Механизм рождения праведника, равно как и любого другого человека, достаточно прост. Он просто рождается у мамы с папой и начинает познавать мир. Задает вопросы, получает на них ответы и формирует свою реальность.

С наличной действительностью в городе было плохо. Серое, депрессивное, безжизненное место. Алене всегда казалось, что из города высосали все соки и осталась только оболочка. Почему так случилось, Алена знала от бабушки. Старушка поведала девочке, что когда‑то в городе жили евреи, но всех их убили при погроме. А кого не убили, те убежали отсюда, и город остался без души.

В школе об этом не говорили. А к моменту ее окончания Аленой так и вовсе стали нахваливать Оверко Куравского — лидера местных погромщиков — без упоминания о его черной деятельности, зато с упором на борьбу за независимость Батькивщины. Школа осталась позади, Алена уехала в Киев, вышла замуж, родила сына, но продолжала бывать в родном городе. Там был ее дом, родители, сестра.

Однажды она наткнулась на тоненькую брошюру об истории города — и бабушкины рассказы всплыли в памяти. Теперь она точно знала, что Тетиев был еврейским местечком. Знала она и о том, что случилось со здешними евреями. Оглянувшись по сторонам, поняла, в чьих домах и на чьей земле проживает большинство жителей. А улиц или памятников, посвященных евреям, Алена не обнаружила.

Это показалось ей несправедливым. И почему‑то ей хотелось побольше узнать об истории с погромами. Алена начала «копать». К счастью, муж был на ее стороне, поэтому «копать» они стали вместе. Делиться накопанным тоже стали вместе: к тому времени они издавали местную газету.

Первое, что попалось им на глаза, — насколько помнится Саше Коцерубе, Алениному мужу, — были детские воспоминания Якова Орланда. После такого чтения, как эти воспоминания, и заснуть сложно. И оставить попытки заниматься этой темой уже невозможно. Внезапно обнаружилось, что и евреев какое‑то количество в городе осталось, но они боялись хотя бы как‑то себя проявить…

Молодая пара продолжила просвещать земляков — от чего те, надо сказать, не пришли в восторг и заняли глухую оборону.

По поводу переименования одной из маленьких тупиковых улиц в улицу героя еврейской самообороны Гирша Турия баталии в горсовете не утихали годами. Улицу удалось было переименовать, но ненадолго: апелляционный суд переименование отклонил. На сессии, посвящённой этому вопросу, Александру Коцерубе не давали говорить, постоянно перебивали криками: они, дескать, ничего не имеют против «еврейской национальности», но они против конкретно Гирша Турия, потому что непонятно, «был ли мальчик», и в целом он им не знаком… А жители улицы, знаете ли, не должны каждый день выходить — и наблюдать на табличке у своего дома какую‑то непонятную надпись!..

Приблизительно так же развивалась инициатива по созданию памятника.

На каком‑то этапе возникла надежда, что деньги выделит горсовет, но не помог даже голос мэра: сессии о выделении бюджетных средств все проваливались и проваливались. Но эта пара не опустила руки, а сцепила зубы: в конце концов, украинцы всегда отличались завидным упорством в достижении целей. Договорившись с группой единомышленников, они начали заниматься памятником сами.

Саша нарисовал проект. Было это так: после празднования нового года, 1 января, вся семья спала, а его внезапно посетило вдохновение. Буквально за полчаса появился эскиз. Потом была составлена смета, потом закупили материалы…

Дадим слово самой Алене, как ей виделась эпопея с созданием памятника:

«Нас зацепила эта история. В городе же есть разные памятники — жертвам Колиивщины, жертвам Голодомора, а евреям — нет. Все боятся. До сих пор боятся. А мы просто оказались в нужное время в нужном месте, с нужной информацией. Такое впечатление, что нас выбрали… Бывает, читаю эти таблички с именами жертв, а ночью просыпаюсь и плачу. Зацепило — и не отпускает.

Мы рассылали запросы по разным организациям, по еврейским тоже. Некоторые отвечали: мы будем очень рады, если вы это сделаете. Другие не отвечали вообще, а ВААД Украины, в частности Йосеф Зисельс, нас отговаривал от этой затеи! Говорил, что надо «делать то, что объединяет, а не разъединяет», что это опасно для нашей жизни!.. Даже кладбище у нас отказались ограждать. Сказали, «там буквально пара могил, в вашем районе вообще нет евреев по переписи, так что это никому не надо».

Что касается местных, здесь же есть активные историки, которые лоббируют память Куравского: придумывают разные истории, его прославляющие, пытаются поставить ему памятник. А вот мэра города мы убедили: он согласился, и помогал нам, как мог, хотя сопротивление росло и он рисковал своим постом из‑за этого дела. Дошло до того, что в городе нас считали разжигателями межнациональной розни. А как мы можем ее разжигать, если мы тоже украинцы?.. Мы просто хотели, чтобы люди знали свою историю. Некоторые нас поддерживали деньгами, но открыто заявить о своей поддержке боялись. Был один человек, который сначала нас поддерживал, а потом сбежал. Да что говорить! У нас три строительные бригады сменились, пока не нашли тех, кто согласился…

Мы ни на что особенно не рассчитывали, мы просто хотели поставить этот памятник. Мы поставим — а они осознают, что наделали: не сами, не лично наделали, но осознать должны все. Понять, что в истории города есть позорная страница. Может, до кого‑то что‑то дойдет. И тогда это не повторится».

Памятник хотели открыть в марте, к столетию со дня погрома. Но слегка помешал вирус: страна закрылась на карантин, и организовать открытие памятника в марте не удалось. Но лучше поздно, чем никогда: и три месяца спустя памятник все‑таки стоял на своем законном месте.

По случайному стечению обстоятельств он встал буквально «за спиной» братской могилы, в которой похоронены жертвы погрома, убитые Оверко Куравским, — само существование этих жертв значительная часть жителей Тетиева до сих пор отрицает… Впрочем, медленно но верно сознание жителей города меняется. Если в начале этого пути почти все были настроены против еврейской памяти, то сегодня все больше голосов звучит в защиту еврейского наследия и памятника, увековечивающего это наследие.

Местное население поняло, что с памятниками бороться бесполезно, а с памятью — тем более, что историю своего города надо знать и принимать, что только так можно уверенно смотреть в будущее.

Радует, что это поняли хотя бы в одном украинском городе.

*  *  *

Три года назад мне на фейсбуке написала девушка. Написала о весьма нетривиальном.

Дескать, она, как представитель горсовета города Тетиева, изучает еврейскую историю города, и, несмотря на то, что поддерживает связь с общиной в Кливленде, испытывает недостаток информации о погромах 1920 года и о личности главы еврейской самообороны — Гирша Турия.

В тот момент такой информации у меня не оказалось. Зато полгода спустя мне попались некоторые архивные дела времен Холокоста. А параллельно с ними удалось найти и дела о погромах. Потому что Холокост — это прямое следствие погромов, по‑другому не бывает.

И меня, и мою корреспондентку больше всего интересовали именно погромы.

И если со мной все понятно — в конце концов, в погромах убили всех моих родственников, — то почему погромы волновали чистокровную украинку, мне было непонятно. Я ее спросила. И — как вы понимаете, услышала от первого лица историю Алёны и ее мужа. Так я сама стала причастна этой истории.

Погром в Тетиеве (историческая справка)

В средних числах марта 1920 года в селе Телебренцах Тетиевской волости бывшими петлюровскими офицерами Куравским, Островским, Чайковским и др. при непосредственном участии тетиевского Союза кооперативов, Раенбанк, субсидировавший названных бандитов, организовали банду численностью до 25 человек, которая оттуда направилась на соседния села Михайловку, Дзвинячу, Долголевку, Збарховку, Кошел, Рудое Село, Кашперовку, и увеличив свой отряд до 45 человек, в 11 час./по солнцу/ ночи 23‑го марта налетели на м.Тетиев.

Оставшемуся для подпольной работы петлюровскому офицеру Чайковскому удалось занять пост начальника советской милиции. Как таковой он знал пароль, и, сняв патрули, расставленные комиссаром, совместно с бандой вплотную подошел к Комиссариату, окружил помещение и начал обстрел. Один из бандитов бросил бомбу, но бомба ударилась об оконную раму, отскочила назад и ранила бросившего бандита бомбу, который впоследствии оказался уроженцем с.Тележенцы, Александр Сагатюк. Благодаря такому обороту дела красноармейцам удалось отбить нападение бандитов. На второй день банда вторично повела наступление на Тетиев. Красноармейцы, не имея достаточных сил для сопротивления, тем более, что часть их перешла на сторону бандитов, принуждены были отступить. Заняв Тетиев, бандиты собрали сход и произнесли горячую погромную речь, чтобы уничтожить всех евреев от мала до велика, от ребенка до старика девяносто лет, и тогда лишь они сумеют жить спокойно. Речь эту произнес бывший петлюровский офицер Островский, и, подняв два пальца, призывал всех поклясться, что ни один из них не пощадит никого и не польстится никакими деньгами. После речи Островского они рассыпались по местечку и началась оргия убийства, поджога и грабежа.

Жгли и убивали беспощадно всех. В синагогах все чердаки были запружены спрятавшимися там евреями. Повстанцы, окружив синагогу, подожгли их и не выпустили ни одного. Характерно такое явление. Из горевшей синагоги выскочил один весьма популярный среди крестьян еврей М. Пекер. Бандиты схватили его и принялись рубить шашками; когда некоторые из крестьян попробовали его защитить — Куровский, начальник банды, подошел и сказал: «Пусть он будет лучший, но раз он еврей, его надо уничтожить». И Пекер был разрублен на мелкие кусочки. Все, кто был в синагогах, сгорели. Кому удалось спастись из пожара, тот не спасся от шашек, ружей, лопат и вил бандитов. Маленьких детей подбрасывали, и, ударившись об мостовую, они разбивались, обдавая всех окружающих кровью и мясом. Маленьким детям выкалывали глаза. Были выставлены заградительные отряды, и если кому‑либо удавалось бежать, его задерживали и убивали. В диаметре нескольких верст были разосланы конные разъезды, и если поймали кого‑нибудь из евреев, его уничтожали. В окрестностях Тетиева до сих пор валяются сотни разлагающихся трупов.

Прибывшему Погребищенскому отряду красноармейцев удалось спасти около 1500 человек, а остальные, свыше 4000 душ, были поголовно уничтожены.

В местечке насчитывается около 6000 душ еврейского населения. 18‑го апреля нам удалось добыть от случайно уцелевшего и до того времени находившегося в Тетиеве беженца следующее: От Тетиева остались одни развалины. По всему местечку валяются сотни сгоревших и убитых. Все колодцы запружены трупами. Производится самая тщательная раскопка, и когда им удается в подземельных секретах найти какого‑нибудь полуживого еврея или заболевшее еврейское дитя, его беспощадно уничтожают. Начальник штаба, бывший петлюровец, офицер Аверко Куровский уроженец м.Тетиева. Ему Петлюрой через Тютюника поручено организовать корпус и наступать на Киев. Помощник его учитель села Росошек Комашенко. Бывшие петлюровские офицеры Мичил Шляточенко, начальник кавалерии Чайковский. Самое энергичное содействие повстанческому движению оказывают Тетиевский Раенбанк и все местные поляки. Очевидцы удостоверяют все вышеизложенное своей подписью. 

Об авторе: Сара-Бейла (Надя) Липес — создатель сайта jewishpogroms.info