Материал любезно предоставлен Tablet

Эта зима в Вильнюсе, очаровательной столице Литвы, была похожа на все остальные зимы. За долгие недели, пока температура была ниже нуля, а поток туристов и искателей семейных корней почти иссяк, я привык ежедневно проходить мимо десятка главных туристических достопримечательностей. И день за днем я наблюдал одно и то же: самым популярным и обязательным для посещения местом среди иностранцев, несмотря на зиму, был Музей жертв геноцида. Похоже, что в «геноциде» есть что‑то гротескно‑сексапильное. Может быть, бывшие допросные камеры КГБ (настоящие) и одиночки в подвале более оригинальны и больше поражают воображение, чем обычные музеи. По оценкам сотрудников музея, его посетило уже около миллиона гостей.

Главная городская достопримечательность, музей, который для краткости называют «Музеем геноцида», расположен на главном городском бульваре, в элегантном особняке, выстроенном в 1899 году, когда здесь размещался суд Виленской губернии. Основная часть нынешнего музея находится в пристройке, возведенной в 1914–1915 годах как раз в начале Первой мировой войны, которая привела к распаду империи. Вильна тогда раз семь (в зависимости от того, как считать) переходила из рук в руки, пока в 1920 году там не установилась стабильная власть межвоенной Польской Республики. Эта власть продлилась до того, покуда пакт между Гитлером и Сталиным не привел к расчленению Польши в сентябре 1939 года. Затем примерно на месяц в городе установилась советская власть (сентябрь — октябрь 1939), потом чуть более полугода — литовская (октябрь 1939 — июнь 1940), год — опять советская (июнь 1940 — июнь 1941), три года — нацистская (июнь 1941 — июль 1944), 46 или 47 лет — снова советская, и с 1990 или 1991 года, как вам больше нравится, начались три десятилетия современной демократической независимой Литвы. Где‑то в середине этого последнего периода, в 2004 году, страна, которая вместе с несколькими соседними государствами освободилась от советского ярма и превратилась в успешную демократию с растущей рыночной экономикой, вступила в НАТО и Европейский союз, скрепив тем самым нерушимую связь с Западом, которой она так гордится.

Здание, о котором идет речь, играло самую зловещую роль в два ключевых периода своей истории. При немцах здесь размещалось гестапо с его камерами для допросов, содержания узников и казни. Затем несколько десятилетий тут располагалась штаб‑квартира советского НКВД/КГБ, и отсюда координировали запугивание нежелательной части населения, особенно диссидентов и деятелей Сопротивления. В сталинские годы и не только их арестовывали, допрашивали и пытали в камерах, а затем расстреливали во дворе.

Тем тяжелее и больнее говорить, до какой степени омрачает это здание нынешний облик центрального Вильнюса — радостного и свободного. И не потому, что там рассказывают о темных и кровавых главах его истории. Об этом надо рассказывать. Об этом рассказывают крупнейшие музеи в центрах многих городов мира.

Более того, на нашей планете нет ни одной страны, в истории которой не было бы таких страшных страниц. Когда, например, в Соединенных Штатах открываются музеи, посвященные национальным преступлениям рабства и угнетения коренного населения, когда появляются мемориалы в память жертв — это признак зрелости. Как бы ни были далеки от идеала эти попытки, они свидетельствуют об элементарной национальной честности в обращении с прошлым, которое, хотели бы мы того или нет, составляет немалую часть настоящего. Попытка «примирения» имеет прямое отношение к толерантности к меньшинствам, которые могут рассматривать «традиционный» исторический нарратив или его главных героев не так, как обычные школьные учебники, но которые тем не менее такие же патриоты, готовые служить своей стране, как и все остальные. Своеобразное «послевкусие» всего этого Америка ощутила прошлым летом в Шарлотсвилле, штат Виргиния. Тогда недовольство было вызвано судьбой давно стоявшего там памятника генералу конфедератов Роберту Э. Ли.

Проведем небольшой «мысленный эксперимент»: представьте себе не памятник генералу Ли в Шарлотсвилле, а большой, дотируемый государством музей в столице страны, где конфедераты представлены как настоящие герои независимости и свободы, которые сражаются с правительством тиранов, а афроамериканцы появляются лишь изредка в роли коллаборационистов мучителей‑северян, пришедших разрушить их цивилизацию. Американский специалист по конституционному праву легко объяснит вам, почему такой антиисторический музей, основанный на расовой ненависти, пропущенной через интеллектуальный и научный фильтр, может вполне законно существовать в чьей‑то частной собственности и частной реальности, но он не должен занимать публичное пространство. Настоящий специалист сможет убедить в этом гипотетического пришельца с Марса.

В Литве во время Холокоста было убито около 96% еврейского населения, это один из самых высоких показателей в Европе, что лишь подчеркивает смелость тех немногих, кто нашел в себе мужество спасать жертв. Эти люди достойны всевозможного почитания на национальном уровне.

В нынешней версии Музея геноцида, расположенного в двух шагах от здания парламента, отдельных жертв нет. Жертвой здесь в XXI веке стала истина. Задача музея — убедить всех посетителей, что советские преступления представляли собой геноцид и что те группы людей, которым в музейном пространстве уделено наибольшее внимание, действительно были героическими поборниками правды, справедливости и многонациональной толерантности. Горькая правда, однако, состоит в том, что многие из этих прославляемых героев были коллаборационистами, участвовавшими в настоящем геноциде или подстрекавшими к нему. Поэтому те, кто пережил Холокост, в последнее время называют этот проект не иначе как «Музеем лжи».

В музее есть одна тема, которая изложена честно и действительно необходима здесь, — это зал, посвященный преступлениям КГБ и сталинизму. Если когда‑нибудь удастся избавиться от компонентов фальсификации истории, из этого можно будет сделать действительно превосходный музей, как во многих других городах. В этом зале представлены преступления советской власти против человечества в сталинский период. Здесь рассказывается история массовых депортаций, заключений и бесчеловечных расправ, пыток и варварских убийств предполагаемых «врагов», подавления основных человеческих свобод, в том числе свободы высказывания, вероисповедания, эмиграции и политических убеждений, а также история жестокой насильственной оккупации в течение десятилетий, которая привела к утрате страной свободы, идентичности и множества базовых прав человека.

Если души палачей КГБ еще живут в этих подвалах, они, наверное, хихикают, глядя, как их жестокость вплетается в нелепый рассказ, где легитимность всего и вся тонет в мутной постмодернистской каше под общим безумным названием «Все равны».

«Восстание» ЛФА

Первое крупное историческое событие, о котором рассказывает Музей геноцида, освещается в большой экспозиции, посвященной деятельности Литовского фонда активистов (ЛФА) в 1941 году. Эта группа фашистов с белыми нарукавными повязками, которые получали инструкции из Берлина еще до немецкого вторжения, состояла из отборных литовских нацистов, поборников этнических чисток (мягко говоря), которые начались здесь за несколько месяцев до того, как 22 июня 1941 года нацисты вторглись в Советский Союз. Когда советская оккупация внезапно прервалась, в день начала войны, а особенно на следующий день, 23 июня 1941 года, множество националистически настроенных молодых людей вступили в ряды вооруженных отрядов ЛФА или просто повязали на рукава белые повязки и присоединились к другим отрядам и бандам. С повязками и без, с документами ЛФА и без, все они стали известны на местных языках под одним названием: белорукавники по‑русски, Baltaraiščiai по‑литовски, Białe opaski по‑польски, ди вайсе орембендлах на идише и так далее. После того как по радио была передана подложная «декларация независимости» (включавшая в себя присягу Адольфу Гитлеру — хороша «независимость»!), они заняли почты, полицейские участки и муниципальные учреждения, несколько дней назад покинутые советскими чиновниками, и с рабской преданностью встречали немцев.

Музейная экспозиция рассказывает совершенно иную историю, не имеющую ничего общего с историческими фактами. Якобы это было «восстание» литовского народа против советской власти. Это бесстыдная ложь. Пока советская власть держалась крепко, эти белорукавники и члены ЛФА не выпустили ни единой пули в советского чиновника или военного. А когда русские бежали, спасаясь от нацистского вторжения, эти молодчики стреляли им в спину и захватывали брошенные ими дома. (Следует признать, что КГБ и родственные ему органы действительно жестоко расправились с политзаключенными буквально в последние часы, пока они находились на территориях, оккупированных в 1939 и 1940 годах, по всей линии фронта.)

Попросту говоря, невозможно «восстать» против власти, которая пала из‑за нападения посторонних сил, особенно если те, против кого вы «восстаете», уже пустились в бегство. И моральный авторитет людей, чьим главным занятием в те дни было убийство еврейских соседей, тоже невысок. Другими словами, никакого восстания не было. И излишне говорить, что советская армия отступала под натиском войск Гитлера во время операции «Барбаросса» — крупнейшей наступательной операции в истории человечества. Никому не придет в голову, что Красная армия бежала от литовских белорукавников, убивавших евреев.

Потому что, увы, именно этим и занимались «литовские националисты»‑белорукавники в последнюю неделю июня 1941 года. Они начали первый этап Холокоста в Литве, убивая еврейских мирных граждан, особенно молодых женщин и престарелых раввинов, и нередко устраивая «победные» представления в центре города. Еврейскую девочку‑подростка разрубили пополам в центре Шяуляя (на идише Шавл), а голову раввина Залмена Осовского выставили в витрине магазина в Каунасе (Ковне). Покойный профессор Дов Левин, изучавший историю Холокоста в Литве, зафиксировал 40 точек, где убийства начались еще до прихода немецких войск. Если добавить к этому насилие, грабеж, унижение и преследования, то наберется не 40 точек, а сотни. А если добавить к ним места, где те же убийцы продолжали действовать и при немцах, то частота убийств возрастет еще в несколько раз. Но дело не в цифрах, хотя счет евреям, убитым белорукавниками из ЛФА, идет на тысячи, особенно в Каунасе. В межвоенные годы Каунас был де‑факто столицей Литвы, и именно он стал центром «восстания». (Город Вильна, до войны называвшийся Вильно, на идише Вильне, в то время был населен преимущественно поляками, и в этом городе, «переданном» Сталиным Литве в октябре 1939 года и получившем название Вильнюс, а также в его окрестностях до немецкой оккупации нападений было относительно мало.)

Но что рассказывает нам обо всем этом экспозиция Музея геноцида? Ни слова о погромах и убийствах, об этом первом этапе Холокоста в Литве. Вместо этого в зале висит такой вот текст:

ВОССТАНИЕ ИЮНЯ 1941 Г.

После начала войны вспыхнуло вооруженное восстание. Главной его целью было восстановление независимой Литовской Республики. О восстановлении независимости и образовании временного правительства было объявлено по радио утром 23 июня. На всей территории Литвы партизанские отряды заняли помещения местных органов власти, разоружили отступающих солдат Красной армии, оторвавшихся от своих подразделений, и образовали свои властные органы. За несколько дней восстания (с 23 до 28 июня) в Каунасе погибло 162 повстанца, а по всей Литве — около 700. Однако немецкие оккупационные силы отменили временное правительство, провозглашенное повстанцами, и 5 августа включили страну в состав Рейхскомиссариата Остланд. На три года Литва попала под власть нового захватчика.

Этот текст (который, как и все остальные, присутствует на двух языках: литовском и английском) вызвал такой гнев у живущих в Литве людей, переживших Холокост, и их потомков, что многие из них сочли, что им будет слишком больно или слишком отвратительно посещать это место — или и то и другое. Эти люди помнили, что, помимо того что члены ЛФА «заняли только что освободившиеся почтовые отделения и полицейские участки», они убивали и унижали еврейских соседей и делали «еще кое‑что». На дорогах страны, вокруг сотен городов были устроены кордоны из вооруженных молодчиков, которые не пропускали евреев, пытавшихся бежать на восток, в Россию (единственная надежда на выживание для евреев в этой части Европы — американских и британских сил там не было). Бегущих евреев возвращали обратно, чтобы они дождались немцев, которые «организуют все как следует» (организация приняла форму массовых расстрелов, которые привели к появлению 230 крупных массовых захоронений, усеивающих современную Литву). В воспоминаниях периода Холокоста содержатся сотни свидетельств очевидцев о том, как белорукавники не давали евреям бежать, даже если те бросали все имущество. И этих белорукавников из ЛФА в музее прославляют, называя «героическими повстанцами».

Излишне говорить, что нигде не упоминается, что в предшествующие месяцы вдохновители ЛФА публиковали в Берлине листовки и целые памфлеты, призывающие к тому, чтобы очистить Литву от евреев. Это были не уличные головорезы. Это были образованные люди, которые хорошо знали историю. В одной из листовок заявляется, что привилегии литовского великого князя Витовта (Витольда), который в XIV веке разрешил евреям селиться на этой территории, «отменяются окончательно и бесповоротно». Жалованные грамоты литовского князя знаменовали собой расцвет европейской средневековой цивилизации, и многие поколения литваков, то есть литовских евреев, называли его «литовским Киром». Я горжусь тем, что следую древней местной еврейской традиции, и у меня дома возле двери висит портрет Витовта.

Но прежде чем мы продолжим, давайте договоримся, что начало Холокоста в Литве, Эстонии и на Западной Украине, положенное в 1941 году белорукавниками и другими «партизанами», вовсе не означает, что эти народы «плохие». Ответственность несут только сами виновные, их сторонники и те, кто позволил им совершать преступления. Все эти народы, как я уже говорил, породили и спасателей, которые рисковали всем ради того, чтобы выручить соседа, подвергавшегося опасности («Праведники народов мира»). У всех этих народов есть свои великие поэты, государственные деятели, герои, научные гении, архитекторы, художники и так далее.

Так зачем кто‑то, а тем более член НАТО и Европейского союза, станет в XXI веке фальсифицировать историю первых дней Холокоста, превращая головорезов в «национальных героев», называя их в музее «повстанцами», «партизанами» и «борцами за свободу»? Этот вопрос требует серьезного исследования, и за эту задачу в последние дни «новой холодной войны» взялись многие историки.

Спросите любого историка, дипломата или политика, который связан с этой темой в Прибалтике, и вы получите ответ, по крайней мере частичный. Ультранационалистические элементы, полные (понятного) гнева против преступлений, совершенных за многие века Российской империей и Советским Союзом, готовы на все ради героизации всех антисоветских и антироссийских выступлений в истории, включая нацизм, — и к черту «подробности» вроде уничтожения национального меньшинства. Проблема состоит в том, что практически все из многих тысяч палачей, действовавших в годы Холокоста в Восточной Европе, были «антисоветчиками». Если это само по себе делает их героями, то беда европейской цивилизации.

Во время Холокоста, начиная с 22 июня 1941 года, Советский Союз, несомненно, был союзником Великобритании и Соединенных Штатов и оставался таковым до конца войны. Но нельзя забывать и о некоторых деталях. Например, многие националистически настроенные историки во всех трех прибалтийских государствах «стыдятся», что их народы практически не оказали сопротивления во время «мирной» советской аннексии 1940 года, и «восстание» 1941 года представляется отличным поводом для создания патриотического нарратива «сопротивления». Еще раз оговорюсь, это не отменяет того факта, что у этих стран есть замечательная патриотическая история борьбы за независимое демократическое государство в 1918 и в 1991 годах.

«Двойной геноцид» и «зависть к Холокосту»

Решение постсоветских восточноевропейских националистов прославлять гитлеровских коллаборационистов тесно связано с нынешними проблемами Холокоста, которые широко обсуждаются в Европе и за ее пределами. Бриллиант в короне ультраправых — Вильнюсский музей геноцида. Другие зараженные этим вирусом музеи предпочитают экспортный вариант «Двойного геноцида» — теории, согласно которой нацистские и советские преступления равны, и именно это равенство должно определять отношение европейской истории. Эта теория в XXI веке стала принятой «в хорошем обществе» наследницей старого доброго отрицания Холокоста. Наиболее полно она была выражена в Пражской декларации 2008 года. (Дисклеймер: в 2012 году мне выпала честь вместе с Дэнни Бен‑Моше составить так называемую «Декларацию к 70‑й годовщине “Окончательного решения” Ванзейской конференции», которую подписали 70 европарламентариев, в том числе восемь самых мужественных представителей Литвы, все от Социал‑демократической партии.)

В отличие от Вильнюсского музея геноцида, где советские преступления представлены как настоящий геноцид, все остальные руководствуются моделью «равенства», предложенной Пражской декларацией, которая настаивает на «равенстве» как на абсолютном принципе европейской истории и исходной точке для всех прочих. Например, на карнизе музея «Дом террора» в Будапеште, основанного в 2002 году, скрещенные стрелы (символ местных фашистов времен войны) и пятиконечная звезда изображены рядом, знаменуя равенство этих идеологий. Две одинаковые огромные панели с теми же символами встречают посетителей в холле (на тот случай, если кто‑то упустил эту мысль снаружи). Музей оккупации в столице Эстонии Таллине, открытый в 2003 году, приветствует посетителей произведением современного искусства, в котором пятиконечная звезда и свастика венчают одинаковые колонны. Гораздо старше обоих рижский Музей оккупации Латвии — он работает с 1993 года, и там недавно были проведены изменения, вызвавшие острую критику на Западе, потому что система «красных» (советских) и «коричневых» (нацистских) витрин создает впечатление, что советскому вопросу уделено больше внимания. Правда, надо отдать им должное, этот музей называется музеем оккупации, а не геноцида. Хронологически последний элемент мрачной литании «антихолокостных музеев» Восточной Европы (в смысле отрицания места Холокоста в истории и сознании) — это Национальный мемориальный музей «Тюрьма на Лонцкого», открытый в 2009 году во Львове (Лемберг, на идише Лемберик), где выставлена обработанная в фотошопе фотография 1941 года. На ней изображена женщина, которая ищет убитых родственников‑украинцев, а груды трупов евреев на фотографии закрыты кружками с цифрами жертв‑украинцев.

Это возвращает нас к праотцу всех восточноевропейских музеев геноцида — Музею жертв геноцида в Вильнюсе. Хотя его главная идея гораздо более экстремальная, чем у других аналогичных музеев Восточной Европы, многие годы здесь присутствовали определенные признаки, свидетельствующие о том, что сравнение «обязано» утвердить зрителя в идее равенства. Господствующий феномен «зависти к Холокосту» проявляется в Музее геноцида в виде большой двуязычной таблицы на первом этаже, висящей в коридоре, который ведет к туалетам, — иными словами, вдалеке от основных выставочных площадей. «Для евреев из‑за границы», как объяснил мне когда‑то бывший сотрудник музея. Многие годы, до 2011 года, это была единственная «косвенная» и безымянная отсылка к Холокосту во всем «Музее жертв геноцида».

Можно подробно остановиться на анализе этой таблицы, в которой содержится единственное с момента основания музея в 1992 году и вплоть до конца 2011 года упоминание о том, что же произошло с евреями Литвы. Достаточно отметить несколько моментов. Во‑первых, еврейские жертвы геноцида, целью которого было истребить всех евреев страны до последнего человека, попали в графу «потери», а также в другие категории преступлений: «арестованы, допрошены, помещены под стражу», «депортированы», «умерли в тюрьме», «умерли в депортации», «убитые партизаны и их помощники» с советской стороны таблицы; а с нацистской стороны: «взяты в плен и депортированы в концлагеря», «убиты» и «депортированы на принудительные работы в Германию». В предпоследней категории «убиты» в скобках добавлено: «в том числе около 200 000 евреев» — они не только не попали в общий список, но и полностью совпадают с первой строкой «арестованы, допрошены, помещены под стражу», которых, как ни странно, тоже оказалось 200 тыс. Все это связано с размыванием термина «геноцид», принятого в ультранационалистическом лагере, о чем хорошо сказал покойный литовский философ Леонидас Донскис.

Эти уподобления не ошибка статистического моделирования. Они представляют собой часть двух взаимосвязанных отвратительных феноменов, отражающих разные стадии ревизионизма Холокоста в Восточной Европе. Первый — это «двойной геноцид», всеми принятая идея о том, что жестокости нацистского и советского режимов — это на самом деле «одно и то же». Второй представляет собой некое допущение, лежащее почти на поверхности, что в определенном глубинном смысле Холокост — менее значительное из двух явлений.

С 1997 года Музей геноцида находится под контролем учреждения, получающего государственное финансирование и тесно связанного с высшими эшелонами власти. Это учреждение называется «Центр исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы», коротко «Центр геноцида». Многие годы на сайте центра была страница, посвященная «двум геноцидам» и содержавшая жемчужину «зависти к Холокосту»: «Можно отрубить человеку все четыре конечности, и он останется жить, но достаточно отрубить ему голову, и он перейдет в другой мир. Еврейский пример ясно доказывает, что это касается и геноцида. Хотя нацисты истребили немалый процент евреев, этническая группа в целом сохранилась, провозгласила собственное крайне националистическое государство и все время укрепляется». Многие годы одним из «главных специалистов» этого Центра был лидер литовских неонацистов. Недавно это учреждение возглавил несколько лет назад обосновавшийся на родине предков уроженец Калифорнии профессор Андрюс Куликаускас, который часто выступает в защиту политики этнических чисток в рядах тех, кого считают национальными героями.

Аналогичные идеи видны и при знакомстве с экспозицией. Несколько лет это было сравнение с историей Голодомора на Украине. Музей рассказывал посетителям, что «когда свидетелей Голодомора, даже прошедших потом через нацистские лагеря смерти, спрашивали, что было страшнее, голод или война, они в один голос отвечали: [следует ряд цитат, в том числе слова пожилой женщины, помещенные под ее фотографией]: В Освенциме “нам давали немного шпината и хлеба. Война — это ужасно, но голод еще хуже”». И никаких упоминаний о судьбе жертв Освенцима, которых статистически было существенно больше, или о том, кем они были. Так выглядит отрицание Холокоста в XXI веке: убрать Холокост из истории, не отрицая ни единой смерти, или, как в этом случае, используя риторические аналогии и ложные параллели.

«Лесные братья»

Немалая часть «Музея жертв геноцида» посвящена «Партизанской войне 1944–1953 гг.». Со времен отступления гитлеровских войск и примерно до 1953 года на территории Литвы действовали отряды сопротивления, которых обычно называют «лесными братьями». Они противостояли советской власти и предпринимали вооруженные нападения. Не все эти люди были убийцами в 1941 году, но многие из них были. Хуже всего, что целый ряд их лидеров объявлен теперь национальными героями за противостояние советской власти после войны, предполагая, что такая деталь, как их участие в Холокосте, не может испортить их героический облик. Бесстрашный литовский мыслитель Эвальдас Бальчюнас опубликовал основанные на достоверных источниках материалы об участии в Холокосте многих из этих «героев», которых музеи называют «мучениками борьбы за справедливость, свободу и демократию». Отвечая на вопрос, почему его страна прославляет убийц, Бальчюнас опубликовал серию статей о героях, воспетых в Музее жертв геноцида, которые на самом деле были коллаборационистами и осуществляли геноцид, происходивший в стране в действительности. В переводе на английский язык можно познакомиться с его очерками об Антанасе Балтусисе‑Жвяясе, Юозасе Бардзе, Константинасе Люберскисе‑Жвайнисе, Винцасе Каулинисе‑Мишкинисе, Юозасе Крикштапонисе (Криштапонисе), Йонасе Норейке, Адольфасе Раманаускасе‑Ванагасе, Юозасе Шибайле, Сергеюсе Станишкисе‑Литасе и Йонасе Жямайтисе. В честь Йонаса Норейки, одного из самых известных в этом списке, принимавшего активное участие в Холокосте, на стене здания, выходящей на главный бульвар Вильнюса, была воздвигнута мемориальная стела.

Вместо заслуженной медали Эвальдас Бальчюнас получил визиты полиции к себе на работу, судебные повестки и целую серию судов, на которые ему многократно приходилось ездить за 450 километров от дома, но которые в 2016 году наконец вынесли вердикт: «не виновен». Впрочем, все и так понятно: в стране существует демократия в 99% вопросов, за исключением ультраправых теорий, связанных с Холокостом, которые защищает государство. В 2011 году в тель‑авивский офис покойного Йосефа Меламеда, многолетнего председателя Ассоциации литовских евреев в Израиле, пришли представители Интерпола, потому что некоторые из упомянутых выше имен фигурировали в его книге 1999 года «Преступление и наказание»; о преследовании Меламеда говорили даже в британском парламенте. Книги известной (и подвергавшейся справедливой критике за тягу к сенсациям) литовской писательницы Руты Ванагайте, в которых оспаривается послевоенная слава одного из этих «героев», в конце 2017 года перестал распространять ее собственный издатель. Об этом эпизоде писал журнал «New Yorker». Нет сомнений, что истинной причиной опалы Ванагайте стала книга, опубликованная ею в 2016 году в соавторстве с известным активистом в области розыска нацистских преступников по имени Эфраим Зурофф. В этой книге показано, какую большую роль сыграли в Холокосте литовцы.

До 2015 года в больших залах музея, посвященных прославлению «лесных братьев», в разделе подпольного искусства и литературы висели три антисемитские карикатуры. На одной из них изображена машина, которой управляют Ленин, Сталин и «жид Янкельке», на второй еврей стоит за спиной Сталина, «надувающего экономические пузыри» (и берущего мыло из миски со звездой Давида, на тот случай, если кто‑то еще чего‑то не понял). На третьей нарисован еврей в виде советского мучителя литовских патриотов. Все эти карикатуры сделаны после Холокоста.

В 2013 году после многочисленных жалоб эти три рисунка исчезли из экспозиции, представляющей подпольное искусство «лесных братьев». В ответ на наш вопрос, заданный при подготовке этой статьи, исчезли ли они навсегда, директор музея Эугениюс Пейкштянис ответил (в письме): «Экспозиция музея постоянно обновляется — одни экспонаты сменяются другими».

Самая известная критическая работа о «лесных братьях», делающая большую честь Литве, «Мемориальная книга жертв партизанского террора», под редакцией Повиласа Масилёниса, вышла в 2011 году. Она содержит предисловие редактора на трех языках (литовском, английском и русском) и список из 25 тыс. имен людей, убитых «лесными братьями»: они были известны тем, что уничтожали литовцев, которых считали «коллаборационистами», сотрудничающими с советской властью, в том числе руководителей и работников колхозов и других советских предприятий (как будто у людей при советской диктатуре был выбор, где работать). Почти все жертвы были гражданскими лицами. Масилёнис завершает предисловие к книге, удачно озаглавленное «Жертвы небратских лесных братьев», такими словами: «Книги памяти должны быть опубликованы в каждом городе и в каждой области. Можно даже учредить национальный мемориальный институт для защиты прав родственников жертв террора и памяти погибших безоружных людей».

Еще раньше, в 2009 году, литовский историк Миндаугас Поцюс опубликовал научную работу «Обратная сторона луны», где сообщалось «всего лишь» о 9 тыс. невинных мирных жителей, убитых «братьями» (в их числе 300 детей). Он тоже стал жертвой преследований, целью которых было, скорее, опорочить его доброе имя и отпугнуть других, чем действительно признать виновным человека, реализующего право на свободу высказывания, гарантированного каждому гражданину Европейского союза. В прошлом году мэр Вильнюса уволил доктора Дарюса Удриса, главу столичного девелоперского агентства «Go Vilnius», уроженца США, который на собственной странице в Фейсбуке осмелился спросить, действительно ли литовцы, работавшие в советских колхозах в пятидесятых годах, заслуживали такой смерти.

Академический истеблишмент в крупнейших университетах, которые контролируют ультраправые, тоже играет свою роль в ограничении свободного обсуждения темы, особенно с 2010 года, когда закон о «двойном геноциде» объявил несогласие с государственной моделью преступлением, которое карается двухлетним тюремным заключением. (Дисклеймер: «Именно в этом году меня уволили с поста профессора идиша в Вильнюсском университете после 11 лет чрезвычайно успешной работы без всяких инцидентов; мне было сказано, что причина увольнения — публикация “лживых статей в трех радикально левых газетах”», имеются в виду две статьи 2009 года в лондонской «Jewish Chronicle» и дублинской «Irish Times» и одна публикация 2010 года в «Guardian».) В Вильнюсе есть отдельный крошечный Музей Холокоста, расположенный в небольшом переулке на холме. Его многолетний бесстрашный директор, недавно ушедшая на пенсию Рахель Костанян, подвергалась постоянным нападкам за решительное стремление рассказать правду. Покойный сэр Мартин Гилберт неоднократно играл роль рыцаря на белом коне, вступался за нее и помогал ей сохранить работу. Эта история стала источником мрачного юмора для всех участников конфликта. Никого не арестовали, но свободомыслящие, талантливые молодые литовские историки продолжают уезжать из страны, не желая, чтобы их карьера была погублена.

Слава Б‑гу, у литовского народа со здравым смыслом гораздо лучше, чем у ультраправой элиты, узурпировавшей контроль над официальным историческим нарративом. В 2015 году было выдвинуто предложение переименовать школу в городке Обяляй (идишское название Абель) на северо‑востоке Литвы в честь лидера «лесных братьев», чьи мемуары недавно были опубликованы. Руководство школы поступило очень мудро и очень просто. Было организовано анонимное голосование. Большинство жителей выступили против.

Но клика ультранационалистов, которые следят за «государственной историей», все время тянет в другом направлении. В 2009 году парламент Литвы невероятным образом провозгласил еще одного участника Холокоста, который в послевоенное время возглавил «лесных братьев», Йонаса Жямайтиса фактически «четвертым президентом Литвы». А в декабре 2017 года парламент объявил, что 2018 год станет годом еще одного нацистского коллаборациониста — Адольфаса Раманаускаса‑Ванагаса.

Всякий раз, когда боевик, запятнавший себя участием в Холокосте, провозглашается национальным героем, это лишний раз свидетельствует о преклонении перед фашизмом и не очень прикрытом восторге от идеи чистоты расы. Хотите верьте, хотите нет, но литовское министерство иностранных дел (которое тратит огромные суммы на манипуляции с историей и Холокостом) согласилось оплатить памятник Раманаускасу в Нью‑Бритене, штат Коннектикут (где Раманаускас родился, прежде чем его родители вернулись в Литву). Убедить муниципалитет удалось легко. А почему бы и нет — о его подвигах в период Холокоста никто не упомянул, только о послевоенной антисоветской деятельности. Здесь, в Литве, «памятник Раманаускасу в Америке» несколько месяцев обсуждали во всех СМИ, считая, что теперь Америка принимает восточноевропейский националистический нарратив в отношении истории Холокоста. Кроме того, нет (известных) доказательств, что Раманаускас лично убивал евреев, хотя в своих воспоминаниях он похвалялся, что руководил одной из «партизанских» (прогитлеровских и связанных с ЛФА) групп в первые дни Холокоста. И такой символ героизма свободный мир хочет поставить в пример будущим поколениям?

Когда в нашем онлайн‑журнале «Defending History», который издается в Вильнюсе, в январе 2018 года появился призыв, обращенный к мэру Нью‑Бритена и направленный в ее офис, сразу ответа не последовало. В городском совете разгорелся серьезный конфликт. Недавно возвысил голос один из депутатов совета Арам Аялон, профессор педагогики в Университете Центрального Коннектикута. Он подал петицию и обратился в местные СМИ. Сообщение о происходящем напечатала 2 апреля газета «New Britain Progressive». 6 апреля сотрудник мэрии Джастин Дорси разослал электронное письмо, в котором подтверждалось: «Памятник этому человеку воздвигнут не будет». «Progressive» опубликовала новость об отмене проекта. Тем временем стены Вильнюсского музея геноцида (и окрестных зданий) были уклеены плакатами: «2018 — год Раманаускаса».

2018 год — особенный год для Литвы. Это столетняя годовщина провозглашения современного демократического государства, которая имеет большое значение и для оставшихся в стране евреев, потому что это государство было основано на принципе культурной автономии для меньшинств. В нем существовало даже министерство по делам евреев, которым руководил знаменитый доктор Макс Соловейчик. Какое отношение имеет к этим событиям Раманаускас? Он родился в 1918 году (как и многие другие). Посоветовавшись с многочисленными коллегами из разных сфер, наша маленькая команда диссидентов из «Defending History» предложила объявить «человеком года — 2018» Мальвину Шокялите‑Валейкине, которая получила от Литовской Республики награду за храбрость, проявленную во время войны за независимость Литвы в 1918 году, а много лет спустя, во время Холокоста, спасла соседку‑еврейку. Тем самым мы хотели бы почтить настоящую литовскую героиню, причастную к событиям столетней давности, а также подчеркнуть: Литва, как и другие страны Восточной Европы, может похвастаться многовековой историей истинных героев, которыми может гордиться все человечество.

Новая экспозиция, посвященная Холокосту, в подвале

После целого ряда скандалов, связанных с Холокостом, и в числе прочего после попыток литовцев начать расследования против уцелевших в Холокосте по поводу их деятельности в еврейских партизанских отрядах, о чем я писал в «Tablet» еще в 2010 году, Музей геноцида с большой помпой объявил, что одна из бывших тюремных камер в подвале будет превращена в экспозицию, посвященную Холокосту. Она была с большим шумом открыта в 2011 году, в качестве «большой уступки евреям». Да‑да, вы не ошиблись: то, что Холокост наконец удостоился крошечного зальчика в подвале городского Музея геноцида, — это уступка.

Хотя на карте подвала, как и раньше, обозначены 18 залов, включая камеру № 3 (= пункт 5 в списке, «граффити на стене, сделанные во время нацистской оккупации»), там внезапно разместилась современная высокотехнологичная выставка, посвященная Холокосту. С внешней стороны двери висит желтая шестиконечная звезда, а заходя в новый зал, вы видите еще одну огромную шестиконечную звезду на дальней стене возле батареи.

22 июня 1941 г., в первые часы войны между Германией и СССР, немецкая армия (Вермахт) вступила на территорию Литвы и в течение 7–8 дней оккупировала всю страну. В первый день войны в Литве вспыхнуло восстание против советской оккупационной власти, установленной летом 1940 г. Восстание было организовано Литовским фронтом активистов (ЛФА). 24 июня 1941 г. части Вермахта, вошедшие в Каунас и Вильнюс, нашли там восстановленную литовскую власть. Однако немецкие нацистские власти не признали ни временного правительства Литвы, сформированного в ходе июньского восстания 1941 г. и возглавляемого Юозасом Амбразявичюсом, ни восстановления Литовского государства, о котором объявило временное правительство. 5 августа 1941 г. нацистские власти прекратили деятельность временного правительства Литвы, а 26 сентября запретили ЛФА.

Проблема с этим новым залом состоит в том, что он рассказывает чрезвычайно искаженную историю Холокоста в Литве. Хуже всего, что опять неясна роль ЛФА и его пособников, тех преступников, которые начали убийства еще до того, как немцы вступили в страну. Нацистская марионетка Юозас Амбразявичюс (Бразайтис), премьер‑министр лета 1941 года, чьи останки были перевезены на родину в 2012 году из Патнама, тоже в штате Коннектикут, для почетного перезахоронения в Литве, представлен здесь как «антифашист», хотя на самом деле он лично подписывал литовский перевод нацистского приказа о высылке евреев его родного города Каунаса в лагерь смерти Седьмой форт, а также о том, чтобы оставшихся евреев в течение месяца поместили в гетто.

Другими словами, новый «зал Холокоста» повторяет ту же самую лживую историю, что и основная экспозиция наверху: преступления ЛФА в начале Холокоста в Литве и попустительство Временного правительства замалчиваются, а преступников выставляют в качестве борцов за свободу.

Большая часть зала Холокоста посвящена Виленскому гетто, что дает отличную возможность закрыть глаза на коллаборационизм местных жителей и возложить всю вину только на немцев, добавив несколько жутких упоминаний о еврейской полиции и юденрате как совиновниках Холокоста в Вильне. Как бы ни были далеки поступки еврейской полиции и юденратов от идеала, невозможно сравнивать трагические судьбы людей, причастных к этим организациям, которые действовали по принуждению и из ложных надежд спасти хоть кого‑то, с массовым добровольным участием в геноциде тех, кто находился у власти. Указать на одного и забыть о других — излюбленный прием фальсификации истории.

Но есть у зала Холокоста в подвале и одно огромное достоинство: авторы экспозиции отдали должное праведникам, которые спасали соседей от варварских рук нацистов и их подельников из числа ЛФА и других организаций. Именно они были истинными литовскими героями Второй мировой войны. И они заслуживают целого музея.

Кроме того, с 2011 года был сделан целый ряд других позитивных изменений. Были добавлены несколько видео о Холокосте на мониторах, а на табличке правильно указано, что в здании когда‑то размещалось гестапо.

Махинации, контекст, протесты

Масштаб музеев фальсифицированной истории достигает такого уровня махинаций, только если ему удается обмануть даже журналистов крупных западных изданий. В последние годы удалось одурачить наив‑ные души, которые пишут для «New York Times» (2015) и «San Francisco Examiner» (2016), и на кассе музея висят вырезки из этих газет, где с восторгом рассказывается об этом фарсе отрицания истории. Правда, опытный автор из лондонской «Guardian» еще в 2008 году заметил некоторые странности, а его коллега в 2010 году писал об индустрии «Двойного геноцида». Лауреат Пулитцеровской премии Род Норланд, который пишет для «New York Times», недавно в какой‑то степени принес извинения за свою старую публикацию и напечатал подробную и взвешенную статью о случайном посещении этого чудовищного музея и о других странностях, пора‑зивших его в сегодняшнем Вильнюсе. К ним относятся церковные ступени, из еврейских надгробных камней, на которых до сих пор читаются оригинальные надписи, а церковь годами отказывается убрать их, а также планы возведения нового большого конференц‑холла в самом центре старого виленского еврейского кладбища (ссылка на материал «Как музей жертв геноцида…»).

Сегодняшняя путинская Россия представляет вполне реальную и серьезную угрозу маленьким свободолюбивым государствам, находящимся на ее границах, особенно трем прибалтийским странам, Литве, Латвии и Эстонии, которые несколько десятилетий вынуждены были существовать в качестве советских республик, а также бывшим странам Варшавского договора — Польше, Чехословакии и Венгрии. Страны западного блока, НАТО, Европейский союз и западная цивилизация в целом должны выступить в защиту этих демократических государств против этих посягательств и дать понять, что защита НАТО — не пустые слова. Но это не значит, что можно закрывать глаза на профашистские фальсификации истории, которые превращают преступников в героев по той простой причине, что они были «против Советов». Почти все восточноевропейские коллаборационисты и нацистские преступники были «против Советов».

Преклонение перед сообщниками Гитлера противоречит глубинным западным ценностям, так же как и уголовное преследование тех, кто видит историю иначе. Позор, что в 2017 году в ответ на отвратительные военные учения Путина «Запад‑2017», проводившиеся прямо у границ маленьких и свободных соседних государств, НАТО выпустило фильм, прославляющий «лесных братьев», в котором не было даже намека на то, что это пособники фашизма, убийцы гражданских лиц и сторонники этнических чисток. В последние годы американские посольства в этой части мира, особенно здесь, в Вильнюсе, принимали участие в мероприятиях, направленных на одурманивание западных (особенно еврейских) организаций, и называли всякого, кто подвергает критике балтийский исторический ревизионизм, «путинским агентом». Примечательный сдвиг в политике Госдепартамента произошел еще в 2009–2010 годах.

Истинные друзья балтийских государств должны были бы указать, что такие музеи наносят тяжелый ущерб репутации страны, а те граждане, которые высказываются против, не должны быть жертвами дискредитации и гонений на инакомыслящих и свободу слова. В эпоху Холокоста в Литве (1941–1944) СССР в союзе с Великобританией и Соединенными Штатами были единственной силой, всерьез противостоящей нацистам, и во многом благодаря СССР хоть кому‑то вообще удалость выжить. История есть история.

И все же протесты не стихают. Люди, читающие такого рода статьи, могут подумать, что Литва — антисемитская страна или страна, где большинство людей восхищаются фашистами или радуются, что в их стране был Холокост. Это далеко от истины. Я почти 19 лет живу в столице Литвы, и я всегда чувствовал, что мне здесь рады, у меня множество разных друзей из самых разных кругов. Вот еще одно доказательство: работники музея, от которого большинство моих еврейских друзей тошнит, всегда очень приветливы со мной. Когда я сталкиваюсь с директором музея на еженедельном антикварном рынке, куда мы оба захаживаем, мы тепло пожимаем друг другу руки и обмениваемся комплиментами. Личной вражды между нами нет.

Как и по всей Восточной Европе, небольшая властная элита, которой удалось примешать Холокост к современной геополитической безопасности, наносит наибольший ущерб истории, свободе собственных граждан и репутации своих стран. История покажет, что те, кого они сейчас преследуют и против кого издают законы, и есть настоящие патриоты. И хотя, разумеется, антисемитский компонент присутствует в кругах националистической элиты в этой части Европы, он не преобладает и не особенно популярен. Более того, существует особая разновидность восточноевропейского антисемитизма, направленная против той роли, которую якобы играли евреи в коммунистическом прошлом. Сторонники этой идеологии негативно относятся к крошечным еврейским общинам, придерживающимся другого исторического нарратива (вспомните Шарлотсвилль), но в целом весьма позитивно настроены к современным западным и израильским евреям. Идет хорошо финансируемая кампания по впутыванию иудаики (и особенно ее мелких разновидностей, вроде изучения идишской культуры) и даже истории Холокоста в проект пересмотра представлений о Холокосте и Второй мировой войне.

Будущее музея

Если критиковать в музее что‑то одно, то пусть это будет его название. В сентябре прошлого года было объявлено, что власти решили изменить название музея и теперь он станет «Музеем оккупации и борьбы за свободу». Недавно парламент предпринял шаги для изменения названия. Пока что проекту закона не хватает одного голоса для принятия.

Но в определенной мере новое название еще хуже. Советские преступления в Литве перестанут называть геноцидом (и перестанут забывать в этом контексте о Холокосте). Но что вместо этого? В самом названии музея будет содержаться другая фальсификация — пособники литовского Холокоста, убийцы и фашисты из ЛФА, станут борцами за свободу! И это считается улучшением?

Так что без всякой смены названия — и еще больше, если название все‑таки изменится, — главная проблема этого музея состоит в том, что постоянная экспозиция путем фальсификации истории прославляет убийц, которые начали здесь Холокост еще в июне 1941 года, и превращает их в повстанцев и борцов за свободу. От этой лжи нужно отказаться, пока еще миллион посетителей не будут введены в заблуждение. Все это ужасно несправедливо по отношению к доброжелательным, трудолюбивым, толерантным и экономически не очень благополучным жителям этой страны — они заслуживают лучшего. Пока с ложью о Холокосте не будет покончено, этот музей останется самым нечестным и самым вредным музеем во всех странах НАТО и Европейского союза. 

Оригинальная публикация: Lithuania’s museum of holocaust denial