С 23 по 27 сентября Лейбористская партия провела в Брайтоне (Великобритания) ежегодную конференцию, полагая, что поймала попутный ветер. В партии тори царит смятение из‑за выхода Великобритании из Европейского союза. Премьер‑министр Тереза Мэй своими руками нанесла себе и своей партии смертельный удар, и кто бы ни занял ее место — будь то Борис Джонсон или Джейкоб Рис‑Могг — окажется шутом.

До недавнего времени скептики среди лейбористов пренебрежительно называли лидера своей партии Джереми Корбина сторонником идеологии вчерашнего дня; теперь же они питают к нему глубокое уважение по той же самой причине, поскольку вчерашний день — это самое современное, на что способна сегодня Великобритания. И вот в Брайтоне звучат песни, развеваются флаги, и лейбористы бодро шагают в прошлое под лозунгом «в интересах многих, а не только избранных».

Но бочку меда портит ложка дегтя — антисемитизм. Каким образом партия лейбористов заняла место консерваторов в роли врага еврейского народа — это долгая история, которую вкратце не расскажешь, но, как и некоторые из ближайших советников Корбина, она принадлежит сталинским временам.

Корбин был в курсе обвинений в антисемитизме в адрес партии, хотя и не воспринимал их всерьез. Примерно год назад он назначил «независимое» расследование для выяснения масштабов антисемитизма в своей партии. Руководительницей расследования была назначена Шами Чакрабарти, известный политический деятель и бывший лидер правозащитной группы «Либерти». Когда краткий, наскоро состряпанный и корявый доклад был опубликован, он оказался не более чем повторением на разные лады легкомысленных и поверхностных выводов. В ходе расследования было опрошено крайне небольшое число критиков, обвиняющих партию в антисемитизме, причем никто не потрудился вникнуть в большую часть их аргументов.

Чакрабарти отметила «возникающую время от времени токсичную атмосферу» в партии и порекомендовала прекратить использование аналогий с Гитлером и нацистами в дискуссиях об Израиле. Прекратить использовать аналогию в обсуждениях, но не перестать мыслить в этих категориях. Этим доклад, в общем‑то, исчерпывался. Вскоре после публикации доклада в ответ на непрекращающийся поток критики со стороны евреев и сторонников Израиля Корбин номинировал Чакрабарти на пэрство.

В ходе только что завершившейся партийной конференции было заметно, что даже к самым скромным рекомендациям Чакрабарти в отношении сравнения с Гитлером и нацистами партия не прислушалась. Звучали призывы исключить из партии еврейский контингент, например, еврейское лейбористское движение. Распространялись листовки в поддержку утверждения Кена Ливингстона, бывшего мэра Лондона, о сговоре между немецкими евреями и нацистами. Предлагалось ходатайствовать о пересмотре Холокоста.

Критики антисемитизма партии получили подачку: было принято правило, предостерегающее против поведения, способного повредить репутации партии; сюда относится враждебное отношение к инвалидам, изменению пола, гражданским союзам, дискриминация на основании беременности и материнства и заодно антисемитизм. Но осуждение сионизма было, как и всегда, гневным и страстным, и любой еврей, в особенности родом из Израиля, готовый разделить позицию партии в этом вопросе, мог рассчитывать на продолжительную овацию. Нет пророка в своем отечестве, но в этой стране израильтянин, выступающий с критикой сионизма, считается героем.

Аргументы были далеко не новы, но перспектива успеха в борьбе за власть придала им оттенок новизны и актуальности. Высказывание выдающегося режиссера Кена Лоуча в поддержку предложения о пересмотре Холокоста навечно останется в истории как момент позора. «Я считаю, что мы все имеем право обсуждать историю», — сказал он, уклоняясь от ответа на вопрос о том, почему Лейбористская партия избрала именно Холокост, а не рабство, например, в качестве объекта пристального изучения. Но ответ на этот вопрос известен всем. Когда обстановка на политической сцене накаляется, экстремизм становится допустимым и приемлемым. Внезапно начинает казаться, что все дозволено; в состоянии этой эйфории не существует ничего такого, чего нельзя было бы осмелиться высказать.

Очерк Джордж Элиот, носящий название «Современное хеп‑хеп», был продиктован протестом против антисемитских предрассудков и описывает положение евреев в конце XIX века. Хеп‑хеп — оскорбительный возглас в адрес евреев, восходящий к боевому кличу, с которым крестоносцы пронеслись по Европе, уничтожая все еврейские общины на своем пути. Междометие «хеп» («гип») является аббревиатурой латинской фразы «Hierosolyma Est Perdita» — «Иерусалим разрушен». Хеп! Хеп! Хеп!

Когда армия отмщения вступает на тропу войны, ничто не сдержит ее упоения от собственной добродетельности, резни и кровопролития. Депутаты Лейбористской партии, конечно, не крестоносцы, но из Брайтона потянуло жаждой крови.

Корбин и его ближайшие соратники сохраняют свойственное им равнодушие. Корбин из кожи вон лезет, лишь бы не использовать в отношении своей партии слово «антисемитизм», а будучи вынужденным осудить его, прибегает к банальным заявлениям о том, что лейбористы выступают против любых проявлений расизма и дискриминации. Ключевым здесь является словосочетание «любых проявлений». Попытка скрыть антисемитизм среди других правонарушений, таких как, например, травля и сексуальное домогательство, не более чем уловка с целью уравнять явления, по определению не равные, и в процессе добиться того, чтобы антисемитизм почти никогда не упоминался как отдельная проблема.

За этой уклончивостью скрывается рациональный систематический подход. Косвенно опровергая существование антисемитизма — подобно тому как некоторые продолжают отрицать Холокост, — лейбористы превращают его в безумную еврейскую выдумку, патологию, цель которой — притупить остроту критики сионизма. Старый трюк — распространение ложного утверждения о том, что евреи поднимают тему антисемитизма главным образом для того, чтобы заставить замолчать критиков Государства Израиль, — по‑прежнему в ходу. Он служит одной конкретной цели, а именно оклеветать евреев, поймав их на лжи, когда они заявят о своей невиновности в вышеупомянутом приеме. А раз антисемитизм не более чем химера, то антисионизм, который так часто отождествляют с антисемитизмом, совершенно чист и невиновен.

Отчаянно стремясь добиться хоть каких‑то уступок со стороны лейбористов, евреи пошли на липовый мир. Вы воздержитесь от неприкрыто антисемитского дискурса — от рассуждений о злокачественности нашей внешности и наших намерений и амбиций, — а мы оставим вам ваше осуждение сионизма. Но мирный договор, как и следовало ожидать, уже начинает разваливаться, поскольку истина заключается в том, что евреи не могут оставаться непричастными к сионизму.

Осуждение сионизма порождается и поддерживается сознательным невежеством в вопросах истории. Одни считают, что в 1967 году Израиль свалился с неба и оккупировал Западный берег; по мнению других, сионизм как идеология зародился не так давно и всегда являлся предметом споров в еврейской среде. Такие взгляды полностью игнорируют два тысячелетия истории еврейского народа, который возвращается в страну, откуда был изгнан, по многим причинам — из стремления удовлетворить тоску по родине, молиться там, где молились их предки, или почувствовать себя в безопасности.

В 1862 году Мозес Гесс, немецкий социалист, оказавший влияние на Карла Маркса, опубликовал работу «Рим и Иерусалим», в которой призывал евреев, коль все попытки добиться свободы от преследований на чужбине потерпели неудачу, вернуться «в неотчуждаемую страну отцов», к которой их взоры обращались на протяжении тысячелетий. «Ни один современный народ, стремящийся обрести отечество, не может отказать евреям в том же праве, если он не хочет совершить моральное самоубийство», — продолжал Гесс.

Таким образом, сионизм, по определению Саймона Шамы, является долго вызревавшим движением за «регенеративную трансформацию», скорее духовным, нежели политическим, а вовсе не империалистической авантюрой, как это пытаются инкриминировать антисионисты. Великий замысел неизбежно утратил свой первоначальный блеск, столкнувшись с банальными и зачастую жестокими требованиями государственности, но разве мы непременно должны ретроспективно испытывать ненависть к идее лишь потому, что мы не вполне удовлетворены результатами? А если мы действительно испытываем ненависть к идее, то где же наше понимание того отчаяния, что обусловило жизненно необходимую потребность в ее реализации?

Следует твердо отстаивать тот факт, что сионизм как идея, а не как те политические события, которые он породил, является неотъемлемым элементом еврейской мысли и воображения. Те, кто говорит, что они против сионизма, но не против евреев, намеренно вводят всех в заблуждение. Дело не в том, что евреям следует отстраниться и воспринимать себя отдельно от антисионизма; это антисионисты должны задуматься над тем, что подпитывает их лихорадочное осуждение, и не совершают ли они в своем праведном гневе моральное самоубийство, о котором предупреждал Гесс. До тех пор пока этого не произошло, лозунг партии лейбористов будет по‑прежнему гласить: «В интересах многих, но не евреев». 

Оригинальная публикация: The Phony Peace Between the Labour Party and Jews