Еврейский антифашистский комитет как сообщество памяти
«Лехаим» продолжает серию спецпроектов выпуском, посвященным деятельности Еврейского антифашистского комитета, процессу над ним и судьбам некоторых
его членов.
Спецпроект приурочен к семидесятой годовщине казни обвиняемых по делу ЕАК, известной под неточным названием «ночь расстрелянных поэтов»: 12 августа 1952 года были расстреляны 13 из 15 обвиняемых: поэты, переводчики, редакторы, дипломат, журналист и профсоюзный деятель, прозаик, врач и актер.
Мы представляем вниманию читателей результаты новых исследований и архивных изысканий, а также личные свидетельства людей, связанных с членами ЕАК родственными узами.
В рамках нашего спецпроекта мы публикуем статьи Юлии Волоховой, Джошуа Рубинштейна, Александра Энгельса и Ольги Селицкой, посвященные разным аспектам деятельности и дела ЕАК. Эти статьи были представлены в виде докладов на международной научной конференции «Еврейский антифашистский комитет в СССР: история, память, уроки», прошедшей в мае сего года в Советском фонде мира и Российском государственном гуманитарном университете. Публикация подготовлена совместно с организаторами конференции — Международным научно‑образовательным центром истории Холокоста и геноцидов РГГУ и Научно‑просветительным Центром «Холокост». Полную версию материалов конференции можно прочитать на сайте Центра «Холокост».
История Еврейского антифашистского комитета и «Черной книги» подробно изложена в целом ряде исследований , тогда как неофициальная жизнь комитета и та особая, подчас терапевтическая роль, которую он играл в годы войны и сразу после ее окончания для советских интеллектуалов, фронтовиков и простых людей, переживших ужасы войны и потерявших близких в результате нацистского террора, изучены в гораздо меньшей степени.
О том, что вокруг ЕАК в процессе документации Холокоста непреднамеренно сформировалось особое социальное сообщество, пишет в своей работе «Сохраняя “события, которые исчезают как дым”: Черная книга как сообщество выживших и писателей, 1943–1946» Полли Завадивкер. Она отмечает, что помещение комитета на Кропоткинской улице стало местом памяти, где в «сообществе выживших» можно было поделиться пережитым горем и найти поддержку . Значимо, что именно логика «сообщества выживших» стала одним из основных принципов и при распределении материалов между редакторами и составителями «Черной книги». Чаще всего материалы редактировались теми, для кого трагедия евреев, уничтоженных в определенном регионе, была личной незаживающей раной .
В рамках этого сообщества в наиболее сложном положении оказались именно члены ЕАК. По справедливому замечанию Джошуа Рубинштейна, будучи представителями пропагандистской организации, полностью подконтрольной властям, они должны были (зачастую интуитивно) улавливать и выражать официальную советскую позицию в отношении массового уничтожения евреев нацистами, продолжая вместе с тем переживать Холокост как глубоко личную трагедию .
Лишь подступаясь к указанной задаче — рассмотреть ЕАК как сообщество памяти, мы собираемся на материале документов из фонда Еврейского антифашистского комитета в Государственном архиве Российской Федерации (далее — ГАРФ) и публикаций в болгарской газете «Еврейские вести» за 1945–1946 годы показать, что неформальное сообщество памяти продолжало жить и функционировать и вне работы над «Черной книгой», а также выявить ту роль, которую в нем играли советские писатели Василий Гроссман и Илья Эренбург.
Известно, что осенью 1944 года Шахно Эпштейн и Ицик Фефер, не известив Илью Эренбурга, отправили в США 552 страницы документов, собранных в СССР для будущей «Черной книги», результатом чего стал масштабный конфликт, отказ Эренбурга от продолжения работы над «Черной книгой» и роспуск 25 апреля 1945 года литературной комиссии. Между тем этот официальный разрыв отношений с ЕАК вовсе не означал прекращения неофициальных контактов с комитетом, его сотрудниками и неформальным кругом людей, объединенных пережитым травматическим опытом.
Летом и осенью 1945 года Илья Эренбург совершил поездку по союзным республикам и странам Европы, а также побывал на Нюрнбергском процессе. Во время поездки он встречался с представителями еврейской общественности за рубежом, в том числе с представителями еврейских организаций, имевших тесные контакты с ЕАК. После возвращения из этой поездки 9 января 1946 года Эренбург выступил в комитете с докладом, стенограмма которого сохранилась в фонде ЕАК в ГАРФ .
Вечер вел Соломон Михоэлс, но поскольку выступление Эренбурга носило неофициальный характер, установить точное число присутствовавших и их имена не представляется возможным. По вопросам слушателей и тематике доклада мы можем сделать вывод, что участники встречи были объединены общим интересом к жизни и послевоенной судьбе евреев в мире. Сам же Илья Эренбург сформулировал цель своего доклада так: рассказать «о евреях, которых я встречал, об их положении в различных странах, о том, что с ними случилось, и о тех выводах, которые человек делает из всего, что он наблюдает» . В ходе доклада Эренбург подробно рассказал о судьбе евреев в годы войны и после ее завершения в Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Чехословакии, Франции, Германии, а также о посещении Нюрнбергского процесса. Он подкреплял свои рассказы выдержками из материалов, собранных им в ходе поездки, а во время перерыва «представил зрительно ряд интересных документов», которые специально принес с собой .
Это лишь один из примеров той особой роли, которую играли советские писатели в жизни неформального сообщества, сформировавшегося вокруг ЕАК. Они не только служили мостом между евреями разных стран, но также собирали и перевозили документы и свидетельства, а иногда и артефакты, найденные в местах массового уничтожения еврейского населения на оккупированных территориях. Так, 21 июня 1945 года секретарь ЕАК в Софии Моис Бениеш написал письмо Василию Гроссману по следам публикации очерка «Треблинский ад» и направил его на адрес ЕАК в Москве. В письме болгарский актер и режиссер просил Гроссмана, а через него и других советских военных корреспондентов (Илью Эренбурга, Михаила Шолохова, Константина Симонова) сообщить что‑либо о судьбе 13 тыс. евреев, высланных из Македонии и Фракии в 1943 году. Выдержки из этого письма были опубликованы в болгарской газете «Еврейские вести» 30 июня 1945 года .
Интересно, что свой ответ Гроссман направил не официальным путем, а передал через Илью Эренбурга, к тому моменту формально порвавшего с ЕАК. Во время своей зарубежной поездки Эренбург лично в сентябре 1945 года вручил письмо сотрудникам Еврейского антифашистского комитета в Софии вместе с записной книжкой македонского еврея, найденной Гроссманом на территории Треблинки
Вопреки утверждению И. Эренбурга в газете «Еврейские вести» (6 октября 1945) было опубликовано только ответное письмо Василия Гроссмана.
. Ответное письмо Василия Гроссмана также было опубликовано в газете «Еврейские вести» (6 октября 1945) .
Это далеко не единственный пример такого рода. Используя международные контакты, установленные ЕАК, Василий Гроссман 25 января 1947 года передал через художника Рафаэля Хволиса коллекцию документов и предметов из архива Лодзинского гетто и Треблинки в Еврейский музей Вильнюса .
Другой показательный пример того, как стихийно возникшее вокруг ЕАК сообщество памяти разрасталось и выходило за формальные рамки, — малоизученная история антифашистского клуба «Илья Эренбург», созданного в конце июня 1945 года в Болгарии. Сам Илья Эренбург рассказал об этой организации следующее:
Из культурной жизни еврейства в Болгарии укажу на деятельность общества, которое около года тому назад обратилось с просьбой ко мне разрешить именоваться моим именем. Для меня это было честью, причем двойной честью, так как это исходило от евреев и от болгар. Я дал согласие. Это общество называется «Общество борьбы с антисемитизмом и расизмом “Илья Эренбург”». Общество имеет разветвления во всех городах, где живут болгарские евреи, и число его членов включает все еврейское болгарское население старше 16‑ти лет. В работе этого общества принимают участие и не евреи, а также и болгары .
Показательно, что данная организация, возникшая с согласия и при поддержке Ильи Эренбурга, установила и поддерживала контакты с ЕАК. Члены общества состояли в неформальной переписке с рядом сотрудников комитета и поддерживали контакты с ними даже после конфликта Эренбурга с руководством ЕАК. Так, летом 1946 года завязалась переписка Рашели Шемтовой, представительницы «женской секции организации имени Ильи Эренбурга», с филологом, историком и редактором Рахилью Ковнатор, подготовившей несколько статей для «Черной книги» .
Приведенные примеры показывают, что сообщество памяти жило и функционировало и вне работы над «Черной книгой», и внутри этого неформального сообщества люди получали возможность не только демонстрировать лояльность советскому государству, победившему нацизм, но и проживать утраты, скорбеть, ощущать свою сопричастность к жизни евреев в других странах, разделять с ними ответственность за сохранение памяти об опыте войны и Холокоста, обмениваться информацией, документами, устными и письменными свидетельствами, материальными предметами, контактировать с простыми людьми и официальными учреждениями за рубежом. При этом организующим ядром этого сообщества были советские интеллектуалы, участвовавшие в документации Холокоста. Они выполняли функцию медиаторов, и их деятельность не ограничивалась работой над «Черной книгой», а в случае с Ильей Эренбургом не прервалась даже после его конфликта с руководством комитета и формальным разрывом с ЕАК.
Исследование проводилось по международному гранту Центра «Сэфер» на исследования по истории и культуре российского еврейства в различные исторические периоды. Грант предоставлен в рамках благотворительной программы «Академическая иудаика на постсоветском пространстве», реализуемой при поддержке фонда «Генезис» (Genesis Philanthropy Group).
Михоэлс и принц Реубейни
«Требуем самой суровой кары презренным убийцам…»
