Judaic‑Slavic Journal #1(3), 2020
Институт славяноведения РАН, Центр «Сэфер», Музей истории польских евреев «Полин». М: МОО Центр научных работников и преподавателей иудаики в вузах «Сэфер», 2020. — 332 с.

Очередной номер Judaic‑Slavic Journal посвящен исторической судьбе польского еврейства. Между всеми евреями существует определенная общность, но именно польские евреи нам как‑то особо «не чужие», тем более если вспомнить, откуда появились русские ашкеназские евреи. Судьба польских евреев достаточно хорошо исследована в иудаике. Материалы данного выпуска Judaic‑Slavic Journal подготовленны главным образом польскими историками.

Открывает выпуск статья профессора Варшавского университета Анны Михаловской‑Мычельской «Правовое положение евреев в Речи Посполитой в XVI–XVIII веках», где рассказывается не только о притеснениях евреев со стороны государственных, церковных, местных и иных властей, но и о формах еврейского представительства, определенной юридической автономии и самоуправлении. Тему продолжает статья Андрея Шпирта (МГУ) «Священное, оскверненное и борьба за религиозные границы в городах Речи Посполитой в XVI–XVII веках», где внимание автора сосредоточено на христианско‑еврейских религиозных границах, их эволюции и реальных или надуманных нарушениях и отражении этих проблем на польских евреях и Польше в целом.

Профессор Варшавского университета Артур Марковский в статье «Польские евреи, русские евреи и эволюция социальных представлений: Польша–Россия в XIX веке» рассматривает весьма чувствительный вопрос: как под влиянием реальных социально‑политических изменений в общем единый этнос разделился на два отдельных и своеобразных, именуемых «польские евреи» и «русские евреи»? Хронологически и тематически повествование продолжается в статье профессора Варшавского университета Шимона Рудницкого «Евреи Второй Речи Посполитой: 1918–1939» об экономической, политической, религиозной и культурной жизни евреев Польши межвоенного периода: рост ассимиляции — и антисемитизма, борьба за автономию в Польше — и за эмиграцию в Страну Израиля, развитие культуры и образования — и надвигающаяся Катастрофа. Тема Катастрофы возникает в новом ракурсе в статье Михала Трембача (Музей «Полин» и Лодзинский университет) «Шмуль Зигельбойм (1895–1943) как фигура в польском историческом дискурсе». Это рассказ о трагической судьбе бундовца и польского политика, члена Национального совета Польской Речи Посполитой в Лондоне, покончившего самоубийством в 1943 году в знак протеста против «бездействия мира, наблюдавшего за уничтожением еврейского народа и допускавшего это». Также это рассказ о последующей рецепции истории Шмуля Зигельбойма в польской историографии и политике: например, в специальной министерской инструкции 2018 года предписано возражать на приписывание Польше частичной ответственности за Холокост в числе прочего примером Зигельбойма, от лица польского правительства протестовавшего против пассивной позиции мира в отношении трагедии евреев.

Доцент Института иудаики Ягеллонского университета Эва Венгжин описывает драматическую коллизию: «Остаться или уехать? Евреи в Польше после Второй мировой войны, эмиграция в Израиль и жизнь на новой родине». Можно только добавить, что в описываемый период в Польше кризис переживали не только сами евреи, но и наука иудаика, практически сведенная на нет. Статья Барбары Киршенблатт‑Гимблетт, главного куратора Музея истории польских евреев «Полин», «Театр истории. 12 принципов» посвящена замечательному компромиссу, достигнутому в весьма длительной и острой полемике между польскими историками с одной стороны и музейными работниками с другой — о том, как именно реализовать экспозицию Музея истории польских евреев «Полин». Этот изумительный музей, выступивший одним из соиздателей выпуска, построен в том районе Варшавы, где множество домов стоит на возвышениях — следах руин Варшавского гетто.

Михаэль Лукин (Бар‑Иланский университет, Израиль) в статье «Баллада в фольклоре евреев Восточной Европы» пишет об отсутствии в репертуаре евреев‑ашкеназов Восточной Европы немецких песен, бытовавших в их среде до постепенной миграции на восток, и создании ими собственного своеобразного балладного репертуара. По правде сказать, тезис об изначальном бытовании в еврейской среде немецких песен носит скорее аксиоматический характер — просто иначе и быть не могло, но следов этого бытования не слишком много. Зато гораздо убедительнее аргументировано, что отражение немецкой балладной традиции довольно позднее и собственно еврейская музыкальная баллада не слишком‑то опиралась на немецкую, а развивалась своим путем. Статья Уолтера Зева Фельдмана (Нью‑Йоркский университет в Абу‑Даби, ОАЭ) «Музыка клезмеров в контексте восточноевропейской музыкальной культуры» рассказывает о репертуаре и жанрах музыки восточноевропейских евреев.

Все материалы сопровождаются богатой библиографией. Следующий тематический выпуск Judaic‑Slavic Journal (внимание: спойлер!) будет посвящен горским евреям. Ждем!