Еврейский аргумент в пользу тюремной реформы
Материал любезно предоставлен Tablet
Что понял Любавичский Ребе о системе уголовного правосудия
В центре дискуссий о преступности и правосудии, происходящих в Америке, стоят взаимоисключающие инициативы. Мы либо поддерживаем институты правопорядка, олицетворение которых — полиция и тюрьмы, либо одобряем пересмотр системы уголовного правосудия, направленный на реформирование (а в некоторых случаях упразднение) этих институтов. Мы либо хотим, чтобы в наших крупных городах жилось безопасно, без краж и насильственных преступлений, либо выступаем против бесчеловечных условий содержания в тюрьмах. Мы можем сочувствовать либо жертвам преступлений, либо жертвам жестокой системы, но нельзя сочувствовать и тем, и другим сразу. Попросту говоря, следует сделать выбор: либо спокойная жизнь, либо справедливая система правосудия.
В одном столбце этого гроссбуха — безудержный разгул насилия и уличных беспорядков в таких городах, как Окленд и Чикаго. В другом столбце — неиссякающий поток новостей и вирусных видеороликов, заостряющих внимание на нарушениях в системе уголовного правосудия. Это черно-белое видение ситуации, отражающее раскол общества на два политических лагеря, на деле ловушка: одна из ложных дихотомий, на создании которых специализируется современная политическая культура. Этой ловушки можно избежать, если ненадолго отстраниться от политики и поразмыслить о наставлениях Любавичского Ребе Менахема-Мендла Шнеерсона.
Ребе, как называют его во всем мире последователи, члены движения «Хабад», был и пламенным поборником тюремной реформы, и одновременно сторонником законности и порядка.
В 1968 году, после уличных бунтов по всей стране и похожих на нынешние бурных дискуссий о преступности и действиях полиции, тогдашний мэр Нью-Йорка Джон Линдси посетил Ребе в его кабинете в бруклинском районе Краун-Хайтс. При этой встрече, как пишет обозреватель Chabad.org Довид Марголин, Ребе посоветовал мэру: «Надлежащие действия полиции и поддержание порядка на улицах пойдут во благо не только потенциальным потерпевшим — эти меры помогут исправиться и потенциальным преступникам, многие из которых едва вышли из детского возраста».
Нынешняя система не побуждает нас видеть в правонарушителях собратьев, людей, чьи условия жизни — как и условия жизни каждого из нас — в конечном счете связаны с благополучием или неблагополучием общества в целом. Нет, она, наоборот, стремится упрятать преступников подальше от людских глаз. Но даже это больше невозможно, ведь условия содержания в таких тюрьмах, как нью-йоркская Райкерс-Айленд, настолько ухудшились, что скандалы вокруг вышеупомянутой тюрьмы то и дело попадают в городские новости. В июле 2023 года CBS News подробно пересказала в репортаже выводы федеральной инспекции, которая сочла санитарно-гигиенические условия в Райкерсе форменно бесчеловечными:
«На 150 фотографиях, включенных в доклад, запечатлена буквально тошнотворна картина — грязные унитазы, умывальники, мойки и прочее оборудование санузлов […] Инспекторы обнаружили полчища живых рыжих тараканов, муравьев, черных тараканов, плодовых мушек и комаров, а также мышиный помет».
Антисанитария — не единственная проблема, отравляющая жизнь заключенных в Райкерсе: там бывают драки, издевательства, убийства и самоубийства. Заключенным некуда деваться, а вот многие сотрудники берут больничные под надуманным предлогом, чтобы увильнуть от дежурств в подобной обстановке. Собственно, ситуация дошла до предела: возникла идея передать тюрьму Райкерс в федеральное подчинение, так как мэрия Нью-Йорка не выполнила несколько судебных постановлений об улучшении условий содержания заключенных.
И все же, несмотря на кичливые заявления федерального прокурора о том, что Райкерс-Айленд необходимо переподчинить и исправить то, что напортачила мэрия, различные исследования выявляют, что в федеральной пенитенциарной системе санитария и обращение с заключенными тоже на низком уровне. Недавнее аналитическое исследование Блумберговской Школы общественного здравоохранения при Университете Джона Хопкинса показало: в исправительных учреждениях такие хронические заболевания, как диабет 2 типа, астма, ВИЧ, а также некоторые психические болезни во многих случаях лечат неправильно или халатно, если сравнивать с лечением среднестатистического жителя страны. В федеральных тюрьмах, как и в Райкерс-Айленд, обычное дело, когда унитаз переполняется то из-за засора, то из-за нехватки воды в сливном бачке, и заключенные в камере день за днем дышат смрадом испражнений. Эти неотложные, но легкоустранимые проблемы с медицинской помощью и санитарией усугубляются тем фактом, что чуть ли не каждая третья из федеральных тюрем и тюрем штатов расположена в радиусе трех миль от объектов, входящих в программу «Федеральный суперфонд». Объекты «Суперфонда» представляют собой химически загрязненные участки, где требуется долгосрочная очистка от опасных токсичных веществ, и у обитателей окрестностей возрастает риск преждевременной смерти (продолжительность жизни может сократиться на 15 месяцев).
Но плохая гигиеническая и экологическая обстановка покажется второстепенной проблемой по сравнению с тем, как грубо и жестоко осужденные обходятся друг с другом и с охранниками, а сотрудники исправительной системы — с осужденными.
В специальном репортаже «В стенах Райкерс» телекомпания ABC7 NY обнаружила, что за последние десять лет количество угроз физическим насилием в отношении сотрудников увеличилось более чем на 23%, а количество драк между заключенными за тот же период — более чем в четыре раза. Многочисленные исследования, охватывающие последние 40 лет, показали: от 20% до 25% заключенных сообщили, что за решеткой подвергались физическому насилию со стороны другого заключенного.
Случаи, когда охранники применяют физическое насилие к заключенным, возможно, бывают еще чаще, но собрать точную статистику сложно, поскольку охранники сплошь и рядом прикрывают друг друга, фальсифицируют отчеты, а заключенных, намеренных жаловаться, отправляют для острастки в одиночные камеры.
Эта атмосфера насилия побуждает многих первоосужденных, когда они оказываются за решеткой, искать защиту в членстве в бандах. А принадлежность к банде, в свою очередь, увеличивает вероятность того, что на свободе эти люди станут чинить насилие и совершат новое преступление. Также этот шаг значительно увеличивает вероятность того, что осужденного будут подвергать одиночному заключению за агрессивное поведение или действия, обусловленные членством в банде.
Одиночное заключение считается разновидностью пытки, и те, кто злоупотребляет такими мерами, могут попасть под суд за военные преступления, если одиночное заключение длится 15 дней и дольше. Однако в американской тюремной системе некоторые заключенные проводят в одиночной камере месяцы, годы или даже десятки лет. Альберт Вудфокс, несправедливо осужденный за убийство тюремного охранника, провел в одиночном заключении приблизительно 43 года (дольше, чем любой другой американец), прежде чем приговор был обжалован и отменен. Без малого половина попыток самоубийства происходит в одиночных камерах, причем заключенные в таких камерах покушаются на самоубийство в 12 раз чаще, чем среднестатистические.
Можно было бы возразить, что сама жестокость американской тюремной системы, по крайней мере, должна остерегать от повторных преступлений — люди не захотят снова оказаться в этом аду. Но факты опровергают это предположение.
В 2019 году министерство юстиции США опубликовало специальный доклад, где говорится, что уровень рецидивной преступности составил 78% среди осужденных за насильственные преступления, 84% — среди осужденных за преступления, связанные с наркотиками, и 87% — среди осужденных за имущественные преступления. Без малого 44% преступников возвращаются за решетку менее чем через год после освобождения, 68% вновь подвергаются аресту менее чем через три года, 79% — менее чем через шесть лет, 83% — менее чем через девять лет.
Эта статистика показывает, что у нас нет ни одного исправительного учреждения, где исправление осужденных ставят во главу угла. По статистике, лишь 5,1% американцев проводят за решеткой хотя бы день за всю свою жизнь, но большинство из тех, кто прошел через тюрьму, попадают туда, как минимум, еще раз.
Вывод самоочевиден: пенитенциарная система США не занимается социальной реабилитацией заключенных, но и не вызывает у них настолько сильного ужаса, чтобы они воздерживались от повторных преступлений. Вместо этого система обычно помещает заключенных в обстановку безудержной моральной испорченности и насилия, которую в другом контексте мы бы сочли пыточными условиями содержания.
К сожалению, почти все решения проблемы тюрем, выдвинутые борцами за прогрессивную реформу уголовного правосудия, рискуют лишь сильнее ухудшить дело. Политика так называемой «деизоляции», призванная сократить число заключенных, часто достигает своей цели путем того, что преступления, при попустительстве властей, просто остаются безнаказанными. Например, в Нью-Йорке окружной прокурор Элвин Брэгг — реформатор уголовного правосудия, как значилось в его предвыборной программе — в первом же публичном заявлении провозгласил, что его ведомство «не будет требовать приговоров к тюремному заключению» за целый ряд преступлений. Согласно аналитическому расследованию New York Post, за период с 1 января 2022 года (со вступления Брэгга в должность) до лета 2023-го окружная прокуратура касательно 52% дел об уголовных преступлениях понизила категорию преступления — с «тяжкого» на «мелкое», «причем она умудряется проигрывать половину дел о тяжких уголовных преступлениях, которые все же доходят до суда», говорится в статье. Подход сработал в том смысле, что за решеткой оказалось меньше людей (по подсчетам New York Post, в рассматриваемый период по сравнению с 2019-м количество обвинительных приговоров к тюремному заключению за тяжкие уголовные преступления снизилось на 29%), — но в 2022 году количество особо тяжких преступлений в городе выросло на 22%.
Между тем в другом политическом лагере — среди консерваторов — обычно игнорируют эту проблему или уверяют, что заключенные заслужили содержание в кошмарных условиях: таково, мол, возмездие за преступления.
К счастью, там, где политическая культура не достигает цели, иудаизм предлагает решение.
На собрании хасидов в Бруклине в 1976 году Любавичский Ребе отметил, что из всех наказаний и приговоров, рассматриваемых в Торе и книгах еврейского закона, ни разу не упоминается о тюремном заключении. Поскольку Тору называют «Торой милости», пояснил он, то любые дисциплинарные меры, которые Тора считает необходимыми, представляют собой проявление милости.
Главная функция предписанных еврейским законом наказаний, от штрафов до смертной казни, — удерживать преступников от повторных преступлений и предотвращать таковые преступления. Однако Тора совершенно четко разъясняет: хотя эти кары необходимы, не нужно воспринимать их как неизгладимое пятно на репутации. Даже по поводу самого сурового из телесных наказаний Тора гласит: после того, как виновная сторона подверглась наказанию, «…смотри, он — “брат твой”» . Это радикальная идея, призыв к солидарности с осужденными, перекликающийся со взглядами прогрессивного движения за «восстановительное правосудие» .
Касательно смертной казни Тора разъясняет, что эта кара применяется исключительно ради того, чтобы виновный поплатился за свое преступление в этом мире, а в Мире грядущем не понес бы наказания. Следовательно, таким людям будет дарована жизнь в Мире грядущем. По этой же причине, говорили еврейские мудрецы, такой приговор выносили лишь один раз в семь лет (а некоторые говорят, что один раз в 70 лет ) и приводили в исполнение таким способом, чтобы не унизить человеческое достоинство преступника. Чтобы казнь не была мучительной, полагалось давать осужденным снадобье, от которого они теряли сознание.
Из этого мы можем извлечь основополагающий урок о том, как следует обходиться с правонарушителями. Тора призывает нас: как только человек поплатился за свое преступление, мы должны видеть в нем не бывшего заключенного, не преступника, не уголовника, а брата своего — одного из сограждан. Даже тот, кто совершил тягчайшее из преступлений, не должен утрачивать человеческое достоинство; если смертная казнь необходима, ее совершают не в порыве гнева, не в качестве воздаяния злом за зло, не ради мести, а потому, что это правильный шаг, предпринимаемый во благо виновника и общества сразу.
Рассуждения об этом не были для лидера хасидов абстрактными умозаключениями. В 1981 году по указанию Ребе был основан «Институт Алеф», который сегодня работает более чем с 5000 евреями, отбывающими наказание в пенитенциарной системе США, содействуя им, чтобы они могли совершать повседневные еврейские обряды, получать кошерную пищу, подобающим образом отмечать праздники, рассчитывать на духовную и эмоциональную поддержку в тюрьме и после освобождения. Но обращение Ребе касалось не только помощи заключенным-евреям. Ребе призвал создавать организации для помощи и евреям, и неевреям, находящимся за решеткой. А также сделал упор на лоббировании программ досрочного освобождения за хорошее поведение.
То, что тюремное заключение считают позорным клеймом, — одно из главных препятствий, с которыми бывшие заключенные сталкиваются, вернувшись в общество. Оно сильно влияет на их отношение к окружающим после освобождения. Если мы сможем научиться видеть в бывших заключенных людей, а не воображать их в тюремных робах, это существенно поможет им реинтегрироваться в общество и снова стать его ценными членами. Как отметил Ребе на вышеупомянутом собрании в 1976 году, мы по-прежнему должны видеть в таком человеке образ своего собрата и, более того, нам не следует отрицать Б-жественную природу людей. Мы обязаны сохранять веру в то, что даже самый отъявленный преступник все равно был создан по образу Б-га.
По словам Ребе, представления о преступлении и наказании в иудаизме лаконично переданы стихом: «Человек рождается для работы» . Смысл этот стиха в том, что человеку негоже проводить дни в праздности — он должен плодотворно трудиться. Однако для этого индивид должен обладать свободным волеизъявлением, а тюремное заключение несовместимо с этим свободным волеизъявлением. Как же в подобной обстановке заключенные смогут выполнить свое Б-гом данное предназначение?
Ответ прост: пребывание за решеткой должно быть для человека не наказанием, а удобным случаем задуматься о своих поступках, нежелательных для общества. Следует обеспечить человеку возможности для учебы, самосовершенствования и подготовки к освобождению: тогда, выйдя на волю, он сможет начать новую жизнь, поступать честно и незлобиво. Время, проведенное за решеткой, не будет для него потеряно — напротив, он будет вспоминать, что эти дни были наполнены смыслом.
Как показывают исследования, среди главных причин рецидивизма — не только восприятие отсидки как позорного клейма, но также малообразованность и плохие перспективы трудоустройства. И наоборот, по данным министерства юстиции США, заключенные, которые проходят профессиональное обучение или участвуют в образовательных программах для лиц со средним образованием, после освобождения совершают повторные преступления на 45% реже остальных. Учеба меняет их жизнь не только после выхода на волю, но уже за решеткой; участие в таких программах приводит к снижению уровня насилия среди заключенных и формирует принципиально иные взаимоотношения между заключенными.
В завершение своей речи в 1976 году Ребе провозгласил: для социальной реабилитации необходимо прежде всего сделать так, чтобы заключенный мог по-прежнему ощущать себя человеком и подобием Б-га. Заключенный — человек, а человек может, если пожелает, быть отражением Б-жественности и добра в этом мире. Однако, когда заключенному отказывают в праве считаться человеком и видеть в себе человека, когда он чувствует себя порабощенным и не может поднять голову, тюремная система неизбежно сделает из него еще более страшного преступника.
По нынешним политическим меркам эти предложения могут показаться наивными или непрактичными. Дескать, они слишком увлечены темой Б-га и доброты, присущей человеку. Дескать, в них слишком много религии. Но в действительности они гораздо практичнее, чем нынешний метод снижения уровня преступности путем обхождения с людьми как с недочеловеками, и гораздо благоразумнее, чем политика, которая допускает нападения преступников на ни в чем не повинных людей и уверяет, что такое попустительство необходимо ради «справедливости». То, что мы предпринимаем сейчас, не срабатывает. Пора попробовать еврейский способ.
Оригинальная публикация: The Jewish Case for Prison Reform
Будущие раввины провели Рош а-Шана в тюрьме Сан-Педро для заключенных-евреев
Мусульманская организация по защите гражданских свобод будет представлять заключенного, лишенного кошерной пищи
