Если театр начинается с вешалки, то выставка «Бухарские евреи: на перекрестке цивилизаций», открывшаяся в Еврейском музее и центре толерантности в Москве, начинается с дома.

Стены этого дома, ревниво оберегавшие своих обитателей от непрошеных взглядов, прозрачны для зрителей. За голубыми деревянными воротами, над которыми прикреплена цифра 5, видны два помещения — летнее и зимнее. В одном — дастархан, застеленный покрывалом с вышивкой в технике сюзане. В другом — летняя детская кроватка, изящные кувшины с высоким горлышком и изогнутым носиком, глиняная амфора для вина, удивительно похожая на античную. Перед нами реконструкция дома бухарского еврея. Здесь каждая вещь, начиная с дверей, ставен, колонн галереи, украшенных резными цветами и листьями, и заканчивая вышитой скатертью и шелковыми восточными платьями и платками, принадлежала реальным людям. Экспонаты были собраны Григорием Казовским и Борисом Хаймовичем, кураторами выставки, во время экспедиций в Среднюю Азию в 1990‑х годах. Находки были переданы в Музей истории евреев в России, откуда попали теперь на выставку.

Но эта временная экспозиция, которая выводит зрителей из открытой галереи дома дальше, в галерею собственно Еврейского музея, далеко выходит за рамки истории ХХ века и истории России. Самое удивительное, что она выходит и за рамки чисто этнографического проекта. История бухарских евреев, которые жили отнюдь не только в Бухаре, но и по всей Средней Азии, говорили на таджикско‑еврейском языке, который часто называли также бухарско‑еврейским (бухори), сохранили свою веру и традиции, впечатляет уже тем, что уходит в глубь истории на 25 веков.

Вавилон, Ассирия, Персия, далее везде

Историки считают, что бухарские евреи — потомки жителей Иудеи, которые оказались в плену вавилонского царя Навуходоносора II и были выведены в Вавилонию. На ассирийских рельефах в Британском музее (на выставке стоит рассмотреть их фотографии) можно увидеть, как из разрушенного иудейского города Лахиш идут музыканты, едет еврейская семья на арбе в Ассирию. Рельеф этот датируется 701 годом до н. э. Уже в 598–597 годах до н. э., в эпоху Персидского царства времен правления Ахеменидов, первые евреи появляются в Средней Азии. Всего 60 лет спустя, в 539–538 годах до н. э., персидский царь Кир II, завоевав Нововавилонское царство, освободил плененные народы и позволил им вернуться на родину. Кто‑то из евреев вернулся в Иудею, а кто‑то, надеясь получить в собственность землю, записался в армию персидского царя и воевал с кочевниками в Средней Азии.

К 483 году до н. э. еврейские общины существовали во всех областях Персидского царства Ахеменидов, от Индии до Куша. О среднеазиатских евреях в первые века нашей эры упоминают «Деяния апостолов» и Талмуд. Поскольку еврейские купцы участвовали в торговле на Великом шелковом пути, о еврейских поселениях в Средней Азии в доисламский период упоминают также персидские и арабские хроники. Иначе говоря, евреи принадлежат к числу древнейших народов, населявших среднеазиатский регион.

Если Великий шелковый путь способствовал общению народов в целом и евреев из разных регионов Азии в частности, то появление двух враждебных империй — шиитского Ирана, где правили Сефевиды, и суннитского Мавераннахра, где во главе была узбекская династия Шейбанидов, — разделило евреев этих государств. Так с XVI по XVIII век формируется общность бухарских евреев, жителей суннитских узбекских государств. Государства эти — Бухарский эмират, Кокандское и Хивинское ханства — сложились во второй половине XVIII века. Здесь были самые крупные общины евреев. Бухара, где еврейский квартал (махалла) существовал с XVI века, дала имя этнической и лингвистической общности евреев в Средней Азии.

Но не менее интересны, чем перипетии древней истории, отношения, которые складывались у евреев с цивилизациями, сменявшими друг друга, как волны. И тут любопытны два момента: с одной стороны, сохранение своей веры и традиций, с другой — приспособление к особенностям правления разных государств.

Шелка и макамы

Сохранение языка, традиций, веры в субэтносе на протяжении более 25 веков выглядит невероятным феноменом. Наиболее остро проблема сохранения веры, очевидно, встала к середине VIII века. Арабское завоевание Средней Азии сопровождалось исламизацией региона. Евреи оказались тогда практически единственной конфессиональной группой, сохранившей свою религию с доисламских времен. Мусульманский закон, причисляя евреев к народам Писания, позволял им открыто исповедовать иудаизм. Но за это нужно было выполнять ряд условий. Среди них — уплата особого налога, ограничение размера и высоты синагог (которые не могли быть выше и больше мечетей), соблюдение отличий в одежде. На выставке можно увидеть мужские халаты темной расцветки, которые подпоясывали простой веревкой, и неяркие тканевые шапки, отороченные мехом, что носили бухарские евреи. В отличие от них мужчины‑мусульмане ходили в чалме. Впрочем, праздничная одежда, которую бухарские евреи носили дома или в своих кварталах, была красивой, яркой, добротной.

Тут надо заметить, что бухарские евреи селились, как правило, в отдельных кварталах городов, где власти давали им право общинного самоуправления. Если староста (калонтар) отвечал за хозяйственное управление, суд, сбор налогов и податей, то религиозную жизнь регулировал раввин. Кроме торговли, традиционными занятиями евреев в Средней Азии были ткачество и крашение тканей. Причем секретом производства красителя цвета индиго владели почти исключительно евреи. Синие от краски руки красильщиков оказывались и знаком этнической группы. Бухарские евреи славились и как ювелиры, умельцы дубить кожи, проводники караванов, искусные лекари. Уже в XIX веке при бухарском эмире Насрулле‑хане придворным врачом был некий Иброхим.

Отдельный раздел выставки посвящен музыкальным и артистическим династиям бухарских евреев. Именно евреи смогли сохранить древнюю, еще доисламскую музыкальную культуру Центральной Азии. Они придали современную форму шашмакому — музыкальному представлению при дворах правителей Азии. Шашмаком означает «шесть макамов», то есть это сочетание шести основных ладов древней восточной системы музыкальной гармонии. Для переходов между ними используют еще почти 20 макамов. Классические инструменты ансамбля шашмакома тоже можно увидеть на выставке: тут и бубен, и струнные, и щипковые. Музыка во время представления сменялась речитативом, пение — танцем. Можно сказать, что шашмаком — это своего рода древняя придворная опера и балет, искусством которых в Средней Азии с IX–X веков владели тоже бухарские евреи. Почти десять веков секреты династий музыкантов, танцоров и вокалистов передавались в их семьях из поколения в поколение. В итоге хранителями и создателями древней музыкальной культуры, объединяющей все народы региона, оказались именно бухарские евреи.

Благодаря им традиции не только дошли до наших дней, но и получили развитие. Так, Леви Бабаханов пел последним правителям Бухары. Бабаханов же исполнил шашмаком, впервые записанный на грампластинку рижской фирмой в 1909 году. Девора‑ханум, которая танцевала на женской половине дворца последнего бухарского эмира, — бабушка по отцу Иссахара Акилова, основателя Бухарско‑еврейского музыкально‑драматического театра. Династия Акиловых фактически заложила основу современной школы классического узбекского танца.

Золотой век. Недолгий

В 1860–1880‑х годах, когда Российская империя захватывает Кокандское ханство и устанавливает протекторат над Бухарским эмиратом и Хивинским ханством, еврейские общины, выбирая между Российской империей и среднеазиатскими мусульманскими государствами, выбрали первую.

Во‑первых, контакты с единоверцами из России бухарские евреи стали налаживать еще в 1802 году. Тогда они написали письмо евреям города Шклова — он славился как еврейский духовный центр. Письмо это, написанное на древнееврейском языке, равно как и перевод, тоже можно увидеть на выставке. Бухарцев интересовали слухи о правовых ограничениях, действовавших в стране в отношении евреев, и возможность въезжать в пределы империи. Ответ был вполне успокаивающий, и некоторые из бухарских евреев, поверив, отправились с товаром в российские города.

Поэтому, когда началась война России в Туркестане, симпатии евреев в Средней Азии были на стороне России. Как пишет в своей книге «Друзья поневоле» Альберт Каганович, «такая ориентация сулила им прекрасные торговые перспективы и освобождение от суровых ограничительных законов, распространявшихся на них как на “неверных”». В свою очередь, генерал‑губернатор Туркестанского края Константин Кауфман, «высоко оценивая поддержку, оказанную бухарскими евреями во время завоевания Средней Азии, и их важную роль в экономике региона, отказался практически от всех репрессивных и дискриминационных мер, применявшихся против евреев в России». Несмотря на то, что впоследствии ситуация складывалась по‑разному, за несколько десятилетий целый слой бухарских евреев превратился, как пишет Каганович, «из ходивших с синими руками красильщиков тканей в хлопковых предпринимателей».

Но не одним хлопком жили удачливые предприниматели. Шахерезада заговорила на бухарско‑еврейском наречии уже в 1914 году, когда «Тысяча и одна ночь» стала первой книгой, переведенной на бухарско‑еврейский язык. Тогда же открываются еврейские школы и гимназия. Фотографии новых школ с преподаванием на иврите (в том числе сделанные Сергеем Прокудиным‑Горским) можно видеть на выставке. В Коканде в 1910‑м начинает выходить первая газета на бухарско‑еврейском языке. А в 1916‑м там же создана бухарско‑еврейская театральная труппа. Все говорило об укреплении позиций бухарских евреев в Туркестане. Когда после революции 1917 года в ноябре была объявлена Кокандская автономия, продержавшаяся до 22 февраля 1918‑го, то есть меньше трех месяцев, среди министров правительства автономии были бухарские евреи Рафаэль бен Шломо Потеляхов и Симон Вадьяев.

Можно сказать, что это был золотой век бухарских евреев. Но он длился недолго.

Туземно‑еврейский музей

Конечно, большинство экспонатов на выставке пришло из ХХ века. И он был не менее суров к бухарским евреям, чем к другим народам СССР.

После образования Хорезмской, Туркестанской, Бухарской советских народных республик, вошедших в состав советской России, сюжет строительства национальной культуры обрел отчетливый атеистический привкус. Началось в 1922 году с запрета использовать иврит в еврейских школах. В 1928‑м письменность «местно‑еврейского» языка была переведена на латиницу. В 1931‑м в Самарканде закрыли Большую синагогу, вместо нее открыли Туземно‑еврейский музей. Тогда же, после окончания нэпа, начинается конфискация у населения золотых и серебряных вещей. Но все же, несмотря даже на начавшуюся нелегальную еврейскую эмиграцию в Палестину, только в Узбекистане в 1934 году работали 35 бухарско‑еврейских школ, 15 еврейских клубов и 28 «красных чайхан»… К 1939 году бухарско‑еврейские школы, газеты, театры, клубы, издательства будут закрыты.

А дальше была война…

Впрочем, этот раздел выставки акцент делает на другом — на людях, которые вопреки всему хранили традиции. Среди самых поразительных фотографий — снимок пожилой пары на фоне футляра с Торой. Среди представленных вещей можно увидеть похожий футляр для свитка Торы, украшенный некогда щедро бархатом, шелком, золотым шитьем. В нем семья с XIX века хранила свиток Торы. Рядом — кульмос, указка для чтения Торы, дошедшая до нас из 1913 года. Серебряная рука и палец, указывающий на букву. Литография с лубком «Жертвоприношение Исаака» напечатана в Варшаве в XIX веке. Такие лубки были почти в каждом доме бухарских евреев. Красивое блюдо для мацы и сито для ее выпекания…

Хочется спросить, что же дальше, но у выставки «Бухарские евреи: на перекрестке цивилизаций» открытый финал. То, с какой любовью и бережным вниманием она сделана, — свидетельство продолжения жизни, свидетельство общности бухарских евреев, давно разбросанных по миру. Сегодня они живут в Австрии и Франции, Израиле и Америке, Нидерландах и Канаде… И нет, выставка не об уходящей натуре. Это история о том, что любовь, традиция и книга способны преодолевать века и расстояния. Сами вещи — материальные свидетельства жизни бухарских евреев, собранные вместе, дают надежду, что эта натура жива.