На протяжении уже нескольких недель еврейские общины по всей Америке озабочены следующей щекотливой ситуацией. Дональд Трамп, беспринципный политик, не гнушающийся использовать антисемитские стереотипы, был избран новым президентом США и назначил своим главным стратегом Стивена Бэннона, видного деятеля «альтернативных правых», движения, исповедующего белый национализм, антисемитизм, расизм и женоненавистничество. Хотя сам Бэннон заявил о своей «нулевой толерантности» к подобным взглядам, его прошлая деятельность свидетельствует об обратном. Будучи председателем правления Breitbart News последние четыре года, он возглавлял самую мощную в стране медиа‑платформу этого движения и служил его идеологии. И тем не менее ни самые влиятельные в США еврейские организации, ни израильские лидеры так и не выразили какого‑то внятного отношения к этому назначению. Получается, что они с ним смирились.

Сразу же после назначения Бэннона Сионистская организация Америки пригласила его на свой ежегодный торжественный ужин; предполагалось, что Бэннон встретится там с Нафтали Беннетом, израильским министром образования, и Дани Даноном, представителем Израиля в ООН. Только Бэннон не явился. Рон Дермер, израильский посол в Вашингтоне, открыто заявил, что собирается сотрудничать со всей администрацией Трампа, включая Бэннона. А Алан Дершовиц, гарвардский почетный профессор юриспруденции, известный своей прямолинейностью и регулярно обличающий антисионистов как антисемитов, в данном случае предпочел ополчиться не на Бэннона, а на его критиков. «Неправомочно называть кого‑либо антисемитом лишь потому, что ты не согласен с его взглядами», — отметил он.

Формирующийся альянс сионистского руководства и политиков, не чуждых антисемитских взглядов, может изменить еврейско‑американское сознание на будущие годы. За последние несколько десятилетий многие американские еврейские общины привыкли существовать в политическом диссонансе. С одной стороны, подавляющее большинство в этих общинах могло по праву гордиться мощной либеральной традицией, восходящей к таким деятелям, как Луи Брандайз, защитник социальной справедливости и первый еврей, ставший членом Верховного суда США, или как Авраам‑Иошуа Хешель, который на историческом марше в Сельме шагал бок о бок с Мартином Лютером Кингом. С другой стороны, те же самые общины зачастую солидаризовались с сионизмом — политической программой, коренящейся в отрицании либеральной политики.

Чтобы лучше понять это внутреннее противоречие, вспомните слова Хиллари Клинтон, произнесенные ею на вторых президентских дебатах: «Для нас очень важно, что мы не говорим, как Дональд сказал, что мы будем дискриминировать людей на основании их вероисповедания. Как это возможно? Ведь наша страна основана на принципах свободы вероисповедания и свободы совести». Эти слова Клинтон — необходимый минимум для соблюдения либеральных приличий, мало кто из американских евреев возразит против этого. Но не она следующий президент Америки. И готовность Трампа отвергнуть этот минимум — повод для беспокойства как для еврейских общин, так и для других американских меньшинств.

Но когда речь заходит об Израиле, каждый либеральный сионист не просто примиряется с этим отрицанием либерального стандарта, но и признает, что это отрицание лежит в основе его сокровеннейших убеждений. В то время как либерализм основывается на том, что государство должно сохранять нейтралитет по вопросам расы и религии, сионизм утверждает, что государство Израиль — государство не израильское, но еврейское. И как таковое оно принадлежит прежде всего не своим гражданам, а еврейскому народу — сообществу, принадлежность к которому определяется этническим происхождением или вероисповеданием.

Пока либерализм был незыблем в самой Америке, а отрицание либерализма происходило лишь на израильской сцене, этот диссонанс можно было смягчить и минимизировать. Но сейчас, когда он проявляется в открытую на быстро меняющемся американском политическом ландшафте, эти двойные стандарты все труднее отстаивать.

Сложность этой ситуации проявилась недавно на выступлении в Техасском университете агрокультуры и машиностроения Ричарда Спенсера, одного из идейных вдохновителей белого национализма альтернативных правых; сам он называет этот белый национализм «разновидностью белого сионизма». Раввин студенческой организации «Гилель» Матт Розенберг предложил Спенсеру изучать вместе с ним присущую еврейской религии «радикальную инклюзию» и любовь к человечеству. «Вы действительно хотите радикальной инклюзии для Государства Израиль? — спросил Спенсер. — Может быть, весь Ближний Восток захочет переместиться в Тель‑Авив или Иерусалим. Вы действительно этого хотите?» Спенсер продолжил в том духе, что израильская этноцентристская политика — залог еврейской сильной целостной идентичности и что он сам этим восхищается.

Раввин не нашелся что ответить, и его молчание до сих пор звенит в ушах. Оно показывает, что в этой области крайне сложно высказаться, не прибегая к двойным стандартам.

Американские политики и обозреватели правого толка уже не первый год эксплуатируют эту тему двойных стандартов. В своей книге «Адьос, Америка», вышедшей в 2015 году, обозревательница Энн Коултер пишет: «Палестинцы требуют права вернуться в свои дома, отнятые у них в 1967 году, а Израиль заявляет, вполне разумно, что изменение этнического состава израильтян повлечет изменение самой концепции государства Израиль. Хорошо, но ведь и изменение этнического состава Америки тоже меняет концепцию американского государства. Объясните мне прямо, почему мы не можем делать то, что делает Израиль. Потому что Израиль уникален? Но для некоторых из нас Америка тоже уникальна».

Коултер напутала с датами. На самом деле палестинцы требуют права на возвращение не в дома, где они жили до 1967 года, но в дома, где они жили до 1948 года. Иными словами, дело в не оккупации, которую многие либеральные сионисты считают преступлением, а в самом сионизме. Левые и правые сионисты единодушны в своем противодействии палестинским претензиям, потому что даже либеральные сионисты настаивают на том, что Израиль имеет право следить за тем, чтобы евреи составляли этническое большинство в своей стране. Вот по этой причине раввин Розенберг не смог ничего ответить Спенсеру. Но если вы отвергаете сионизм, потому что вы против двойных стандартов, такие организации, как Американо‑израильский комитет по общественным связям или Еврейские федерации Северной Америки, обвинят вас в антисемитизме.

Важно подчеркнуть, что во многих существенных отношениях сравнение между «бело‑христианской» этнической политикой альтернативных правых и еврейским государством не просто ошибочно, но вводит в заблуждение с самыми злостными намерениями. История евреев — крохотного меньшинства, претерпевшего преследования, погромы и Холокост, — несопоставима с историей белых христиан. Это важная оговорка, и по этой причине, когда Ричард Спенсер называет национализм альтернативных правых «разновидностью белого сионизма», он распространяет отвратительную ложь. Можно симпатизировать Израилю и признавать необходимость возникновения сионизма в определенных исторических условиях, но категорически не принимать альтернативных правых. К сожалению, ярые антисионисты иногда теряют чувствительность к этим различиям.

Но несмотря на произраильские симпатии или солидарность с Израилем — или, точнее, именно из‑за них, — любой еврей, исповедующий либеральные ценности, должен твердо понимать: ничто в еврейской истории не может легитимировать ущемление евреями прав других этнических или религиозных меньшинств и ничто в нашей истории не свидетельствует о том, что нам стоило бы так поступать.

Это тем более верно, поскольку, отказываясь от либеральных принципов, сионизм немедленно начинает подкреплять антисемитскую политику альтернативных правых — а отнюдь не противоречить ей. Ведь если принять концепцию Израиля как еврейского моноэтничного государства, то получается, что евреи, живущие вне Израиля — скажем, в Европе или в Америке, — живут в диаспоре, иными словами, живут в стране, которая не является по‑настоящему их собственной страной. В русле этой логики сионисты и антисемитские политики должны естественным образом находить точки пересечения и общие интересы. Любой американский еврей, побывавший в Израиле по программе «Таглит», знает, что левацки настроенные израильтяне согласятся с американскими альтернативными правыми в том, что в идеале «евреи должны жить в своей собственной стране».

Эти совпадения настолько естественны, что у них есть своя длинная и значительная история, — нынешний случай отнюдь не первый. В апреле 2016 года Хайнц‑Кристиан Штрахе, лидер австрийской ультраправой Партии свободы, был принят в Израиле ведущими членами коалиции Биньямина Нетаньяху. Партия Штрахе сейчас проводит преимущественно антиисламскую и антииммигрантскую политику, но изначально она была основана бывшими австрийскими нацистами. Предыдущий лидер партии Йорг Хайдер был известен своими симпатиями ко многим идеям и поступкам Гитлера. Другой пример — Гирт Вилдерс, ультраправый голландский политик, известный своими ксенофобскими взглядами. Недавно выяснилось, что визиты Вилдерса в Израиль и его встречи с израильскими чиновниками так участились, что голландские спецслужбы стали расследовать «его связи с Израилем и их возможное воздействие на его лояльность».

Этот же феномен замечен и в США, где евангельские христиане‑фундаменталисты поддерживают тесные связи с Израилем, притом что их взгляды на роль евреев в общей мессианской схеме однозначно антисемитские. Но при Трампе такого рода сотрудничество окажется в центре американской внешней политики.

Ничто не обнажает этот альянс лучше, чем назначение Дэвида Фридмана американским послом в Израиле. Фридман, ярый сторонник оккупации Израилем палестинских территорий, утверждает, что либеральные сионисты, критикующие оккупацию, «хуже, чем капо», то есть евреи‑коллаборационисты, входившие в концлагерную охрану. Но на самом деле напротив — политика самого Фридмана и правительства, которое он поддерживает, согласуется с антисемитскими принципами и антисемитской политикой.

«Первородный грех» подобных альянсов обнаруживается в 1941 году, в письме к крупнейшим нацистским чиновникам, написанном Авраамом Штерном, известным под прозвищем Яир, ведущим раннесионистским деятелем, бывшим в 1930‑х годах членом полувоенной организации «Иргун», а впоследствии основавшим другую такую организацию — «Лехи». В этом письме Штерн предлагает сотрудничать с «герром Гитлером» в «решении еврейского вопроса» путем создания «свободной от евреев Европы». Этого можно добиться, по мысли Штерна, только путем «поселения еврейских масс в доме еврейского народа — Палестине». Для достижения этой цели он предлагает поддерживать германские военные инициативы и основать еврейское государство на «национальной и тоталитарной основе», «определенной договором с Германским рейхом».

Было удобно игнорировать существование этого письма, равно как удобно было не замечать концептуальные сближения, делающие его возможным. Но такие тенденции следует отвергать, они лишь укрепляют ту самую логику, по которой письмо было написано: это сакрализация сионизма вплоть до приятия антисемитизма. Именно с этой логикой должны сейчас бороться либеральные американские евреи, но ее трудно будет искоренить. В каждом крупном израильском городе есть улица имени Штерна, и есть основания полагать, что Яир Нетаньяху, сын израильского премьера, считающего Штерна образцом сионистской борьбы, получил свое имя в честь оперативного псевдонима Штерна.

Сравнения Трампа с Гитлером — которых было больше в предвыборной прессе, чем сейчас, — окажутся, надо надеяться, беспочвенными и преувеличенными. Но даже если так, ближайшие годы, по‑видимому, поставят американское еврейство перед выбором, которого оно всегда пыталось избежать: стойко придерживаться либерализма как единственного способа обеспечить права человека, права гражданина и права еврея или же отдать предпочтение принципам, на которых зиждется сионизм. В эпоху Трампа невозможно будет настаивать на совмещении одного с другим.

Оригинал публикации: Liberal Zionism in the Age of Trump