Foreign Policy: Что если бы Израиль был в Китае?
Как Альберт Эйнштейн, дантист из Бруклина и руководство Китая незадолго до Второй мировой войны пытались создать еврейское государство в провинции Юньнань
7 марта 1939 года верховный руководитель законодательной власти Китая, Сунь Кэ , отправил депешу в министерство по делам гражданского населения. Как член Верховного совета государственной обороны предшествующие два года он провел в поисках возможности дать Китаю надежду одержать верх над японскими оккупантами . Но в этой депеше Сунь Кэ хотел сообщить коллегам о деле, казалось бы, не имеющем отношения к войне с японцами: тяжелой участи еврейского народа.
«Эти люди страдают оттого, что не имеют собственной страны и более 2600 лет вынуждены скитаться без отечества», — пояснял Сунь Кэ и далее описывал план Гитлера по уничтожению евреев.
«Британцы хотят организовать постоянное поселение в Палестине, — продолжал он, — но эти замыслы натолкнулись на ожесточенное сопротивление тамошних арабов, и кровопролитие продолжается по сей день».
Сунь Кэ верил, что в его стране для евреев найдется прибежище более подходящее. И не в Шанхае, куда уже перебрались 20 тыс. евреев, а в предгорьях Гималаев, на окраине Китая, в провинции Юньнань. К югу — Лаос, к западу — Бирма (как тогда называли Мьянму), климат на диво умеренный, природа невероятно красива, полно невозделанной земли — словом, найдется где разместить 100 тыс. евреев, бегущих от нацистских гонений. Конечно, в Писании об этих краях ничего не сказано, зато здесь нет и не было антисемитизма.
И Сунь Кэ, и другие участники необычного союза, продвигавшего этот план, — а именно члены Гоминьдана и американские евреи, — считали Юньнань не более не менее как Обетованной землей в Китае.
С тех пор минуло 85 лет, и о плане основать поселение в провинции Юньнань мало кто помнит. Однако позиция Китая по отношению к сионизму никогда еще не была так важна, как сегодня. После 7 октября 2023 года война Израиля с ХАМАСом вынудила Пекин принять во внимание свое положение зарождающейся сверхдержавы и связанные с этим надежды, что Китай будет играть роль во всех международных делах независимо от региона.
Чтобы лучше понять отношение Китая к Ближнему Востоку, вернемся в 1930-е, когда замысел создать еврейское государство в провинции Юньнань превратился из расплывчатого прожекта бруклинского дантиста в официальную политику китайского правительства.
В январе 1934 года бруклинский дантист по имени Морис Уильям написал Альберту Эйнштейну письмо, в котором изложил свой замысел переселить евреев в Китай. «В сентябре прошлого года, когда я гостил в летнем доме судьи Луиса Брандиса, мы с ним, конечно же, обсуждали невзгоды, выпавшие на долю германских евреев, — писал Уильям. — И он согласен со мной, что Китай — единственная большая надежда для жертв Гитлера».
«Ваш план, — отвечал Эйнштейн, — представляется мне весьма разумным и перспективным, необходимо активно претворять его в жизнь».
Чем больше он размышлял об этом плане, тем логичнее тот ему казался. «У китайцев с евреями, — сказал Эйнштейн Уильяму два месяца спустя, — несмотря на очевидную разницу в традициях, есть и кое-что общее: мировосприятие обоих народов уходит корнями в культуры глубокой древности».
К тому времени, когда Уильям написал Эйнштейну, европейские еврейские лидеры давно подыскивали территорию за пределами Палестины — «сионизм без Сиона», по определению израильского историка Гура Элроя.
Лейб Пинскер, сионист из Российской империи, сформулировал эту мысль в своем манифесте «Автоэмансипация» (1882): «Целью наших нынешних устремлений должна стать не «Святая земля», а наша собственная земля». Последующие сорок лет территориалисты (как прозвали его последователей) безуспешно пытались достичь цели, поставленной Пинскером.
В общем, ничего революционного в предложенном Уильямом поселении не было — кроме местоположения. Предыдущие замыслы, в том числе Угандийский план 1903 года и сам сионистский проект, выбирали территории в составе существующих колоний. Уильям первым предположил, что Китай, молодая республика, стремящаяся стать современным государством, возможно, захочет выделить место еврейским переселенцам.
Удивительно, что за этот проект взялся именно Уильям. Формального образования он не получил, с территориализмом прежде связей не имел, в Китае не бывал. Однако благодаря своей инициативности и удаче прослыл в Америке авторитетным специалистом по Китаю, вдобавок его узнала вся верхушка Гоминьдана.
В 1923 году произведение Уильяма под названием «Общественное истолкование истории», в котором он критиковал марксизм (и которое опубликовал самостоятельно), попало в руки к отцу Сунь Кэ, премьер-министру Гоминьдана Сунь Ятсену, он как раз формулировал концепцию экономической политики для страны. В следующем году, читая курс лекций, Сунь Ятсен многое позаимствовал из книги Уильяма. Один раз даже упомянул ее название. Через несколько лет, после смерти Сунь Ятсена, Гоминьдан издал книгу по материалам его лекций. И Уильям из никому не известного иностранца в одночасье превратился в светило философии.
Американцы узнали о достижениях Уильяма из статьи, опубликованной в 1927 году в журнале Asia. В статье говорилось, что «антимарксистские высказывания Сунь Ятсена слово в слово повторяют малоизвестный труд американского автора». Вскоре Уильям свел знакомство с ведущими американскими интеллектуалами — не только с Эйнштейном и Брандейсом, но и философом Джоном Дьюи и историком Джеймсом Т. Шотвеллом, преподавателем Колумбийского университета: оба впоследствии поддержали план Уильяма по созданию еврейских поселений.
А вот китайское правительство оказалось менее восприимчиво. Перед тем как написать Эйнштейну, Уильям обсуждал свой план с Альфредом Сао-кэ Цзе, китайским послом в Америке, и тот согласился, что переезд германских евреев в Китай может способствовать развитию экономики государства. Начальство Цзе в Гоминьдане ценило Уильяма. Но отношения с Германией ценило все-таки больше. А она после прихода нацистов к власти увеличила военную и экономическую помощь Китаю.
Руководство Гоминьдана решило, что организация поселения для народа, который Гитлер ненавидит, наверняка оскорбит германское правительство. И лишь через несколько лет Гоминьдан отважился пересмотреть свою точку зрения.
Накануне Рождества 1938 года секретарь муниципального совета Шанхая Дж. Годфри Филипс отправил срочную телеграмму в Американский еврейский объединенный распределительный комитет («Джойнт»): «Шанхай серьезно обеспокоен аномальным притоком еврейских беженцев, — предупреждал он. — Из-за японско-китайской войны Шанхай и без того столкнулся с серьезным наплывом беженцев. Дать приют такому количеству иностранцев попросту невозможно».
В начале Второй мировой войны Шанхай существовал на особом положении. В ноябре 1937 года город захватили японские войска, однако управление Шанхайским международным поселением оставили муниципальному комитету. И благодаря его многонациональному руководству Шанхай оставался одним из немногих портов мира, пускавших к себе лиц без гражданства. С 1937 по 1939 год в Шанхай перебрались свыше 20 тыс. беженцев-евреев, главным образом из центральной Европы.
В тот же период Китай потерпел несколько сокрушительных поражений. В ноябре 1937-го японская императорская армия захватила Шанхай и двинулась на Нанкин. Чан Кайши и его правительство вынуждены были бежать. К январю 1939-го японцы контролировали почти все восточное побережье Китая. Китайские войска остановили наступление японцев, однако американские и британские власти так и не откликнулись на просьбы китайцев о военной помощи.
Вскоре после того, как Филипс отправил телеграмму, Сунь Кэ узнал, что Гоминьдан планирует ограничить приток беженцев в Шанхай. И переселение беженцев-евреев в Юньнань вдруг показалось ему идеальным решением проблем, с которыми столкнулась его страна. В следующем месяце Сунь Кэ принялся составлять черновик депеши в министерство по делам гражданского населения.
Логика предложения Сунь Кэ была проста: если Китай предоставит убежище европейским евреям, их единоверцы в США и Великобритании сумеют убедить правительства этих стран поддержать Китай в борьбе с Японией. «Британская экономическая помощь, по сути, зависит от крупных банкиров и коммерсантов, — писал Сунь Кэ, — а поскольку многие из этих банкиров и коммерсантов евреи, наше предложение заставит британцев отнестись к нам благосклоннее».
Переселение евреев в Юньнань окажется благотворно не только с точки зрения пропаганды, считал Сунь Кэ: беженцы наверняка поспособствуют и экономическому развитию отстающей провинции. В краткосрочной перспективе этот символ — еврейские беженцы — поможет Китаю выиграть войну с Японией. В долгосрочной — беженцы «с их надежным финансовым тылом и массой талантов», как писал Сунь Кэ, помогут Китаю стать великой страной.
Его доводы перекликались с соображениями Эйнштейна: тот еще в 1934 году говорил Уильяму, что его проект поселений «предоставит в распоряжение Китая благотворную помощь западных умений, познаний и навыков».
Нет исторических подтверждений того, что план, о котором Уильям в 1934 году рассказывал Эйнштейну, имеет прямое отношение к предложению Сунь Кэ 1939 года. Однако и тот факт, что об Уильяме знали в Гоминьдане, и его переписка с Цзе, послом Китая в Америке, указывает на то, что сходство между его замыслом и предложением Сунь Кэ — не совпадение, а следствие влияния.
Некоторые члены китайского правительства сомневались, стоит ли заниматься щекотливым вопросом еврейских беженцев. Министерство иностранных дел предупредило: долгое время держать евреев под контролем не получится, рано или поздно они потребуют автономии. Министерство внутренних дел пошло еще дальше. «Вражеские и фашистские государства постоянно заявляют о том, что мы — коммунистическая страна, — писали чиновники министерства, — и если в такое время мы примем большое количество евреев, то тем самым дадим врагу повод для пропаганды. Теорию фашизма, коммунизм и евреев и без того зачастую упоминают в одной связке».
Однако перспектива получить военную помощь Запада все-таки победила. В марте 1939 года Гоминьдан одобрил предложение Сунь Кэ и опубликовал в китайских и американских газетах сообщение о плане с провинцией Юньнань. Собственно, плана как такового не было. Замысел с переселением евреев нужен был Гоминьдану главным образом в целях пропаганды: одного лишь обещания помочь было достаточно, чтобы завоевать симпатии американцев.
Уильям, узнав о предложении Сунь Кэ, взялся за дело. Американские единомышленники целиком одобрили его замысел, и теперь, когда в игру вступил Гоминьдан, Уильям надеялся, что эти планы наконец удастся претворить в жизнь. Но едва он попросил правительство США о финансировании, как все изменилось.
Опросы общественного мнения показали, что американских избирателей главным образом заботит внутренняя политика, и внешнеполитический курс правительства Рузвельта, которое готовилось к выборам 1940 года, стал антииммиграционным.
В марте 1938 года Гитлер аннексировал Австрию. Госдепартамент США установил квоту в 27 730 виз для граждан Германии, хотя претендентов было намного больше. К июню 1939 года в списке ожидания значилось более 300 тыс. человек. В том же месяце океанский лайнер под названием «Сент-Луис» с 937 беженцами из Гамбурга (большинство были евреями) встал на рейд близ гавани Майами. Но сотрудники иммиграционной службы США отправили его обратно в Европу, и сотни пассажиров «Сент-Луиса» погибли в Холокосте.
В такой атмосфере шовинизма Уильям в августе 1939 года начал переговоры с чиновниками Госдепартамента. Они направили его в комитет, консультировавший Рузвельта по вопросам беженцев, но документальных свидетельств дальнейших встреч не сохранилось. Для проекта переселения 100 тыс. беженцев из центральной Европы в Китай отказ американского правительства предоставить финансирование оказался смертельным ударом.
Неизвестны и точные обстоятельства, при которых от этого проекта отказался Гоминьдан. Ясно одно: судя по архивным данным за 1939 год, проект переселения евреев в провинцию Юньнань вызвал бурные обсуждения. Пресс-конференции в Шанхае, депеши из Чунцина, совещания в Вашингтоне. Возражения, оценки, резкие ответы. А к 1940 году — ничего.
В конце концов оказать помощь Китаю Великобританию и США вынудил Перл-Харбор, а вовсе не участие знаменитых евреев. Контрнаступление при поддержке союзников позволило победить Японию, но ослабило Гоминьдан. И коммунистическая партия Китая, воспользовавшись этим, возобновила борьбу за власть. В 1949 году Мао Цзэдун сформировал в Пекине новое правительство. Сунь Кэ и его товарищи бежали на Тайвань .
С тех пор они работали в изгнании, в Тайпее.
Мало что связывает нынешнюю коммунистическую партию Китая с Гоминьданом 1930-х. Китайский лидер Си Цзиньпин постоянно цитирует Маркса и Ленина, но нипочем не признает, что в интеллектуальном смысле его партия хоть чем-то обязана Гоминьдану. Однако отношение Пекина к войне Израиля с ХАМАСом и вера Китая в силу переговоров наверняка показалась бы знакомой Сунь Кэ и его соратникам.
Когда Израиль начал наступление в Газе, министр иностранных дел Китая Ван И сказал, что Китай всегда поддержит «законные притязания арабского и исламского мира». После того как в апреле Иран совершил ряд нападений на Израиль, Ван И, вслед за официальными лицами Тегерана, назвал эти атаки «актом самообороны». Пекин в своих заявлениях не называет ХАМАС террористической группировкой, и эта недомолвка, несомненно, испортит некогда благополучные торговые отношения Китая с Израилем. При этом за закрытыми дверьми китайские дипломаты стараются убедить своих израильских коллег в том, что все это лишь разговоры и не следует думать, что Китай настроен враждебно по отношению к Израилю.
И если отношение Китая к войне Израиля и ХАМАСа представляется пассивным, непоследовательным или незрелым, полезно вспомнить, что Пекин практически не разбирается в политических дебрях, которые всегда представлял собой сионизм. За всю свою историю Китай, можно сказать, никогда и не занимал определенную позицию по вопросу еврейского государства. В 1939 году, замыслив создать еврейское поселение, Китай действовал скорее из желания сыграть на благосклонности Вашингтона к евреям, которую считал неизменной.
А когда выяснилось, что Китай переоценил значение еврейских интересов для политики США времен Второй мировой войны, это стоило ему разве что потраченных впустую нескольких стопок бумаги да драгоценного времени. Но, поскольку китайское правительство стремится позиционировать свою страну как альтернативную мировую сверхдержаву, ныне ошибочное истолкование политики сионизма может обойтись Китаю намного дороже.
Оригинальная публикация: What if Israel Had Been in China?
Образ еврея в Китае
The Times of Israel: Японский Шиндлер: истинный герой в сети мифа
