и христиане, евреи находились под угрозой насилия. Им также приходилось обращаться за поддержкой к европейским консулам. С другой — их отношения с мусульманами при всей их сложности и неоднозначности нередко были лучше, чем с христианами, которые инициировали преследование конкурентов. Евреи еще не успели забыть «дамасское дело» по очередному кровавому навету в 1840 году.

Сразу же после дамасских событий 1860 года в Сирию была послана хорошо экипированная армия под строгим контролем Фуад-паши. Порта прибегла к чрезвычайным мерам. Многие виновные в резне были арестованы и казнены, у мусульман отбирали оружие, население обязали уплатить специальный налог в счет компенсации ущерба, нанесенного христианам.

Эти меры предотвратили дальнейшие эксцессы в провинции, но антагонизм между этно-религиозными группами населения сохранялся долгие годы.

Многие христиане покинули Алеппо и Дамаск, уехали в более безопасные районы или за границу.

Хотя упадок османского государства к концу XIX века еще более усугубился, султанское правительство прилагало немалые усилия, чтобы противостоять растущему политическому и экономическому давлению европейских держав, используя противоречия между ними.

Еврейские погромы в России 1881–1882 годов вынудили многих евреев покинуть страну. Уезжали в Европу, США, на Ближний Восток.

Значительную часть населения Палестины, куда прибывали евреи в конце XIX — начале XX века, составляли мусульмане-сунниты. Небольшой процент составляли шииты и друзы, около 16 % населения — христиане. Из общего числа жителей этого санджака, которое, не считая бедуинов, оценивалось в 457 592 человека, евреев в 1880 году было примерно 25 тыс. человек, то есть около 5 %.

В конце XIX века, как и несколько столетий назад, еврейское население Палестины по-прежнему было сосредоточено в основном в четырех священных для них городах: Иерусалиме, Тверии, Цфате и Хевроне. Многие из них все так же существовали на пожертвования, собранные в диаспоре. На пожертвования существовали и религиозные школы.

Реакцией на погромы в России стало движение «Хибат Цион» («Возвращение в Палестину»). Часть молодежи отправилась в Палестину, где в 1882–1884 годах они содействовали основанию еврейских поселений. Они стремились создать модель общественной жизни в соответствии со своими идеалами социальной справедливости. В том же 1882 году выходцы из России восстановили поселение Петах Тиква, основанное в 1878 году и позже покинутое из-за вспышек малярии. Возникали новые формы поселений, основанные исключительно на труде самих поселенцев, — кибуц, а позднее мошав.

В 1882 году группа переселенцев из Румынии основала две колонии: Замарин (позднее переименованную в Зикрон Яаков) на пути в Хайфу и Рош Пина близ Цфата. Иммигранты из Польши основали поселение Иесуд ха-Маала в Верхней Галилее. В Иудее было создано поселение Нэс Цион. На средства Карла Нетера и при финансовой поддержке Всеобщего еврейского альянса в 1870 году было образовано хозяйство Микве Исраэль в сельскохозяйственной школе под Яффо и небольшое поселение Мотза близ Иерусалима. К1889 году в Палестине на пространстве 76 тыс. акров существовало 22 еврейских сельскохозяйственных поселения. Они были широко разбросаны по территории страны и служили опорными пунктами для будущих поселений. Поселенцев было 5 тыс. человек.

Энтузиасты-первопроходцы были плохо подготовлены для столь рискованного дела. Они не могли предвидеть всех ожидавших их трудностей и опасностей: неблагоприятный в ряде мест климат, болота, а кое-где пески, малярия, набеги бедуинов, грабивших всех подряд, очень небольшой опыт в сельском хозяйстве. Поселенцы в массе своей были непривычны к тяжелому физическому труду, страдали от недостатка средств. Если бы не финансовая поддержка барона Эдмунда Ротшильда и других филантропов, первые поселения едва ли выстояли бы во враждебном окружении местных мусульман.

В 1880 году из 20-25 тыс. евреев Палестины две трети жили в Иерусалиме, где они составляли половину населения. В Цфате жили 4 тыс., в Тверии — 2,5 тыс., в Хевроне — 800, в Яффо — 1 тыс. и в Хайфе — 300 человек.

Пожертвования из диаспоры к этому времени достигали примерно 100 тыс. фунтов стерлингов в год. Среди сефардов средства распределялись руководством общины. Главными получателями их были ученые талмудисты, вдовы и сироты. В ашкеназской общине средства распределяли благотворительные организации, действовавшие по принципу землячеств. 

Подавляющее большинство евреев придерживалось строгой ортодоксии и подчинялось авторитету раввинов. Они охотно принимали помощь еврейских филантропов из-за границы, но при условии, что от общины не требовалось каких-либо изменений в традиционном образе жизни, сопротивляясь любым новым веяниям. На пожертвования строились бесплатные жилища для талмудистов и бедняков, больницы, ешивы, однако попытки создать современные школы, организовать обучение евреев сельскохозяйственному труду сталкивались с упорным сопротивлением приверженцев системы халукки. Среди тех, кто принадлежал к поколению досионистского «старого ишува», были люди, призывавшие евреев зарабатывать на жизнь собственным трудом. Издатели первых газет, выходивших в Иерусалиме на иврите, также придерживались этой позиции. Но и они столкнулись с противодействием ультраортодоксальных кругов.

Чем больше евреев прибывало на Святую землю, тем с большими препятствиями им приходилось сталкиваться. Порта и ранее всячески препятствовала приобретению собственности в Палестине. В июне 1882 года позиция правительства в этом вопросе еще более ужесточилась. Евреям был запрещен въезд в страну на постоянное жительство, покупка в ней какой-либо собственности и строительство любых сооружений.

Постройки, возведенные без разрешения властей, подлежали сносу.

Это не означало, однако, что Османская империя вовсе отказалась от традиции допуска на свою территорию беженцев. Уже в следующем месяце Порта объявила, что евреям из других стран разрешено селиться в любой части империи, за исключением Палестины, но число переселенцев в одной группе не должно превышать 100-150 семей. Кроме того, иммигранты должны были стать османскими подданными, дать присягу верности султану и османским законам. Взамен переселенцам предоставлялись некоторые льготы: земли, свободные от обременения, освобождение на определенный срок от налогов и воинской службы. Евреи по закону пользовались религиозными свободами, как и другие подданные, то есть все это на вновь прибывших распространялось, однако вне рамок Палестины.

Возникла курьезная ситуация. Российский посол в Стамбуле А. Нелидов первым выразил протест против запрета еврейской иммиграции в Палестину. Его протест был опубликован в российской газете «Новое время». Кроме того, министр иностранных дел России Н. К. Гире сообщил руководителям движения «Ховевей Цион» о своей поддержке.

Однако результат таких демаршей был противоположен желаемому. Россия с чередой еврейских погромов на ее территории вызывала подозрения османских властей своими хлопотами насчет необходимости убежища для евреев в Палестине. Порта сомневалась в истинных мотивах такого ходатайства, опасаясь, что целью антисемитской кампании в Европе было выдворение евреев в Палестину для того, чтобы иметь предлог для ее последующей аннексии.

В феврале 1884 года глава еврейской общины в Стамбуле и руководитель восточного бюро Всеобщего еврейского альянса М. Фернандес обратился к османскому министру иностранных дел с просьбой принять финансовую помощь барона Ротшильда евреям Палестины. В ответ ему было прямо сказано, что Порта опасается возникновения в Палестине «второго болгарского вопроса». Сходное разъяснение получил на этот счет и Эмануэль Венециани, доверенное лицо барона Гирша.

Однако суть проблемы состояла в том, что в османском государстве всегда существовала пропасть между законом и практикой его применения. Какие бы указы ни поступали из Стамбула, чиновник всегда имел возможность их обойти.

Мутасаррыф санджака Иерусалим в 1877–1889 годах Рауф-паша был известен как решительный и неподкупный администратор. Но также было хорошо известно, что он был исключением, причем очень редким, из общего правила тотальной продажности османских чиновников. Местные судьи и администраторы сами устанавливали себе законы. Евреи-эмигранты вынуждены были прибегать к подкупу, как наиболее эффективному средству обойти запрёт. Дома, подлежащие разрушению в соответствии с новыми османскими законами, продолжали стоять не столько благодаря ходатайству влиятельных евреев в Дамаске и Стамбуле, сколько благодаря «сговорчивости» местных жандармов и других представителей османской власти. Барон Ротшильд был вынужден признать, что наилучшие результаты на местах достигались скорее «добрыми словами», сопровождавшимися некими подношениями, нежели дипломатическими усилиями в Стамбуле.

Часть еврейских иммигрантов просачивалась в Палестину через Сирию или Египет, другие приобретали фальшивые паспорта, которые свободно продавали османские официальные лица или посредники на пароходах. Если же кто-либо из переселенцев приобретал американский, австрийский, британский или германский паспорт, он получал надежную защиту.

Показательный случай имел место в 1882 году в поселении Петах Тиква, где часть земли была зарегистрирована на имя Иоэля Моисея Соломона, имевшего германскую защиту. Поселенцы рискнули на этой земле построить дома без официального разрешения. Рауф-паша тотчас же обратился в суд с требованием разрушить дома и наказать Соломона. Последний обратился за поддержкой к германскому консулу в Иерусалиме. Консул немедленно выступил с резким протестом. В свою очередь, Рауф-паша возразил, что Петах Тиква — это отнюдь не «германский квартал», а договоры с Портой не дают иностранным державам права вмешиваться в дела, касающиеся османской собственности. Консул Рейтц на это заявил, что в случае необходимости ему придется призвать из соседнего поселка Сарона германских колонистов и защитить Петах Тикву силой. Рауф-паша меньше всего желал разжечь международный конфликт и вынужден был отступить. Что касается еврейских поселенцев, то они понимали, что им не выжить без иностранной защиты.

Большая часть земли в Палестине принадлежала наиболее влиятельным арабским кланам. Но среди землевладельцев были христианские миссии, немецкие колонисты, а позднее всеми правдами и неправдами земельные участки приобретали и еврейские поселенцы.

Некоторые мусульмане-землевладельцы не прочь были продать землю новым иммигрантам по выгодной цене. Однако на их землях сидели земледельцы-арендаторы, которых не так просто было с нее согнать. В некоторых случаях местные власти готовы были продать землю евреям, поскольку земледельцы не в состоянии были уплатить налоги. В других случаях местные арабы-земледельцы становились жертвами ростовщиков, которые продавали их землю поселенцам. В начале 1886 года лишенные земли арабские земледельцы напали на новые еврейские поселения, протестуя против того, что в их понимании было несправедливым. Их поддержала часть влиятельных христиан; среди них — ремесленники и торговцы, опасавшиеся, что вместе с вновь прибывшими ужесточится экономическая конкуренция.

Конфликт между еврейскими поселенцами и другими группами населения побудил власти к очередному запрету на въезд евреев в пределы Палестины и особенно к их расселению в Иерусалиме. Об этом сообщал в марте 1887 года британский консул в Иерусалиме. В 1890 году арабские нотабли Иерусалима направили в Стамбул жалобу на мутасаррыфа Иерусалима Рашид-пашу за его лояльное отношение к евреям. За жалобой последовала петиция от 24 июня 1891 года к великому везиру с протестом против прибытия в Палестину российских евреев и против продажи им земли. Однако скупка земель продолжилась и в последнее десятилетие XIX века. Реакция местного населения на поселенческое движение не была однозначной. От недовольства она переходила к открытой враждебности, но порой принимала формы некоторых уступок и примирения.

Муфтий Иерусалима Мухаммад Яахер аль-Хуссейни в 1897 году возглавил комиссию для исследования оснований права мутасаррыфа распоряжаться землями, которые были проданы переселенцам в течение пяти лет. Комиссия пыталась приостановить эти сделки.

Антитурецкие бунты в странах Ближнего Востока, завоеванных турками, вспыхивали время от времени в течение всех столетий османского господства. Однако они чаще всего были вызваны недовольством правлением какого-то паши или желанием главы одного из местных кланов захватить власть. Со второй половины XIX века растет недовольство османским правлением как таковым. Под воздействием более образованных и отчасти европеизированных арабов формируется движение арабского национализма. Первые десятилетия недовольство османским правлением еще не сформировало идею независимого арабского государства, хотя именно это предлагали некоторые молодые арабы-христиане. Для арабов-мусульман, составлявших большинство населения Палестины, турки при всех безобразиях многовекового господства, были единоверцами, «своими». Поэтому на том этапе они отвергали идею расчленения Османской империи, надеясь, что султан сумеет решить их проблемы, поддержит их борьбу с поселенческим движением евреев. Абдул Хамид II окружил себя арабскими шейхами, выступал поборником исламской консолидации на пространствах империи, идеологом панисламизма. И все же восстание Махди в Судане, начавшееся в 1881 году, стало сигналом к выступлениям палестинских арабов против дурного управления и господства турок.

Еврейские поселенцы пытались внедрить в земледелие современные, прогрессивные методы, но арабы, занимавшиеся сельским хозяйством, не доверяли ни поселенцам, ни их методам. Цели сионистов и арабских националистов противоречили друг другу и вели к неизбежным конфликтам. Вот как в 1903 году один из лидеров арабского национализма высказывался по поводу целей арабского сопротивления: «Мы должны до последней капли крови сражаться, чтобы не увидеть, как Святые места попадут в руки неверных».

В конце XIX века поселенцы стали больше уделять внимания современному образованию. На иврите стали преподавать общеобразовательные предметы. В 1892 году был созван съезд учителей для включения в сферу математики и естественных наук терминов, которые отсутствовали в иврите, а также для принятия единой программы сельских школ. У некоторых лидеров сионистского движения еще оставались иллюзии, что интересы поселенцев вполне совместимы с османским гражданством. Первая конференция актива «Ховевей Цион» была созвана 7 ноября 1884 года в Катовице. Ее делегаты единодушно выразили полную лояльность султану. «Наш народ, — говорилось в резолюции конференции, — хочет жить в «земле обетованной» как честные и лояльные подданные, с искренним послушанием и почтением к правительству страны…» К принятию османского подданства склонял поселенцев и барон Ротшильд.

Однако даже небольшой опыт контактов с местными властями, незащищенность жизни и имущества очень быстро разочаровали вновь прибывших поселенцев в османской юстиции. Консульская защита была несопоставимо привлекательнее, хотя министр иностранных дел Порты усердно инструктировал местные власти быть более внимательными к тем, кто принимал османское подданство. Власти пошли на реальные уступки. Принявшим османское подданство евреям было разрешено строить дома, заводить виноградники и фруктовые сады. Правитель Цфата заявил, что не будет вмешиваться в дела поселенцев, подданных османского государства. Вместе с тем правительство не отказывалось и от репрессивных мер, когда не хватало доводов убедить значительную часть поселенцев принять османское подданство. В конце 1885 года было учреждено бюро по натурализации. Оно выявляло лиц, не имевших достаточно веских оснований для обращения за консульской защитой. Такие лица подлежали высылке за пределы империи. Тогдашний посол США в Стамбуле Оскар Страус вменял в вину Рауф-паше приказ выслать 400 задержанных иммигрантов.

В начале 1887 года Порта приняла новые постановления, запрещавшие евреям-иностранцам задерживаться в Иерусалиме или других частях Палестины на сколь-нибудь продолжительный срок. Паломникам разрешалось находиться на этих землях не более трех месяцев. Правительство подтвердило запрет на продажу здесь собственности. Официально такие меры объяснялись заботой о здоровье и экономическом благополучии местного населения, но в частной беседе великий везир Кямиль-паша сказал Оскару Страусу, что участившиеся вспышки религиозного фанатизма среди мусульман и христиан усложняют властям защиту еврейского меньшинства. Он также сообщил послу, что до Порты дошли слухи, будто бы евреи всего мира вознамерились восстановить в Иерусалиме древнее царство. Страус решительно отверг эти аргументы и отметил, что какие бы то ни было беззакония в отношении евреев не должны оставаться безнаказанными, поскольку они, прежде всего, наносят ущерб правам и суверенитету османских подданных.

Через год Оскар Страус ходатайствовал за 45 американских евреев, которым не только не позволили купить землю в Палестине, но даже и приехать туда. В ответ османский министр иностранных дел Тевфик-паша уверял посла, что Порта не собирается дискриминировать американских граждан. Единственное намерение его правительства состоит в том, чтобы предотвратить дальнейшую колонизацию Палестины евреями, что ведет к политическим осложнениям на этой территории.

Всемирная сионистская организация, созданная в 1897 году по инициативе Теодора Герцля, первоначально планировала основывать поселения в Палестине только при поддержке великих держав, и прежде всего при согласии османского правительства. При этом сионисты думали о финансовой базе будущих поселений. Сэтой целью в Яффо в 1903 году был создан Англо-палестинский банк, превратившийся в крупнейший еврейский банк страны. Несколько раньше, в 1901 году, был основан Еврейский национальный фонд, ставивший целью приобретение и сдачу в аренду поселенцам земель в Палестине. Первоначально фонд располагал небольшими средствами, но и некрупные поселения, основанные им, были важны. Все усилия руководителей сионистского движения получить от турецких властей разрешение на право заселения пустующих земель наталкивались на отказ. Большая часть поселенцев и даже те из них, кто родился в Палестине, вынуждены были уехать. Отсюда возникали идеи альтернативного еврейского очага (план колонизации Уганды). И все же VII Сионистский конгресс в 1905 году принял окончательное решение об устройстве евреев на землях Палестины.

Мировоззрение переселенцев, прибывших из Восточной Европы после погромов 1903–1905 годов в России, во многом формировалось под воздействием широко распространенных в России социалистических идей и доктрины сионизма. Прибывавшая в эти годы молодежь рассматривала собственный труд как главное средство благосостояния. Они стремились заменить арабских рабочих в сельском хозяйстве и строительстве. Важной задачей была организация защиты жизни и имущества поселенцев от постоянных нападений. Такая структура — Ха-Шомер была создана в 1909 году. В стране складывался еврейский рабочий класс, создавались кредитные, потребительские и производственные кооперативы, профессиональные союзы городских и сельскохозяйственных рабочих. Поселенцы составляли примерно треть всего населения Палестины, причем наиболее активную часть.

Младотурецкая революция 1908 года восстановила конституционный режим и парламент, что позволило на некоторое время снизить уровень всеобщего недовольства в Османской империи. Национальные арабские организации требовали полного равноправия арабов с турками в пределах империи, признания арабского языка официальным в административных районах, населенных арабами, введения образования на арабском языке. В Бейруте был учрежден комитет по реформе. Одновременно возникали и радикальные тайные общества, которые предлагали сформировать двойную арабо-турецкую монархию по типу Австро-Венгерской или настаивали на полной независимости арабских территорий.

Надежда, с которой большинство арабского населения приняло приход к власти младотурок после коррумпированного правления султана Абдул Хамида, вскоре сменилась разочарованием. Политика туркификации арабских провинций, введение турецкого языка как единственного официального вызвали протесты и антитурецкие выступления.

Местные палестинские газеты указывали на лоббирование западными державами интересов прибывавших евреев уже после Младотурецкой революции. Арабское население не выдерживало конкуренции с вновь прибывшими, поскольку те не платили тяжелых османских налогов, а также меньше страдали от коррупции местных властей, находясь под защитой консулов. Здесь имела место и конкуренция общин, их способности к самоорганизации и быстрому развитию.

Выходившая в С.-Петербурге газета «Рассвет» рассказывала своим читателям не только о том, что происходило в еврейских общинах России, но и о событиях в жизни евреев Палестины. Своих корреспондентов газета имела и в Палестине, и в Стамбуле. В публикациях издания содержались сведения о новых поселениях, об условиях жизни колонистов, об участии евреев в местных муниципальных органах власти. Газета способствовала финансированию, организации акционерного общества для Палестинской землеустроительной компании. Она призывала активных сионистов Польши, Украины, Молдавии «приступить наконец к исполнению своего сионистского долга и устроить систематическую вербовку акционеров для этого нового, могущего при должной поддержке стать существенным, органа колонизационного дела». Далее сообщалась стоимость одной акции и условия рассрочки при подписке.

На те небольшие суммы, которые поступили в ее кассу, Палестинская землеустроительная компания успела создать учебную ферму «Кинерет», новое поселение в Галилее.

Газета описывала торжество по случаю закладки новой колонии Эйн-Ганим вблизи Петах Тиквы. «Колония эта, — сообщалось в корреспонденции, — представляет собой новый тип колонии в Палестине. Она основана Одесским комитетом на средства кредита Национального фонда. Жители ее — рабочие, получая постоянную работу в Петах Тикве, будут иметь возможность путем обработки маленьких участков в Эйн-Ганим вполне поддерживать свое существование. Владения каждого рабочего состоят из 15 дунамов (мера площади, равная 919,3 кв.м) земли, из которых 4 дунама предназначены на дороги и другие общественные нужды колонии, 1 дунам — под дом и службы, а остальные 10 —для разведения различного рода овощей. Стоимость земли должна быть выплачена в течение 17 лет, постройка же дома должна производиться всецело на средства самого рабочего. Колодец, глубиною 18 метров, уже вырыт, и вода посредством мотора направляется в большой бассейн, откуда со временем будет устроен водопровод по всей колонии. Сама колония расположена на здоровом возвышенном месте, откуда открывается прекрасный вид на Иудейские и Эфраимские горы.

В два часа пополудни к Петах Тикве подошла большая процессия рабочих с белоголубыми флагами. Навстречу им вышли также с флагами члены комитета новой колонии, и под шум выстрелов и приветственных криков начались взаимные приветствия».

В газету «Рассвет» поступали многочисленные запросы об условиях приобретения земли в Галилее, о возможности получения кредита и содействия в таком приобретении. Газета давала разъяснения, что администрация земельного комитета, которая имеет участки в поселениях, продает их очень неохотно. Желающие заняться сельским трудом должны предварительно ознакомиться с условиями земледельческой работы в Палестине и только после того, как убедятся в своей пригодности к этой работе, обращаться к администрации. Купить участок земли у частных лиц тоже непросто. «Дело в том, — поясняет газета, — что арабы, как известно, владеют землей общинно, и член общины не имеет права продавать свой участок без согласия на то всей общины. Общины же обыкновенно соглашаются продавать только очень значительные участки. Помимо этого затруднения существует еще одно — селиться вдали от еврейских колоний не представляется безопасным и удобным».

Свою лепту в развитие еврейских сельскохозяйственных поселений внесли йеменские евреи. Их отъезд в Палестину начался еще в 80-х годах XIX века, когда после захвата Англией Адена туда был открыт въезд сионистам.

Йеменские евреи селились большими группами вблизи еврейских сельскохозяйственных поселений, обеспечивая их рабочей силой, которой всегда не хватало.

Постепенно были созданы биржи труда, столовые для рабочих и фонд медицинского страхования.

Традиции восточных евреев, их бытовые привычки, семейный уклад не без трудностей вписывались в совершенно иную систему ценностей европейских евреев, составлявших большинство в сельскохозяйственных поселениях Палестины. Об этом и о чисто материальных сложностях быта поселенцев — выходцев из разных стран сообщали корреспонденты газеты.

«В свое время в некоторых колониях были сделаны попытки употребить в качестве аграрных рабочих туземных сефардских и йеменских евреев. Эти евреи, благодаря своим весьма незначительным потребностям, были бы способны удачно конкурировать с арабами. Кроме того, они имеют еще и другое бесспорное преимущество перед вновь приехавшими евреями — это их акклиматизация. С другой стороны, какая неоценимая услуга была бы оказана этим беднякам, влачащим в душных, спертых еврейских кварталах городов Палестины жизнь париев, если бы удалось открыть для них поприще для здорового труда!» Этот вариант не был реализован вследствие жилищной проблемы. «Дело в том, — продолжает корреспондент, — что йеменские евреи, обремененные семействами, не могли найти в колониях сходных квартир, так как цена последних слишком чувствительно обременяла их бюджет… Колонии жалуются на характерное неудобство со стороны этих йеменитских евреев: в то время как мужчины зарабатывают, женщины и дети по старой привычке ходят собирать милостыню, что при более значительном количестве рабочих весьма обременительно для колонии. Нередко и мужчины, особенно в пятницу, бросают работу и идут просить милостыню, хоть это им и не много приносит. Привычка не так легко искореняется».

Интересны сообщения о результатах выборов в местные органы власти в ряде городов Палестины, состоявшихся в октябре 1908 года: «Из Яффы сообщают от 3 октября следующие сведения о ходе выборной кампании в Палестине. В Иерусалиме избраны 4 магометанина и 2 еврея. Остальным двум еврейским выборщикам не хватило очень незначительного числа голосов. В Петах-Тикве и окрестностях прошел магометанский кандидат 155 голосами. Еврейский кандидат Шапиро получил только 71 голос.

Евреи, располагающие 120 избирателями против 2600 христиан и магометан вели оживленную агитацию в Рамле и близлежащих поселениях. Надеются, что из 5 выборщиков будет 2 еврея (Эйзенберг и Зегер).

В Яффе администрация противозаконно образовала избирательные участки не по городским административным участкам, а по вероисповеданию избирателей. Так, евреи и христиане, из которых первые насчитывают 100 избирателей, а вторые 800, были включены в один избирательный округ, чем почти совершенно уничтожили шансы евреев провести своего выборщика.

Таким образом, при самых благоприятных условиях евреи могут рассчитывать только на 4-5 выборщиков во всем Иерусалимском пашалыке…»

От 12 октября получена из Яффы следующая телеграмма: «На только что закончившихся выборах депутатов избраны 3 дружелюбно настроенных к евреям мусульманских кандидата».

С конца XIX века еврейское население Палестины заметно выросло. Если в 1882 году оно составляло 24 тыс. человек и почти целиком было сосредоточено в городах, то в 1914 году оно достигло 85 тыс. человек (численность всего населения составляла около 700 тыс.), притом 12 тыс. евреев проживали в 44 сельскохозяйственных поселениях, созданных после 1881 года. К 1914 году население Иерусалима увеличилось до 45 тыс. человек, Тверии — до 5 тыс., Цфата — до 7 тыс. Еврейское население Хайфы увеличилось до 1,5 тыс. в 1900 году и до 3 тыс. — в 1914-м, а Яффы к 1914 году достигло 10,5 тыс. Вскоре из пригорода Яффы возник новый город Тель-Авив.

Вместе с тем возрастало сопротивление арабов еврейской иммиграции. К 1909 году их противостояние приобретает все более организованные формы. Арабские журналисты в периодических изданиях приводили список всех еврейских поселений, информацию о поселенцах, а также поименно называли тех, кто продал евреям землю. Они подразделялись на три категории: 

—землевладельцы, нередко ливанского происхождения, которые сами не вели хозяйство на земле;

— османские власти, конфисковавшие земли арабских земледельцев за неуплату налогов; 

—арабские землевладельцы, большей частью христиане. 

Евреев обвиняли в подкупе паши для получения разрешения на покупку участков земли в Палестине. Представители арабских национальных организаций обращались в местные ячейки правящей партии «Единение и прогресс», предупреждая об опасности для турок еврейской иммиграции. Они пытались привлечь к совместной борьбе и арабов-христиан, организовывали протестные кампании в газетах.

В новом османском парламенте, сформированном при младотурках, арабские депутаты постоянно поднимали вопрос о еврейской иммиграции. В начале июня 1909 года депутат от Яффы Хафез бей аль-Саид выступил с заявлением о том, что сионизм и национальное движение евреев несовместимы с интересами османского государства. Он потребовал, чтобы порт Яффо был закрыт для еврейских иммигрантов. Много было сказано и написано о намерении сионистов создать в Палестине еврейское государство. Депутаты-арабы говорили и о якобы подкупе османских властей, вследствие чего евреи ухитрялись избегать воинской службы, теперь обязательной для всех, и обеспечивать молодежь работой в поселениях, тогда как мусульмане и христиане, не имея альтернативы, были вынуждены терпеть невзгоды воинской службы. Посылались телеграммы протеста в адрес правительства и делегации в Стамбул, а в 1910 году арабы призвали к бойкоту еврейских товаров и бизнеса. Впрочем, бойкот был взаимным.

В мае 1910 года арабская пресса обрушилась на семью Сарсак за намерение продать евреям земли деревень Фулах и Афулах. Арабское население Назарета и Хайфы направило в Стамбул телеграммы с протестом против скупки земли. Они обвиняли сионистов в том, что те лишают местное арабское население земли, выступали против деятельности Англо-палестинской компании, дававшей поселенцам ипотеку для приобретения земли, а также потребовали от одного из триумвиров младо-турецкого правительства — Талаат-бея полного запрета еврейской иммиграции в Палестину и приобретения в ней земли приезжими.

Вся эта кампания давала известные результаты. Когда один из чиновников британского посольства в Стамбуле говорил тому же Талаат-бею о том, что правительство ограничивает    возможности    обработки фактически брошенной и пустующей земли, последний отвечал, что правительство не может не реагировать на многочисленные жалобы местных жителей, которые настаивали на новом, более жестком законодательстве против еврейской иммиграции в Палестину. Когда разочарование арабского населения достигло значительной степени, были приняты меры к созданию фонда для скупки арабских земель исключительно арабами. Местные власти ограничили и жестко регулировали продажу земельных участков в Хайфе. Формировались комитеты местных арабов для контроля за числом прибывавших морем в Хайфу евреев. Контроля они требовали и от мутассарыфа. В период Балканских войн 1912— 1913 годов усилилась напряженность между общинами арабов-мусульман и арабов-христиан. Однако Палестина была исключением. Обе эти общины здесь солидарно выступали против «сионистской опасности».

Арабская газета «Фаластин» в ноябре 1912 года в очередной публикации обвинила мутассарыфа в соучастии продажи земли евреям. Там же в ряде статей теперь пропагандировались передовые технологии и организационные методы освоения земель, применявшиеся сионистами. При этом подчеркивалось, что приобретение арабами новых знаний и навыков сделают противостояние и борьбу с сионистами более эффективной.

В июне 1913 года в Париже собрался первый арабский конгресс, в котором участвовали видные деятели арабского национального движения. На этом конгрессе была сделана попытка сформулировать программу на основе партнерства и полного равенства между арабами и турками в Османской империи. Ввиду фактической децентрализации и начавшегося распада империи делегаты требовали, чтобы правительство признало арабскую автономию Палестины с самыми широкими полномочиями, а также ее представительство во всех законодательных и исполнительных органах государства. Они настаивали на культурной автономии и признании за арабским языком статуса официального. В конгрессе участвовали и те, кто заявлял целью арабского национального движения полную независимость от Стамбула арабских провинций. Надо заметить, что в этот период имели место попытки некоторых арабских политиков пойти на временный союз с сионистами против турок. Однако очень скоро стало очевидно, что такой даже временный союз неприемлем для обеих сторон.

Гораздо успешнее функционировали арабские антисионистские организации. В феврале 1914 года арабские антисионистские организации действовали в Стамбуле, Иерусалиме и Яффе. Их лидеры планировали открыть филиалы во всех городах Палестины. Они объявили следующие задачи:

— противодействие сионистам всеми возможными способами. Активизация общественного мнения, объединение всех арабских сил, пропаганда программы обществ среди всех категорий арабского населения Сирии и Палестины;

—активизация экономической деятельности, осуществление коммерческих и сельскохозяйственных проектов. Просвещение земледельческого населения для поднятия его конкурентоспособности;

— противодействие еврейской иммиграции.

В июле 1914 года в эту борьбу включились и арабские женские организации.

Палестинская арабская пресса в эти годы не пренебрегала откровенной демагогией. Делались попытки разделить евреев на местных — «хороших» и прибывших сионистов — «плохих». Эти газеты сообщали читателям, что 10 лет назад евреи жили в Папестине, как «османские братья», любимые «всеми османскими расами…»

Никто иной, как сионисты, утверждала арабская пресса, положили всему этому конец. Именно они препятствуют взаимодействию местных евреев со всем остальным местным населением, «бойкотируют арабский язык и арабскую торговлю, к тому же собираются очистить страну от ее жителей». Массированная антисионистская кампания продолжалась до начала первой мировой войны.

В условиях упадка многие государственные институты Османской империи работали неэффективно. Власти не могли поддерживать порядок и обеспечивать безопасность жителей. Участились нападения арабов на еврейские поселения, убийства, грабежи. Поселенцы вынуждены были сами заниматься охраной поселений. Эту задачу выполняла организация А-Шомер.

Развитию провинции способствовало железнодорожное строительство. Железная дорога из Яффы в Иерусалим была построена французской компанией в 1892 году. Она содействовала увеличению числа паломников и туристов в Иерусалим, развитию небольших городов, таких, как Лидда и Рамалла.

В 1908 году несколько французских и турецких предпринимателей ходатайствовали перед правительством о концессии на постройку железнодорожной линии Яффо — Порт-Саид, через Газу и Эль-Ариш. В этом же году приступили к строительству линии Хайфа — Иерусалим.

Газета «Рассвет» сообщала как о достижениях, так и о многочисленных проблемах палестинских евреев. В 1913 году был основан Естественнонаучный институт. Одним из первых его мероприятий стало воззвание к евреям-врачам всех стран, в котором говорилось, что санитарное состояние в палестинских городах и сельских районах, несмотря на некоторый прогресс, оставляет желать лучшего. Руководство института предполагало сотрудничать с другими медицинскими учреждениями в стране и за рубежом.

В программу института входила борьба с малярией и трахомой, забота о надлежащем уходе за грудными младенцами и о школьной гигиене, распространение знаний по санитарии, пропаганда более эффективной врачебной помощи в данных природных условиях, поддержка уже существующих медицинских учреждений и научных работ.

Случались неблагоприятные годы, когда население нуждалось в самом необходимом, прежде всего в продовольствии. Газета сообщала, что в Цфате община оказалась не в состоянии содержать местную больницу. Руководство общины обратилось к заграничным единоверцам за помощью для этого столь необходимого учреждения. Пожертвования в еврейские общины поступали.

Из сообщения одной местной газеты стало известно, что супруги Тиц из Берлина во время своего посещения Палестины пожертвовали 15 тыс. марок для устройства еврейского театра в Иерусалиме.

Первая мировая война обнажила назревавшие противоречия европейских держав на Ближнем Востоке. Палестина и в XIX веке была объектом их соперничества, что не в последнюю очередь привело к Крымской войне. Каждая из держав пыталась в борьбе с турками и между собой использовать внутренние противоречия в Палестине. Конфликт турок с эмиром Хуссейном, шерифом Мекки, возник задолго до мировой войны. Турки держали его в заключении в Стамбуле, и он сумел вернуться в Хиджаз в 1908 году. Его сын Абдалла обещал англичанам поддержку своих сторонников еще до того, как Османская империя вступила в войну. Он настаивал на разрыве с турками. Тогда англичане отказались от этого союза. 

Турция вступила в войну в ноябре 1914 года. Лорд Киченер, с которым Абдалла вел переговоры, счел теперь выгодным привлечь арабов на сторону Великобритании. Султан вознамерился объявить джихад неверным, то есть странам Антанты, тогда как другие неверные, та же Германия, воевали в союзе с султаном.

В 1914-1915 годах между Хиджазом и Великобританией существовали контакты. Арабы надеялись на создание независимого Арабского королевства, которое на севере простиралось бы до границы с Ираном, на востоке — до залива Басры, на юге — до Индийского океана, исключая Аден, на западе — от Красного и Средиземного морей до Мерсина. В это обширное королевство арабы предполагали включить вилайеты Алеппо и Бейрут. Но эти территории входили в сферу интересов Франции, и требовались дополнительные переговоры. В переписке Хуссейна с верховным комиссаром в Египте Генри Мак-Магоном Палестина не упоминалась. Англичане исключили Палестину из обсуждавшихся тогда границ Арабского королевства. В 1917 году арабы настаивали на включении в него Палестины. В самой Великобритании тогда не было единого мнения по этому вопросу. Англичане указывали на значительные интересы христиан всего мира в этой стране.

Однако существуют ссылки на якобы найденный в 1964 году в университете Стэнфорда документ, где говорится о некой договоренности Мак-Магона с шерифом Мекки от 24 октября 1915 года о передаче Палестины Арабскому королевству.

Но гораздо больше данных, свидетельствующих о том, что англичане изначально, а тем более позднее не собирались включать Палестину в состав арабского государства.

В 1916 году между Великобританией и Францией было заключено соглашение, подготовленное английским дипломатом М. Сайксом и французом Ф. Ж.-Пико. По этому соглашению палестинские территории между Хевроном и озером Кинерет, между Средиземноморским побережьем и рекой Иордан должны были перейти под совместное англо-франко-русское управление, обеспечивающее на этих землях права всех религий. Заиорданье и пустыню Негев предполагалось включить в состав арабского государства под британским протекторатом, а Сирия должна была также стать арабским государством под французским протекторатом. Державы Антанты спешили, поскольку у Германии был свой план устройства Палестины, для чего было организовано германо-еврейское общество. Начались переговоры с великим везиром Талаат-пашой, который весьма туманно ответил, что чаяниями евреев нельзя пренебрегать. В феврале 1917 года М. Сайке встретился для обсуждения перспектив поселенческого движения в Палестине с сионистскими лидерами, понимая, что их нельзя вовсе игнорировать в переговорах европейских держав.

Письмо лорда Бальфура лорду Ротшильду от 2 ноября 1917 года, ставшее известным как Декларация Бальфура, о планах создания еврейского очага в Палестине, окончательно развеяло иллюзии значительной части арабов на включение этой османской провинции в состав арабского государства. Бальфур высказал мнение лишь части британской элиты, рассчитывавшей на поддержку в войне евреев США.

11 декабря 1917 года британский экспедиционный корпус вошел в Иерусалим вопреки резким протестам арабов-мусульман и арабов-христиан. Жители северной части страны оставались под турецкой властью до сентября 1918 года.

На международной конференции в Сан-Ремо 24 апреля 1920 года было принято решение передать управление Палестиной Великобритании и возложить на нее ответственность за осуществление принципов Декларации Бальфура, от которой впоследствии Англия фактически отказалась. Вопрос об окончательных границах Палестины должен был решиться в ходе переговоров между Великобританией и Францией. Соответствующие параграфы вошли в текст Севрского договора от 10 мая 1920 года, подписанного державами Антанты и султанским правительством. Из-за сложных международных переговоров о статусе святых мест, форме правления в Сирии и Ливане и границах между Сирией и Ираком британский мандат в Палестине был утвержден Советом Лиги Наций почти два года спустя, 24 июля 1922 года. Дело в том, что республиканское правительство Мустафы Кемаля отказалось ратифицировать Севрский договор, подписанный султанским правительством, как несовместимый с интересами Турции. Мандат вступил в силу лишь 29 сентября 1923 года после ратификации Лозаннского договора, по которому Турция отказалась от тех частей Османской империи, которые фактически ею были утрачены.

(Опубликовано в газете «Еврейское слово», №№ 493-495)