Ежегодно Еврейский музей и центр толерантности в Москве реализует проекты, расширяющие темы, заявленные в постоянной экспозиции. Открывшаяся недавно выставка «Еврейская свадьба. Друг для друга с начала времен» посвящена традиции важнейшего обряда.

Этот проект — результат содружества десятка музеев и частных собраний, в том числе Российского этнографического музея и Музея истории евреев в России. Он представлен вниманию зрителей до 1 февраля 2026 года.

Кидушин

Еврейская свадьба — особое таинство, сакральное сочетание торжественных ритуалов и безудержной радости. Это незыблемая традиция, которую евреи передают из поколения в поколение, создавая неразрывную нить истории народа.

Не случайно слово, обозначающее обручение, кидушин, происходит от корня кадош (святой).

Библейский текст Песни Песней — и одновременно эпиграф выставки «Мой возлюбленный принадлежит мне, а я — ему» — провозглашает идею абсолютного единства: в таинстве бракосочетания две души соединяются в одну, двое становятся единым целым.

Кураторы проекта — Светлана Амосова, Наталья Михалина (Еврейский музей и центр толерантности) и Татьяна Емельяненко (Российский этнографический музей) — выстроили «диалог» свадебных обычаев в культурах ашкеназов, горских, бухарских и грузинских евреев. Этнографическое исследование наполнено богатым документальным материалом и личными историями. Различным аспектам свадебного обряда «аккомпанируют» образы, созданные известными художниками.

Каждый из пяти этапов многослойного свадебного процесса выделен в отдельную главу, отличающуюся цветом и пластическим решением (архитекторы выставки — Кирилл Асс, Надежда Корбут).

Маршрут по экспозиции сопровождает аудиоспектакль «Ханна и Яков» режиссера Эдгара Захаряна, начинающийся и завершающийся инсталляцией художника Маши Левиной.

Фигуры Ханны и Якова в трех возрастах, проходя мимо которых зритель попадает в зал, иллюстрируют историю любви героев, начавшуюся еще в детстве и пронесенную через всю жизнь.

Сватовство и обручение

Как уже сказано, свадьба — это процесс, наполненный глубоким символическим содержанием. Но это еще и сложная правовая процедура с точки зрения еврейского закона. Поэтому так важен шидухин, предварительное соглашение, при котором невеста и жених берут на себя взаимные обязательства.

В Талмуде сказано, что запрещено жениться без предварительного этапа знакомства, а брак без предварительного обсуждения неполноценен. Заключение договора — теноим — это обручальное условие, образец которого, относящийся к началу XX века, представлен на выставке.

В этом процессе участие принимают родители будущих жениха и невесты. На Кавказе существовала традиция согласие на брак сопровождать ритуальными действиями и подарками — например, обмен сахаром и рукопожатия.

В своих произведениях художники запечатлели различные типы еврейских семейств. Известный график Анатолий Каплан также бережно воспроизводил в своих работах еврейскую традицию: в экспозиции представлены гуашь «Семья» (1970, Еврейский музей и центр толерантности), автолитографии «Помолвка», «Сваты» (1965–1967, ГМИИ имени А. С. Пушкина).

Без посредничества шадхена (свата), вечного объекта шуток, подготовка к свадьбе обойтись не могла.

Глядя на полотно Иегуды Пэна «Сват» (Витебский художественный музей), вспоминается герой Соломона Михоэлса — Менахем‑Мендл из немой киноленты Алексея Гранаовского «Еврейское счастье». 1

А Иссахар‑Бер Рыбак в свойственной ему гротесковой манере на литографии 1923 года изобразил сватью (Музей Марка Шагала в Витебске).

Сюжет, повторяющий мотив трех возрастов — символа быстротечности бытия, — можно видеть и у Наталии Гончаровой на большом холсте «Еврейские женщины», предоставленном Третьяковской галереей и украсившем первый зал. Работа была написана художницей в 1912 году под впечатлением от поездки в Тирасполь.

Предсвадебные хлопоты

Подготовка к свадьбе у евреев начинается сразу после помолвки и может длиться от нескольких месяцев до нескольких лет. Жених и невеста в знак подготовки к совместной жизни обмениваются подарками, навещают друг друга по субботам и праздникам. И этот ритуал не менее важен, чем сама свадьба.

Но еще задолго до свадьбы невеста начинала ткать белый свадебный платок и свадебное покрывало, которое служило балдахином для хупы и потом передавалось в дом жениха. Также она сама вышивала мешочек для талита и тфилин, салфетку для шабатней халы.

В ашкеназских семьях принято было дарить жениху карманные часы с цепочкой.

Примеры упомянутых предметов, относящиеся к началу XX века, есть в витринах второго зала, окрашенного в теплые пастельные тона.

Невеста щедро одаривалась украшениями, коробочками с благовониями, амулетами от сглаза, вышитыми поясами, к примеру нагрудным украшением «Брустихл», как в Восточной Галиции, или кольцом «Энгюшдери», как в Дербенте.

Горские евреи приносили в дом невесты богато украшенные медные подносы (табаго) с подарками — фруктами, халвой, сладостями, одеждой, обувью и непременно обручальное кольцо.

В экспозиции два офорта Георга Фридриха Шмидта из ГМИИ имени А. С. Пушкина, «Отец невесты» и «Еврейская невеста» 1770‑х годов, соседствуют с конструкцией, демонстрирующей множество открыток рубежа XIX–XX веков с сообщениями о помолвке и приглашениями на свадьбу.

Миква. Путь обновления

Серебряной неделей назывался у ашкеназов период, предшествующий свадьбе и наполненный множеством ритуалов. Попадая в пространство в нежных серо‑голубых оттенках, мы видим, как под ногами «разбегается» проточная вода миквы (инсталляция INTmedia).

Погружение в ритуальную купель служит актом духовного преображения, а для невесты и заповедью, обязательным условием вступления в супружеские отношения.

Тонкая женская фигурка под названием «Невеста», выполненная из дерева Александром Тышлером (1970‑е годы), подчеркивает, что именно она, невеста, и есть главный носитель решения, принятого Всевышним и ее родителями. Та же мысль транслируется работой художника Алексея Морозова «Невесты Завета» (2025). Литография изображает двух сестер, дочерей Лавана Лию и Рахель, ставших женами Яакова. Их объятие не эмоциональное, но договорное. Это момент узнавания без выбора, совпадения двух женских судеб в одной точке.

О том, что женщина после свадьбы становится другим человеком, состригает волосы, которые отныне не должен видеть посторонний мужчина, в экспозиции напоминает парик из Минской губернии конца XIX века (Российский этнографический музей).

В предсвадебную субботу у ашкеназов была традиция устраивать форшпили с угощением и танцами. В доме невесты, возвратившейся из миквы, проходил маден‑мол — девичник, в доме жениха — хосн‑мол, мальчишник.

Хупа. Религиозное бракосочетание

Истукан истуканом сидел я возле своей суженой. Вряд ли даже в гробу у меня будет такая застывшая и вытянутая физиономия. Как клял я дурацкую застенчивость, не позволявшую мне прикоснуться к грудам винограда и других фруктов, к лакомствам, которыми в изобилии был уставлен свадебный стол. Не прошло и получаса, и нас, сидящих под красным балдахином, уже поздравляли, благословляли со всех сторон, в нашу честь рекой лилось вино. Я сжимал тонкие, худые руки жены. Хотелось убежать с ней куда‑нибудь подальше, поцеловать ее и рассмеяться.

Как видим, Марк Шагал в деталях помнил день своей свадьбы с Беллой Розенфельд в Витебске в 1915 году.

И конечно, без работы Шагала выставка не могла обойтись: это литография «Вдохновение» (1963).

Кульминация свадебного обряда — тот самый балдахин, хупа, символизирующая дом жениха, в который он вводит невесту, и его открытость Б‑гу.

К хупе, обычно устанавливаемой под открытым небом, облаченный в талит жених и невеста, лицо которой скрывает фата, направляются порознь.

Первым под балдахин вступает жених. Невесту семь раз обводят вокруг него, после чего жених надевает на палец невесты обручальное кольцо.

На выставке можно видеть большое разнообразие колец, среди которых есть перстень в виде дома с башенкой и окошками из золота высокой пробы, датированный XII веком. Этот предмет предоставлен фондом археологии Новгородского музея‑заповедника.

Раввин, проводящий обряд, зачитывает ктубу, брачный контракт, который готовится заранее.

Целая стена отведена в экспозиции архивным документам с текстами брачных договоров, среди которых самая примечательная, кажется, ктуба — на свадьбе у Самуила Фрейдсона и Ханны Райтнер, состоявшейся в 1940 году в Ленинграде (Еврейский музей и центр толерантности).

Из Русского музея на выставку прибыло масштабное полотно Исаака Аскназия «Еврейская свадьба» (1894): в свое время оно было чрезвычайно популярным, поскольку изобилует массой этнографических подробностей: узнаваемый витебский пейзаж, бадхен величает молодых, служка‑шамес собирает пожертвования…

Момент, следующий за ихудом, когда муж с женой после хупы проводят несколько минут в уединении и затем выходят к гостям, изобразил Самуил Рубашкин на полотне «Свадьба» (1973) из музея‑заповедника «Царицыно».

Свадебный пир

Это самая веселая часть выставки: торжественный ритуал сменяется безудержной радостью, звучит традиционная свадебная музыка, на экране демонстрируются кадры фильма «Скрипач на крыше» Нормана Джуисона (1971). В зале, окрашенном в красный цвет, представлены все атрибуты праздника: традиционные музыкальные инструменты — скрипка, барабан, тромбон, тарелки, свадебные костюмы жениха и невесты.

Танцы на еврейской свадьбе — особая форма заповеди радовать молодоженов. Держась за концы платка, танцует ашкеназская невеста мицве танц с отцом или свекром. У горских евреев после танца с невестой каждый из партнеров передавал ей деньги для музыкантов. Грузинские евреи на свадьбе танцуют кабалули.

Веселый пир в финальной части выставки сопровождают работы Анатолия Каплана «Свадебные шуты» (1966), Соломона Юдовина «Музыканты идут со свадьбы» (1940), Менделя Горшмана «Свадебный танец» (1926), Арона Зинштейна «Виолончелист» и «Трубач», эскизы Мане Каца к роману Шолом‑Алейхема «Стемпеню» и холст Александра Лабаса «Еврейская свадьба» (1937).