Слушания в Конгрессе на тему антисемитизма в университетах, прошедшие в декабре 2023 года, – те самые слушания, на которых президенты Гарвардского и  Пенсильванского университетов, а также Массачусетского технологического института заявили, что призывы к геноциду евреев нарушают политику их учебных заведений не всегда, а только «в зависимости от контекста», – уже сделались мемом. Казалось бы, об этой катастрофе высшего образования уже все сказано после того, как волна негодования привела к отставке двух из трех президентов и вдохновила тысячи статей в газетных отделах мнений. Вот только все эти ученые рассуждения  о социальном многообразии, свободе слова и критике Израиля тут абсолютно ни к селу ни к городу. Они не улавливают сути.  

Проблема не в том, что еврейские студенты в кампусах американских университетов якобы были против свободы слова или якобы не хотели слышать критику в адрес Израиля. Нет, они были против того, чтобы кто-то подвергал вандализму здания еврейских студенческих организаций, бил там стекла и мочился на окна. Они были против того, чтобы с дверей их комнат в общежитиях срывали мезузы. Они были против, чтобы их университетские преподаватели распространяли антисемитские измышления и унижали еврейских студентов на занятиях. Они были против, чтобы кто-то осквернял вывешенные ими плакаты, размалевывая их карикатурами на Гитлера,  чтобы окна в общежитиях, где они живут, оклеивали  транспарантами: «Евреи, идите на…»  Им не хотелось, чтобы кто-то бил их по лицу, колотил палками или угрожал убийством за то, что они евреи. А все это и кое-что еще похлеще произошло в американских колледжах и университетах.

Я была не только сторонним наблюдателем этого зрелища. Я вошла в консультативную комиссию при тогдашнем президенте Гарвардского университета Клодин Гэй – комиссию по проблемам антисемитизма, которая была создана после бойни, устроенной ХАМАС в Израиле 7 октября, и на фоне реакции студентов на эту бойню. Меня пригласили в качестве выпускницы Гарварда и автора книги об антисемитизме (она называется «Люди любят мертвых евреев»). Едва о моем участии в комиссии стало известно, хлынула целая лавина сообщений от еврейских студентов с мольбами о помощи. Они обращались ко мне, делясь историями из своей жизни, уже после того, как попытались достучаться до общества по другим каналам и впали в замешательство не только от того, что на них обрушилось, но и от того, что многие люди отказались серьезно отнестись к тому, что на них обрушилось, а либо вообще отрицали, что случилось нечто особенное. 

В Конгрессе все три президента вышеупомянутых учебных заведений изложили на свой манер банальные сентенции наподобие: «Ненависть — плод невежества» и «выход в том, чтобы просвещать людей». Но если ненависть — плод невежества, почему в лучших университетах Америки пруд пруди такого специфического невежества? И почему столь многие люди попытались оправдать его, найти ему объяснение или даже отрицать, что оно реально? В нашу эпоху, когда каждая новость живет лишь десять секунд, журналистика не в состоянии ответить на такие вопросы, потому что ответы надо искать на глубине и в древности, они скрыты застарелыми голословными предположениями о том, что мы, как нам кажется, знаем. 

Связующая нить антисемитизма на протяжении тысячелетий – отрицание правды и распространение лжи. 

Лживые измышления бывают разного пошиба: от теорий заговора до отрицания Холокоста, от кровавого навета до популярных ныне утверждений о том, что сионизм — это расизм, что евреи — поселенцы-колонизаторы, а еврейская цивилизация не является «коренной» на Земле Израиля.  Все эти измышления — составная часть основополагающей большой лжи, которая гласит, что антисемитизм как таковой – это «праведное сопротивление злу», так как евреи представляют собой коллективное зло и вообще не имеют права на существование. Сегодня большая ложь берет верх.

В 2013 году Дэвид Ниренберг выпустил  поразительную книгу под названием «Антииудаизм». Мысль Ниренберга, изложенная с научной строгостью на почти что 500 страницах  содержательного текста и более чем 100 страницах примечаний, заключается в том, что западные культуры, в том числе цивилизации древнего мира,  христианство, ислам (который, по классификации Ниренберга, в плане отношений с иудаизмом является западной культурой) и пострелигиозные общества, часто определяли или определяют свою суть через противопоставление чему-то, что они сами считают «иудаизмом». Этот «иудаизм» имеет мало общего с реальным иудаизмом и много общего – с любым злом, к победе над которым эти нееврейские культуры стремятся. 

Ниренберг — дотошный историк, он сопротивляется соблазну широких обобщений и избегает проводить аналогии между прошлым и современными событиями. Но когда читаешь от корки до корки тщательно составленную им хронику последних 2300 лет — то, как ведущие умы  формулировали идеалы своих обществ, громогласно отвергая все, что они мнили  «еврейским» – трудно счесть эту идею, глубоко засевшую в коллективном мозгу западной цивилизации, случайным пустяком: тенденция прослеживается безошибочно.  Если в данном конкретном  обществе идеалом было благочестие, евреев объявляли нечестивыми богохульниками; а если идеалом был секуляризм, евреев объявляли  отсталыми богомольцами. Если злом считался капитализм, то евреев объявляли  капиталистами; а если коммунизм — то коммунистами. Если национализм приветствовался, евреев называли безродными космополитами; если национализм порицался – то шовинистами-националистами. Таким образом «антииудаизм» превращается в праведную борьбу за справедливость.

Эта динамика вынуждает евреев уходить в оборону: неустанно доказывать, что они вовсе не злые, и даже то, что они вообще имеют право на существование. 

Примерно в 38 году н. э., после того, как в Александрии бунтовщики разрушили сотни еврейских домов и сожгли сколько-то евреев заживо, два александрийских интеллектуала – еврей Филон и нееврей Апион — прибыли в Рим, чтобы в присутствии императора Калигулы провести «дебаты» о том, заслуживают ли евреи статуса граждан. Апион считал, что евреи ежегодно совершают некий обряд, в ходе которого похищают какого-нибудь нееврея, откармливают его и съедают. Филон собирался выступить с опровержением слов Апиона, но Калигула пять месяцев откладывал выступление Филона, а затем заслушал его лишь одним ухом, пока советовался с художниками-декораторами о дворцовом убранстве. Итак, александрийские евреи утратили права римских граждан, хотя их уничтожение возобновилось лишь в 66 году н.э.: тогда перебили 50 000 человек из их числа. 

В средневековой Европе евреев принуждали к диспутам с христианскими священниками — то были публичные судилища над  еврейскими текстами и традициями, влекущие за собой сожжение еврейских книг и изгнание еврейских участников диспутов. На позднейших судебных процессах эту концепцию расширили, требуя, чтобы евреи защищались от абсурдного обвинения — так называемого кровавого навета, когда евреев обвиняли в убийстве и пожирании  нееврейских детей (этому наговору вторит сегодняшнее вранье о том, что израильтяне якобы изымают у палестинцев органы для пересадки).

Самое примечательное не абсурдность этих обвинений, а то, что люди, выдвигавшие их, слыли большими интеллектуалами: Апион был знатоком  Гомера и египетской истории, а христианские и мусульманские ученые — едва ли не самыми начитанными людьми своих эпох. Позднее столь же   абсурдные утверждения о еврейском вероломстве подтверждали такие светила цивилизации, как Мартин Лютер и Вольтер. 

«Не следует полагать, что антииудаизм, — пишет Ниренберг, — представляет собой что-то вроде архаичного или иррационального чулана в циклопических  зданиях западной мысли. Отнюдь нет, то был один из главных инструментов, с помощью которых возведено  это здание».

Я размышляю о тезисе Ниренберга все эти месяцы после бойни в Израиле 7 октября, когда ХАМАС – неприкрыто геноцидальная организация, чья заявленная цель – убийство евреев, – подтвердил свою миссию делом, подвергнув пыткам, изнасиловав и убив более 1200 человек на юге Израиля, а также захватив в плен более 200 человек, в том числе младенцев, детей и стариков. 

Вскоре после нападений один профессор Корнеллского университета публично заявил, что это варварство «воодушевляет» и «дает силы», а профессор Колумбийского университета назвал его «фантастическим достижением». Аналогичные похвалы — как из уст студентов, так и из уст преподавателей – раздавались в лучших университетах Америки. В кампусах по всей стране студенты начали регулярно собираться, чтобы скандировать: «Решение только одно – интифада-революция!» — а это отсылка к кампании взрывов, которые террористы-смертники устроили в Израиле три десятка лет назад, искалечив и убив более 1000 евреев. (Если решение только одно, его, пожалуй, можно было бы назвать «окончательным решением»…) 

Студенты перенесли эти митинги в библиотеки и другие аудитории. Подвергли вандализму университетские здания, расписав их такими лозунгами, как «Сионизм = Геноцид», «Новая интифада» и «От реки до моря Палестина будет свободна»: имеется в виду географическая область, охватывающая всю территорию Государства Израиль, где живет половина евреев планеты. (В Гарварде некоторые студенты предпочли скандировать арабскую версию: «От воды до воды Палестина — арабская».) В некоторых кампусах это воодушевление переросло в угрозы убийством и физические нападения на еврейских студентов. Когда еврейский студент из Тулейнского университета попытался предотвратить сожжение израильского флага, которое устроил участник антиизраильской акции вблизи кампуса, другие участники акции напали на него и других еврейских студентов,  причем одному из них они сломали  нос.

Это происходило не только в университетах. Толпы, громко прославляющие «интифаду», собирались в крупных городах по всей стране, блокируя железнодорожные станции и ведущие к аэропортам шоссе, препятствуя движению транспорта. Чтобы их акции в поддержку ХАМАСа не перепутали с поддержкой палестинцев в целом или с поддержкой умиротворения, организаторы митингов в США называли свои затеи  «потопами» («Потоп в Сиэтле во имя Палестины», «Потоп в Манхэттене во имя сектора Газа») в честь операции «Потоп Аль-Акса»: так ХАМАС нарек устроенную 7 октября резню. 

Энтузиазм буйствовал. Некоторые срывали или подвергали вандализму плакаты с портретами израильтян-заложников. Другие избирали своей мишенью синагоги и принадлежащие евреям магазины и предприятия, разрисовывая их свастикой и лозунгами типа: «Единственная религия Израиля — капитализм». В Нью-Йорке одно-единственное фото учителя-еврея с транспарантом «Я стою за Израиль», выложенное в интернет, стало поводом для общешкольной акции протеста, переросшей в беспорядки, в ходе которых ученики уничтожили школьное имущество, а учителя пришлось сопроводить в другую часть здания, чтобы он спасся от толпы подростков, вопящих: «Свободу Палестине!» В Лос-Анджелесе в предрассветный час некий мужчина, вооруженный ножом, проник в дом еврейской семьи, где спали четверо детей, и ворвался в спальню родителей, выкрикивая: «Убивайте евреев».

«Критика в адрес Израиля не является антисемитизмом», – таково до унизительности самоочевидное общее место, которое евреи сейчас обязаны повторять, чтобы их допустили к публичным дискуссиям о демонизации их самих и к «дебатам» с теми, кто часто не может ответить, о какой именно реке и море говорится в их собственных лозунгах.  

Справедливые опасения в связи с политикой Израиля в отношении палестинцев, а также справедливые опасения в связи с текущей войной, которую Израиль ведет в секторе Газа, никоим образом не объясняют эти хоровые выкрики и лозунги, призывающие к истреблению людей, не объясняют их злорадный тон,  сопутствующие им беззаконные выходки, а также откровенные нападения на евреев. Истинную подоплеку изобличает то, когда именно все это началось. 

Массовое воодушевление впервые проявилось не в ответ на войну, которую Израиль начал, чтобы разгромить ХАМАС и спасти своих похищенных граждан, а именно как реакция и откровенная поддержка самого кровопролитного и садистского варварского преступления против евреев со времен  Холокоста, включавшего изнасилования, отрубание голов и  похищение младенцев. Совершил это преступление режим, который намерен разорвать в клочья не только евреев, но и все надежды на процветание палестинцев, их сосуществование с другими народами и установление мира. 

Но нам говорят, что у садистского варварского преступления в отношении евреев есть свои нюансы, и иногда групповое изнасилование евреек — на самом деле движение за права человека.  Вряд ли справедливо называть антисемитами тех, кто хочет смерти только половине евреев на планете. Лозунг «Сделаем интифаду глобальной», который сейчас скандируют в университетах по всей Америке, возможно, чуть-чуть расширяет охват, но кто знает, так ли это? Даже лозунг «Травите евреев газом», который скандировали на митинге, организованном студентами и преподавателями Нью-Йоркского университета, допускает двоякое толкование. Как смеют эти нытики-евреи предполагать, что на сердце у других людей?..

Вдобавок американским евреям вообще грех ныть: разве в США хоть один из них лишился жизни из-за всего этого воодушевления? Что ж, в ноябре 2023-го жизнь дала ответ и на этот вопрос: в Калифорнии еврей скончался после того, как участник антиизраильской акции протеста, как утверждается, ударил его по голове мегафоном – одним из тех, через которые скандируют абсолютно не антисемитские лозунги!.. Разумеется, на этот вопрос жизнь в последние годы отвечала многократно, когда случались другие убийства по мотивам антисемитизма — громкие и не очень. (Одно убийство случилось даже в кампусе: в 2022 году студент, отчисленный из Аризонского университета, часто произносивший негодующие речи о евреях и сионистах, застрелил своего профессора. Профессор не был евреем, хотя студент думал, что он еврей.) Однако теперь правила игры переиначили по ходу матча: реальные  убийства, как и многие другие физические нападения на американских евреев, дескать, лишь единичные случаи, преступления фанатиков-одиночек, выходки душевнобольных, никоим образом не связанные с антисемитской риторикой, которая захлестывает в Америке.  

Остается неясным, почему к антисемитизму следует относиться серьезно только в случаях со смертельным исходом. А если только в таких случаях, неясно, сколько однозначно антисемитских убийств понадобится, чтобы признать антисемитизм реальным явлением, а не надуманной проблемой нытиков-евреев, существующей лишь в их головах. Пожалуй, реалистичная цифра: 6 миллионов убийств. И даже в том случае евреям приходится уже 80 лет собирать документальные подтверждения этих убийств…  

Вот один озадачивающий факт в связи с этим приливом древнейшей в мире ненависти: по идее, американское общество готово ей противодействовать. В последние годы многие государственные и частные институты вложили огромные средства в усилия обезоружить предубежденность. В нашу эпоху даже производители кроссовок считают нужным публично осуждать ненависть. Но, как оказалось, инициативы во имя Многообразия, Равенства и Инклюзии (DEI) бессильны против антисемитизма, и понятно почему: представление об антисемитизме как о борьбе за справедливость укоренилось крепко.  

Программы по осуществлению принципов DEI призваны бороться с последствиями социальных предрассудков, настаивая на всеобщем равенстве. Они исходят из того, что в нашем обществе некоторые люди обладают чрезмерной властью и чрезмерными привилегиями, а их социальные группы чрезмерно широко представлены на влиятельных постах, поэтому ради восстановления справедливости нужно уравнять шансы.  

Но антисемитизм – в основном не социальный предрассудок. Антисемитизм — это теория заговора, грандиозная ложь, выставляющая евреев отъявленными злодеями, которые якобы манипулируют остальными людьми. Следовательно,  праведная борьба за справедливость не требует защищать евреев, поскольку они уязвимое меньшинство. Наоборот, она требует лишать евреев их предполагаемого могущества. 

Эта идея негласно подтверждается тем фактом, что тема евреев не обсуждается на тренингах по DEI и даже в документах о политике в сфере DEI, хотя в статистике преступлений на почве ненависти в США преступления против евреев занимают одну из верхних строчек. Например, предположение, что евреи не сталкиваются с предубежденностью, потому что являются «белыми» (идея сама по себе опасная), может подтолкнуть к предположению, что белые LGBTQ-персоны тоже не сталкиваются с предубежденностью: а это предположение не найдет подтверждения ни в одном документе о политике в области DEI (мы уж промолчим о том факте, что многие евреи не являются белыми). Аргумент, что евреи неуязвимы перед предубежденностью, потому что они «богаты», – идея еще более опасная и во многих случаях ошибочная (например, в Нью-Йорке около 20% евреев живут в бедности или на грани бедности). Никто не станет утверждать, что мужчины-гомосексуалисты или американцы индийского происхождения никогда не сталкиваются с предубежденностью, приводя аргумент, что эти социальные группы, по статистике, имеют более высокие доходы, чем другие. Похоже, принцип, что деньги побеждают предубежденность, применим только к евреям. Вновь и вновь обнаруживается, что мнимые причины не касаться антисемитизма в инициативах DEI основаны на древних предположениях, которые редко подвергаются критическому анализу, – а именно на представлении о евреях как о неуязвимых злодеях.

Эту динамику ярко иллюстрирует некрасивая история понятия «антисионизм»: история весьма актуальная, так как антисионизм успешно сбивает с толку людей, руководствующихся благими намерениями. 

Еврейская цивилизация на протяжении тысячелетий и в главном, и в мелочах полагает, что ее центр — ее родная земля в Израиле, где евреи с древних времен присутствовали и присутствуют непрерывно. Современная политическая идея сионизма как самоопределения евреев на этой земле возникла в конце XIX- начале XX веков посреди многих других антиколониальных движений, появлявшихся по всему миру в тот период, когда динамика глобального могущества изменилась и тон стали задавать уже не империи (Австро-Венгерская, Российская, Османская, Британская, Французская и  Японская), а национальные государства. Крупные и часто насильственные перемещения населения, последовавшие за созданием Государства Израиль, в том числе вытеснение большинства арабов с территории, которая стала Израилем, и вытеснение почти всех евреев с территорий, которые стали  арабскими государствами, имели свои параллели в похожих перемещениях населения в разных уголках мира, когда на месте империй возникали новые государства.  В этом смысле сионизм был типичным явлением эпохи.

Но у антисионизма как политического понятия история особая, никак не связанная с действиями евреев. В 1918 году, за 30 лет до создания Государства Израиль, большевики создали еврейские секции коммунистической партии и настояли на их антисионистском характере. Как уверяли большевики, проблема состояла в том, что еврейский партикуляризм (в данном случае сионизм) был помехой для универсалистской миссии по объединению человечества под знаменами коммунизма – точно так же христиане когда-то сочли еврейский партикуляризм помехой для универсалистской миссии по объединению человечества под хоругвями Христа. Как обычно, ключевую роль играла праведность миссии: утверждение, что «антисионизм» не имеет ничего общего с антисемитизмом (этот тезис советская пропаганда повторяла десятки лет), было фундаментально важно для компартии, провозгласившей себя партией освободителей человечества. А еще это утверждение было наглой ложью.  

То, что антисемитизм им якобы чужд, большевики вскоре продемонстрировали на деле, закрыв  на подвластной им территории все «сионистские» институты, от синагог до спортивных клубов, присвоив имущество этих институтов, заняв их здания, что порой сопровождалось физическим  уничтожением документов и имущества,  а также арестовав и подвергнув «чистке» еврейских лидеров, в том числе тех, которые когда-то поддержали линию партии и преследовали своих собратьев-евреев за «сионизм». Тысячи евреев подверглись притеснениям, оказались в тюрьмах, подверглись пыткам или были убиты.

Позднее СССР отправил эти идеи «на экспорт», предложив их своим государствам-клиентам в развивающихся странах, а в конце концов и кругам поборников социальной справедливости в США. Многочисленные документы демонстрируют,  что КГБ адаптировал свою пропаганду к новой обстановке, пересмотрев свое понимание сионизма: теперь он объявлял сионизм «расизмом» и «колониализмом», причем началось это полвека назад, когда эти термины стали употребляться в качестве прочного позорного клейма. Делалось это несмотря на то, что в расовом отношении евреи весьма многообразны, а сионизм — один из лучших примеров того, как коренной народ вернул себе  независимость. Факты ничего не значили: советское руководство навесило евреям ярлык «расистов-колонизаторов-угнетателей». Так нацисты, ранее, навешивали евреям сразу два ярлыка: «капиталисты-угнетатели» и «коммунисты-угнетатели», так христиане и мусульмане еще раньше навешивали евреям такие ярлыки, как «убийцы Бога» и «осквернители пророка». Евреи всегда оказывались воплощением того, что то или иное конкретное общество считало злом. Если позаимствовать терминологию DEI, большая ложь имеет системный характер.

Даже попытки называть вещи своими именами — а именно разоблачать антиеврейскую предубежденность – кто-то может счесть очередной приметой предполагаемого злого умысла. Дескать, евреи атакуют столь дорогие нам принципы всеобщей справедливости. 

На своей лекции в апреле 2023 года историк Дэвид Ниренберг привел пример: жил-был один активист с большим количеством сторонников, и его риторика, раздвигавшая границы дозволенного, навлекла на него обвинения в антисемитизме. Активист, в свою очередь, указал, что обвинения в антисемитизме — это, как пересказал его слова Ниренберг, «всего лишь обвинение, которым евреи пользовались, чтобы заткнуть рты критикам и задушить свободу слова». Активист подал в суд на газеты, обвинившие его в антисемитизме, – сам обвинил их в клевете и выиграл все дела. К большому сожалению для тех, кто сегодня выдвигает тот же аргумент, этого активиста звали Адольф Гитлер.

Через две недели после резни 7 октября я написала для отдела мнений одной общенациональной газеты статью об унаследованных от прошлых поколений страхах, которые проснулись у многих евреев, и описала несколько ярких эпизодов многотысячелетней истории антисемитских гонений. Ко мне обратился приветливый человек из отдела проверки фактов: он попросил меня доказать, что погромы во время Гражданской войны в России в 1918–1921 годах сопровождались групповыми изнасилованиями, а также благоразумно вставил словосочетание «по некоторым сведениям» перед описанной мной подробностью Фархуда – погрома в Багдаде в 1941 году: а именно сообщением, что погромщики забирали в качестве трофеев отрезанные груди евреек. Я покорно предоставила газете дополнительные источники информации, просмотрев душераздирающие свидетельские показания о еврейских девочках, изувеченных в 1919-м и 1941-м, одновременно избегая смотреть видео с еврейскими девочками, изувеченными в 2023-м.

Собирая документальные подтверждения, что такие события имели место, я припомнила рассказ своего деда, который моя сестра когда-то записала в форме интервью, чтобы поделиться им с родственниками на праздновании его 97-летия. Дед поведал, что его дед и бабка решили уехать из своего маленького украинского городка после нападения на их тетку во время погрома. «Они ворвались к ней и так далее, и так далее», — записала моя сестра. 

«И так далее, и так далее», — думала я снова и снова, разыскивая  источники информации о групповых изнасилованиях евреек, чтобы передать их в газетный отдел проверки, и на глаза набегала какая-то пелена. Раньше я как-то не задумывалась, что стояло за всеми этими стыдливыми «и так далее». 

На той же неделе, когда я отправляла в отдел проверки электронные письма с доказательствами  погромов давно минувших лет, та самая газета, как и другие СМИ, опубликовала баннер с заголовком, что израильтяне разбомбили больницу в Газе и убили 500 человек, находившихся внутри. Вскоре было доказано, что это ложь, исходящая от  ХАМАС, — ложь того же сорта, что и  средневековый кровавый навет (утверждения, что евреи преднамеренно нападают на невинных нееврейских младенцев и убивают их), а также явная психологическая проекция реальных преступлений ХАМАСа в Израиле, где террористы преднамеренно напали на сотни взрослых, детей и младенцев и убили их, а также неоднократно обстреляли ракетами больницу. Израильские вооруженные силы действительно убили много безвинных  людей в Газе во время войны, направленной на уничтожение ХАМАСа. Они заслуживают не менее пристальной проверки, чем любая другая страна в связи с ее действиями на войне. Но пристальная проверка невозможна, когда факты подменяются ложью. Позднее газета опубликовала, рассыпаясь в извинениях, редакционную статью с признанием своей ошибки. 

Увы, лживые утверждения ХАМАСа к тому времени уже спровоцировали массовые демонстрации по всему миру. В Тунисе участники уличных беспорядков так разгорячились, что сожгли дотла старинную синагогу. Меня резонно попросили доказать, что в Ираке и на Украине действительно были погромы. Но официальным представителям ХАМАСа поверили на слово.

Вскоре после публикации моей статьи меня пригласили посмотреть видеозаписи нападений 7 октября, которые скомпилировала израильская армия, используя записи с камер видеонаблюдения, выложенные в интернет видеоролики, а также материалы, отснятые камерами GoPro террористов-хамасовцев. 

Эту страшную видеохронику собрали воедино с целью противодействовать отрицателям этих событий. Но даже эти доказательства, просмотр которых вселяет ужас и чувство унижения,  – доказательства, по большей части отснятые самими же преступниками, – по-видимому, слишком незначительны, чтобы доказать реальность случившегося с евреями. На показе хроники в Лос-Анджелесе кто-то из зрителей выкрикнул: «Покажите изнасилования!» 

Сами нападавшие предоставили видеозаписи, где запечатлены изуродованный труп обнаженной  женщины, а также девочка-подросток в пропитанных кровью трусиках, которую выволакивают из грузовика за волосы. С тех пор стало ясно, что ХАМАС систематически применял в отношении израильских женщин изнасилования и пытки сексуального характера. Израильские службы экстренного реагирования и судебно-медицинские эксперты обнаружили трупы женщин и девочек с вагинальным кровотечением и переломами таза. Сестры-подростки были найдены убитыми в их спальне, одна — с пулей в голове, в спущенных трусах, измазанная спермой. Женщину обнаружили с гвоздями и другими предметами в половых органах. В других, как обнаружилось, стреляли таким образом, что пули проходили через влагалище. В показаниях очевидцев есть такие подробности, как рассказ о женщине, которую множество мужчин передавали друг другу и убили в тот момент, когда один из них продолжал еще насиловать ее. В некий момент ее отрубленную грудь подбросили в воздух. Эта подробность знакома по багдадскому погрому 1941 года.  Так же, как вырезание плода из тела беременной еврейки — тактика, которую ХАМАС повторил вслед за погромами, устроенными Хмельницким на Украине в 1648 году. Но кто в это  поверит? «Покажите изнасилования!»

Меня неоднократно приглашали на эти показы, я ни разу не ходила. Мне не хотелось смотреть, как жестоко измываются над людьми. И не хотелось одновременно слышать, что из задних рядов кто-то орет: «Покажите изнасилования!»

Последние несколько месяцев, когда я ездила по стране, чтобы обсудить свои тексты о жизни евреев в нееврейских обществах,  мне встречалось много еврейских студентов и старшеклассников, которые, по-видимому, смирились с повсеместной клеветой на евреев, сочтя ее чем-то нормальным. Они среди нее растут. 

В одном из пригородов Далласа подростки рассказали мне, небрежно пожимая плечами, что в техасских колледжах кто-то “chalked” студенческие землячества, где состоят их друзья. Chalked? «Натерли мелом», что ли?  Я была вынуждена уточнить, что значит «сhalked”. Оказывается, так говорят про антисемитские граффити вандалов, у которых не нашлось аэрозольной краски. C синагогами это тоже часто делают. Еще один глагол, который в последнее время часто употребляют американские евреи, – swatting: ложные сообщения о заложенной бомбе или о человеке, открывшем стрельбу, вынуждают к эвакуации и сеют панику. (Здесь под swat подразумеваются подразделения спецназа — SWAT, которые в некоторых случаях прибывают на место происшествия, не зная, что сообщение было мистификацией, и сеют еще больше паники.) Сейчас в американских еврейских институциях это случается так часто, что превратилось чуть ли не в скучную рутину. За один отдельно взятый уикэнд в декабре 2023 года без малого 200 учреждений были swatted. (Когда в ноябре это случилось в моей синагоге и бат-мицву одной девочки пришлось провести на парковке, президент синагоги попросил рядовых членов не разглашать подробности в интернете: вдруг нас кто-то выслеживает, чтобы узнать планы эвакуации из нашего здания?..)

А еще американские евреи в последние годы разработали, потратив большие деньги, надежную систему обнаружения угроз и «ужесточения мер безопасности», которая призвана    предотвращать реальные нападения или минимизировать их опасность.  

Организация «Сеть защищенных общин» (Secure Community Network) обучает лидеров и рядовых членов еврейских общин ориентироваться в тактической обстановке и использовать приемы самообороны. Раввин из Техаса, которого в 2022 году вместе с тремя членами общины взял в заложники джихадист (в плену они провели 11 часов), считает, что эти курсы спасли ему и остальным троим жизнь.  

Другая группа, «Инициатива общинной безопасности» (Community Security Initiative), круглосуточно отслеживает угрозы в социальных сетях. В 2022 году она обнаружила в интернете угрозу нападения на синагоги, в результате  был произведен арест: на Пенсильванском вокзале в Нью-Йорке задержали двоих  мужчин с оружием, которым они владели нелегально, а также боеприпасами и нарукавной повязкой со свастикой. 

К сожалению, некоторые злоумышленники находят себе удобное местечко,  не просматриваемое камерами видеонаблюдения. В Лос-Анджелесе притеснения евреев по дороге в синагогу стали в  последние годы столь обычным явлением, что некоторые ходят туда группами под опекой охранников-добровольцев. В декабре 2023-го в этом городе один уличный хулиган напал на пожилую еврейскую пару и ударил мужчину по голове пряжкой ремня, так что на голове осталась рана. Этот тип поступил еще мягко, если сравнить с более ранним инцидентом: в феврале 2023 года  двух евреев обстреляли, когда они возвращались домой из двух разных синагог. Через неделю после нападения с применением ремня некий мужчина в городе Вашингтон облил людей, выходивших из синагоги, «зловонным» (как сказано в полицейском протоколе)  веществом, выкрикивая: «Трави евреев газом!»

В Миннеаполисе одна сотрудница еврейской организации, отвечающая за связи с общественностью, сказала мне, что лозунг “Свободу Палестине» еще до 7 октября стал чем-то вроде вербального аналога свастики — не из-за своего смысла, а по способу использования. Этот лозунг используют не только в политическом контексте или в контексте протестов, но и как способ онлайн-преследования: тролли метят любые сообщения еврейского содержания (в том числе материалы, не связанные с Израилем), хэштегом #FreePalestine, созывая все больше борцов за свободу, чтобы они участвовали в «благородном деле» — осыпали словесными оскорблениями еврейских подростков, которые осмелились выложить фото халы. Этот словесный вандализм перекинулся из виртуального пространства в «реал», пояснила моя собеседница, и теперь хулиганы сплошь и рядом пишут этот лозунг каракулями на зданиях еврейских общинных центров, кричат вслед  одноклассникам-евреям или орут, высовываясь из автомобилей, в адрес любого человека в кипе. 

Примечательно, что все это мало связано с какими-либо событиями на Ближнем Востоке. Эта травля вдохновлена не антивоенными призывами, не попытками привлечь внимание к политике Израиля, и не кампанией за независимость Палестины, хотя сейчас на все эти предлоги ссылаются, делая из них оправдания таким действиям. Единственная цель оскорбительных каракулей, ложных сообщений о бомбах,  злых дразнилок, нападений и затыкания ртов — в том, чтобы обесчеловечить и демонизировать образ евреев. Каждый раз, когда евреев заставляют либо доказывать, что они не заслуживают такого обхождения, либо скрывать их еврейство, эти методы, считай, уже сработали. 

Ситуация, которая стала для американских евреев «новой нормальностью», затронула не только общинную, но и частную жизнь.  Многие американские евреи в последние месяцы молча раздружились с некоторыми друзьями, обнаружив, что в интернете друзья размещают записи, где  одобряют убийства евреев. 

Но еще поразительнее, что к оставшимся друзьям требования невысоки.  Всего отчетливее я наблюдаю это в среде молодежи. В штате Нью-Йорк одна еврейская старшеклассница рассказала мне, что ее друг регулярно передавал ей на уроках карикатуры. «Просто ему кажется, что они и правда смешные», — сказала она и показала мне образчик: примитивно нарисованный — палка-палка-огуречик –  еврей-хасид с мешком денег. «Мои друзья, — добавила она, — цепляются к тому, что я еврейка, чтобы меня оскорблять. Они такие, типа:  «Заткнись, ты же еврейка». “Заткнись, еврейка». Двое или трое моих друзей мне это все время говорят». Я едва не посоветовала ей найти новых друзей.

Я была на шабатнем ужине в одном колледже, где студенты по кругу признавались, о чем им хотелось бы рассказать друзьям-неевреям: «Жаль, что я не могу им сказать, что мне хочется провести один семестр в Израиле». «Жаль, что я не могу им сказать, что работаю в еврейском детском саду». «Жаль, что я не могу им сказать, что был  волонтером в еврейской больнице». Я сидела за столом, как громом оглушенная. Эти студенты таились – ушли в подполье. 

И именно во время этого затяжного  кошмара администрация Гарварда пригласила меня в консультанты по проблеме антисемитизма в кампусе. Хотя голос разума меня отговаривал, я согласилась войти в комиссию. Студенты-евреи из Гарварда, которые в отчаянии делились со мной своими ужасающими историями, подтвердили их горами доказательств. Они заранее  знали, что им необходимо все доказывать. 

Проблема в Гарварде, как быстро выяснилось из лавины свидетельств, была далеко не мелкой. В ночь, когда стало известно о резне, еще когда кровь не успела высохнуть, более 30 студенческих организаций Гарварда с гордостью заявили, что «возлагают на израильский режим полную ответственность за все насилие, которое разворачивается там сейчас». Почти молниеносно кампус заполонили рьяные антиизраильские митинги, причем в масс-медиа многие люди изобразили их как главный элемент дебатов о свободе слова.

Но эти протесты не исчерпывались  публичными мероприятиями под открытым небом, когда студенты, которым эти мероприятия не интересны, могут просто пройти мимо. Акции протеста происходили и в учебных корпусах во время лекций, и в столовой первого курса, и в крупнейшей в кампусе библиотеке, и в других помещениях, предназначенных для коллективных занятий. Еврейские студенты больше не могли рассчитывать на возможность заниматься в библиотеке, питаться в столовых или посещать лекции и семинары без того, чтобы  однокурсники вновь и вновь, иногда через мегафон, не сообщали им, что евреи — убийцы, виновные в геноциде,  заслужившие перманентную  интифаду. 

(Жертвы среди мирного населения на войне, пусть и самые ужасающие, – не геноцид; но целью этих высказываний была демонизация. А также расплывчатая романтизация интифады, направленной против мирных евреев и приведшей к их увечьям или гибели.) 

В Юридической школе сотни протестующих устроили шествие через учебный корпус во время занятий. Еврейские студенты сообщали, что их соученики, истошно крича, налетали на них и гоняли по коридорам. На одном из видео, снятых в Школе бизнеса, еврейского студента подвергают преследованию: протестующие обступают его, соорудив вокруг него кольцо из своих головных платков-арафаток. 

Эта демонизация евреев — неважно, преднамеренная или нет – перекинулась на преподавательский состав Гарварда. Преподаватели, которые выставляют оценки студентам-евреям, использовали составленные университетом списки учащихся, чтобы распространять информацию о мероприятиях, организованных пропалестинскими группами. Как минимум один преподаватель даже отменил занятие, чтобы студенты смогли присутствовать на антиизраильском митинге. Эта тенденция наблюдалась среди гарвардских  преподавателей еще до текущей войны Израиля против ХАМАСа. Независимое расследование, проведенное до начала учебного года, выявило, что один профессор подверг дискриминации нескольких студентов-израильтян. Гарвард заявил, что принял меры, но профессор отверг выводы расследования и продолжил преподавательскую деятельность. Вот другой инцидент, не связанный с первым: студентка заявила, что весной 2023 года другой профессор, узнав, что она израильтянка, потребовал, чтобы она покинула аудиторию, потому что ее принадлежность к израильтянам вызывала у некоторых  «дискомфорт». 

Еврейские студенты, поступившие в Гарвард в надежде пройти курс арабского языка или ближневосточных исследований, рассказали мне, что в итоге во многих случаях вообще избегали этих курсов, так как остерегались преподавателей и однокурсников: те четко давали понять, что их присутствие не приветствуется. Одна недавняя аспирантка (область ее исследований никак не связана с Ближним Востоком), рассказала мне, что задолго до 7 октября ее коллеги-аспиранты (а, кстати, из их числа набирают ассистентов преподавателей) на своих сборищах почти каждый раз упоминали о  «сионистском отребье» и «израильской мрази». Один студент Гарварда рассказал, что однокурсник, узнав, что он еврей, сказал ему: «Больше не должно быть ни еврейского государства, ни евреев».

После 7 октября на платформах соцсетей вскипела недвусмысленная ненависть к евреям — высказывания типа “Гарвардский Гилель горит в аду» и «Пусть поджарятся». В этой обстановке многие религиозные еврейские студенты перестали носить кипы в кампусе или надели вместо кип бейсболки. Одному студенту в кипе, когда он шел по улице, кто-то плюнул в лицо. А вот отголосок средневековых диспутов: по сообщению в  Harvard Crimson, некий сотрудник Гарварда предложил еврейскому студенту «дебаты» о версии, что  теракты 11 сентября в США были спланированы Израилем. Позднее этот сотрудник выложил в интернет видео, где был скриншот учетной записи студента в соцсети X, а также изображение самого сотрудника, размахивающего  игрушечным мачете. Студент сообщил об инциденте властям, и ему велели подать заявление на этого сотрудника, чтобы суд запретил ему приближаться к студенту.   

А вот что поразительно: еврейские студенты (а их численность в Гарварде в последние годы резко сократилось по причинам, которых никто, похоже, не в силах объяснить) не стали в ответ на все это устраивать свои кампании, где упражнялись бы в риторике ненависти. Отнюдь нет, студенты из гарвардского «Гилеля» и до 7 октября, и в последующий период обращались к своим сверстникам среди гарвардских антиизраильских активистов с просьбой не о прекращении противоправных действий, а о диалоге или даже просто о встрече за чашкой кофе. «Давайте познакомимся», — предлагали они. Антиизраильские активисты отклонили приглашение. Еврейские студенты сделали вторую попытку и снова  получили отказ. В третий раз тоже.  Неудивительно. Для некоторых антиизраильских активистов даже простой разговор с «сионистами» (а этот ярлык навешивают восьмидесяти процентам американских евреев — тем, кто считает Израиль неотъемлемой частью своей еврейской идентичности) считается «нормализацией отношений», – то есть попыткой обходиться с евреями так, словно они  нормальные люди, а не исчадия зла. 

И нас вновь обязывают доказать, что это значимо. Никто же не умер; к чему жаловаться? 

«Имело ли место реальное насилие в отношении  еврейских студентов в Гарварде или в других кампусах?» – поинтересовался в письменном запросе в нашу консультативную комиссию один гарвардский профессор с бессрочным контрактом. (Мы ответили утвердительно.) «Если на деле обеспокоенность еврейских студентов  физической опасностью  преувеличена, — авторитетно продолжал профессор, — то студентам, испытывающим эти страхи, следует рекомендовать  покинуть кампус и вернуться домой».

Но враждебная обстановка складывается из повсеместных мелких инцидентов, даже из тех, которые не направлены против конкретных  лиц. Поставьте себя на место женщины, работающей в офисе, где коллеги и начальники мужского пола регулярно собираются у ксерокса,  чтобы обсудить свои любимые стрип-клубы. Вы избегаете подходить к ксероксу, но сослуживцы начинают обсуждать эти темы и в других местах — в комнате отдыха, в вестибюле, у кулера, в конференц-зале. Вы избегаете и этих мест, избегаете коллег, прячетесь в своем кабинете, и в конечном счете вас не повышают по службе. В такой ситуации ваша фирма, по идее, должна нести ответственность за враждебную обстановку, из-за которой вас дискриминируют. Фирму не оправдают после возражения,  что вас лично пока никто не изнасиловал, а эти мужчины беседовали не с вами и не о вас. Компания не может обелить себя, посоветовав вам: если эти разговоры вселяют в вас беспокойство, бросайте работу и идите домой. Когда профессора с бессрочным контрактом советуют студентам бросить учебу и вернуться домой, это и есть враждебная обстановка.

Гора доказательств в Гарварде обнажила реальность, где доступ еврейских студентов в университет, в котором они учатся (в учебные аудитории, к преподавателям, в библиотеки и столовые, в общественные места и на общие студенческие мероприятия), оказался под угрозой. Точнее, под угрозой в том случае, если эти студенты не согласятся – или, по крайней мере, не согласятся для виду,  как сейчас молча соглашаются многие еврейские студенты не из числа религиозных и\или израильтян — с предположением, что вовсе не зазорно  обклеивать ведущий американский университет картинками, которые демонизируют евреев. Принудить еврейских студентов  к такому молчанию в знак согласия — в том-то и была цель затеи, и добились ее не аргументами, не доказательствами, а совершенно смехотворным способом — идиотским «вето крикуна»: кричали на любого, кто посмеет не согласиться с поддержкой самых успешных еврееубийц со времен нацистов,  прогоняли несогласных, объявляли им бойкот или плевали в лицо.  

Это заставило великие гарвардские умы обсуждать тонкости свободы слова для крикунов вместо того, чтобы спросить себя, почему в кампусе их университета полным-полно крикунов. Вопрос о том, почему гарвардские крикуны свистят и шикают в поддержку варварства ХАМАСа, – слишком болезненный, так что в  общественных дискуссиях его проигнорировали. 

Это шиканье кое-чем связано с образованием, которое давал Гарвард. Как выяснилось, здесь существовали учебные курсы, где антисемитские измышления служили предпосылкой. В Школе общественного здравоохранения читался курс «Поселенческие колониальные решающие факторы здравоохранения», в котором рассматривались исследования на материале Южной Африки, США и Израиля. Предпосылка курса (не одна из тем обсуждения, а предпосылка, на которой строился весь курс) заключалась в том, что Израиль — это поселенческое колониальное государство. Когда некий еврейский студент в письме профессору высказал сомнения в связи с тем, что эта интерпретация идеологически не однобока, ему ответили, что приписывать курсу какую-либо политическую повестку «оскорбительно». 

«Палестинская программа здравоохранения и прав человека» с гордостью объявляла, что  «применяет деколонизационную рамочную структуру к разработке программ, лидерству и взаимодействию» — подразумевая, как можно резонно предположить, «деколонизацию» Израиля путем вытеснения живущих в нем 7 миллионов евреев. Программа представляет собой партнерство между Гарвардом и Бирзейтским университетом – палестинским институтом, в котором в 2014 году одну израильскую журналистку выгнали с мероприятия только за то, что она израильтянка и еврейка.

Поразительно, сколько факультативных лекций, панельных дискуссий и мероприятий, состоявшихся в Гарварде как до, так и после 7 октября, были посвящены страданиям палестинцев в секторе Газа: эта достойная обсуждения тема рассматривалась почти без упоминаний о ХАМАСе, хотя ХАМАС находится у власти в Газе 17 лет. Мало упоминалось и о том факте, что ХАМАС был основан в связке с движением «Братья-мусульмане» (запрещенном в Российской Федерации. – Ред.), и о его богатых — таких богатых, что это выглядит уже комично, – спонсорах из стран  Персидского залива. 

У студентов было много возможностей узнать о страданиях палестинцев под гнетом злых евреев, но гораздо меньше возможностей узнать, например, об успехах ХАМАСа по части привлечения иностранной помощи и подавления инакомыслия, или об интифаде, которую студенты надеялись сделать глобальной. За рамками своих выступлений в Гарварде некоторые приглашенные ораторы публично поддерживали разнузданные антисемитские измышления, в том числе откровенный кровавый навет — утверждения, что израильтяне изымают у палестинцев органы для пересадки или что израильские военные используют палестинских детей для испытаний оружия. Вряд ли можно винить студентов за то, что они повторяют утверждения своих наставников.  

Из уважения к просьбе Гэй не предавать огласке совещания нашей комиссии с администрацией университета я не буду делиться здесь тем, о чем мы говорили на  многочисленных совещаниях. Но я сообщу, что была одна тема, которую  мы не обсуждали, а именно выступление Гэй на эту тему в Конгрессе. При подготовке к нему ни Гэй, ни другие люди из администрации университета не советовались с консультационной комиссией. Вместо этого они проконсультировались с юристами, и это решение вышло им боком на общенациональном телевидении.

Ужасная картина, которую вскрыли слушания в Конгрессе, была не просто ляпсусом, разошедшимся на мемы, а кое-чем похуже. 

К тому времени министерство образования уже вело расследование в отношении Гарварда по обвинениям в нарушении гражданских прав еврейских студентов, предусмотренных разделом VI Закона о гражданских правах, и, возможно, президенту университета посоветовали не признавать в Конгрессе никаких неудач институциональной системы. 

(В январе 2024 года группа студентов подала на Гарвард в суд, назвав университет «бастионом безудержной антиеврейской ненависти и притеснений».) 

Тем не менее, в нравственном плане была возможна только одна здравая позиция – признать неудачу системы, объявить миру, что это не надуманная проблема, которая существует  только в головах евреев, что в этих «питомниках американских лидеров» действительно сложилась  антисемитская обстановка, что университеты, как и многие другие учреждения в стране, откатились — сначала потихоньку, а затем быстро — к ситуации столетней давности, когда в их стенах можно безнаказанно изливать ненависть к евреям, основанную на «благородных идеалах». Причем этот откат случился не вопреки их кредо «просвещение сделает мир лучше», а  благодаря этому кредо.

Что понадобится предпринять Гарварду и другим университетам, чтобы переломить ситуацию? Ответ очевиден. Ни одна из этих мер не предполагает запрета лозунгов или ограничения свободы слова. Но эти меры предполагают, например, применение уже существующих кодексов поведения в случае притеснений, защиту учебных корпусов, библиотек и столовых — а именно объявление их зонами, свободными от пропагандистских кампаний (аналогичные правила действуют на избирательных участках). Далее. Отслеживание и отклонение финансирования со стороны каких-либо организаций, если они оказывают поддержку группам, которые федеральные власти США признали террористическими (эту тему поднимали в недавних выступлениях в Конгрессе в связи со многими американскими университетами). Полное обновление административных структур, стимулирующих многообразие, которое должно покончить с их неспособностью обуздать  антисемитизм. Расследование и разоблачение академических недостатков учебных курсов и программ, где антисемитские измышления служат исходными предпосылками. И, наконец, расширение возможностей того, чтобы студенты могли узнать израильскую и еврейскую историю и соприкоснуться с разными идеями и друг с другом. 

Есть много способов ратовать за сосуществование израильтян и палестинцев, проявляя уважение к человеческому достоинству и легитимности обеих коренных групп, а также к необходимости строить общее будущее. Восстановление такой модели гражданского дискурса, которую разрушили выходки крикунов и притеснения, пошло бы на пользу высшему образованию.

Гарвард уже начал подавать сигналы об изменениях в этом направлении: университет подтвердил и уточнил правила, регулирующие, когда, где и в какой форме возможны студенческие акции протеста. Если Гарвард предпримет больше таких шагов, для него это станет  колоссальной переменой, но эти шаги почему-то — сама толком не пойму, почему —кажутся пока мизерными. Возможно, дело в том, что суть проблемы – существующий тысячелетиями фатальный изъян в понимании добра и зла нашими социумами. А еще в том, что в глубине души я знаю,  что именно мы потеряли. Еще совсем недавно нам не приходилось доказывать свое право на существование.

Среди гор свидетельств, присланных мне еврейскими студентами, был кадр, который особенно врезался в память. В видеосюжете толпы скандируют: «Да здравствует интифада!» – в стенах Центра естествознания Гарварда – и «Решение только одно – революция интифады!» – на газоне  в Гарвард-Ярд, а также в других местах, столь же знакомых мне со студенческих времен. 

Я вновь и вновь возвращаюсь к этим кадрам, где толпы проводят шествия и вопят перед Лэнгделловской библиотекой  Гарвардской юридической школы,  потому что для меня Лэнгделл — святыня. В 1999 году, когда я училась в Гарварде на выпускном курсе, в день, когда мне исполнилось 22 года, один студент-юрист, с которым я познакомилась в «Гилеле», провел меня по служебным коридорам Лэнгделловской библиотеки на крышу и там предложил мне руку и сердце. Я ответила согласием. 

Я смотрю кадры с шествием и криками студентов перед Лэнгделлом и в мгновение ока вспоминаю все: как занималась в университетских библиотеках, готовясь к занятиям по ивритской и идишской литературам, как часами беседовала с однокурсниками — мусульманами и христианами, прогрессистами и консерваторами, как приглашала друзей из разных общественных групп пойти со мной в «Гилель», как скрупулезно следовала еврейской традиции «спора во имя небес»  даже в самых жарких дебатах, как  ходила на шабатние ужины, где яблоку негде было упасть, — студенты собирались сотнями, — и во время этих долгих ужинов влюбилась. 

Мы с однокурсниками часто расходились во мнениях о самых важных вещах. Но никто не выкрикивал обвинений нам в лицо, когда мы ходили по кампусу в футболках с ивритскими надписями. Никто не чурался нас, когда мы рассказывали о своих  друзьях и родных, живущих в Израиле, никто не плевал в нас, когда мы шли на занятия. Толпы не собирались, чтобы скандировать призывы к нашей смерти. Никто не говорил нам, что на свете больше не должно быть евреев. Той ночью я и мой будущий муж беспокоились разве что о том, что можем влипнуть в неприятности из-за тайного проникновения на крышу библиотеки.

Оригинальная публикация: Why the Most Educated People in America Fall for Anti-Semitic Lies