В первый вечер Хануки Биньямин Бадалов поднимается на биму центральной синагоги Бухары, чтобы произнести вечернюю молитву.

Среди немногочисленных собравшихся этот высокий юноша (15 лет), одетый в спортивные штаны Nike, толстовку и грязно‑белую кипу, уже давно самый молодой член общины.

«Это наш будущий кантор, — говорит 70‑летний Абрам Исхаков, нынешний кантор синагоги и председатель бухарской еврейской общины. — Молодые не приходят, они уезжают в Израиль и в Америку, а он приходит».

Когда‑то в древнем городе Бухара, стоявшем на Великом шелковом пути, жило более 23 тыс. евреев, теперь их осталось около 200. Тысячи бухарских евреев эмигрировали из‑за антисемитской политики Советского Союза, еще больше — из‑за печального состояния экономики после провозглашения независимости Узбекистана в 1991 году. Община эмигрантов существенно превышает по численности оставшихся — в Нью‑Йорке живет более 50 тыс. бухарских евреев, а в Израиле — более 100 тыс.

Несмотря на наличие двух синагог, состоятельных доноров из‑за рубежа и еврейской школы, в которой Бадалов изучает иврит, еврейская община Бухары достигла такого состояния, что неясно, есть ли у нее какое‑то будущее.

Среди оставшихся преобладают люди старшего возраста. Исак Гулямов (83 года), бывший геолог и отец пятерых детей, регулярно отклоняет требования детей переехать к ним в Израиль. Все его братья и сестры уехали, трое из его детей эмигрировали в Израиль, еще один — в Казахстан.

По его словам, он не хочет отправиться за ними следом из‑за палестино‑израильского конфликта и из‑за того, что влажность плохо действует на его давление, но прежде всего потому, что Бухара — его дом.

«Мне здесь хорошо, я тут всех знаю, и меня все знают», — объясняет он, проводя короткую экскурсию по синагоге, построенной еще 420 лет назад среди каменных домиков старого еврейского квартала Бухары. Члены общины особенно гордятся двумя древними свитками Торы, написанными на оленьей коже и хранящимися в шкафу со стеклянными дверцами и шитыми золотом занавесками.

Но надежды, что поколение эмигрировавших бухарских евреев еще вернется, мало. «Они там уже пустили корни, у них есть дома, работа. Они там уже привыкли, зачем возвращаться?» — вздыхает Гулямов.

Члены общины пытаются сохранять оптимизм и надеяться, что улучшение экономического состояние и упрощение пограничного контроля привлекут в город больше евреев, хотя бы в качестве туристов.

«Б‑г сказал: плодитесь и размножайтесь, — смеется инвестор в недвижимость Ширин Якубова, потомок основателя синагоги, беременная четвертым ребенком. — У меня много друзей, которые сейчас хотят инвестировать в Бухару. Почему бы евреям не захотеть вернуться? Полгода здесь, полгода в Израиле».

Несмотря на сокращение численности, у прихожан синагоги хорошие связи. Висящие на стенах фотографии свидетельствуют, что здесь побывали Хиллари Клинтон и Кристин Лагард, а также супруга нынешнего президента Узбекистана и французский актер Жерар Депардье.

«Смотрите, сейчас я буду разговаривать с мэром», — приглашает Исхаков, листая свой ролодекс и набирая номер. Ему отвечают по‑узбекски, и Исхаков приглашает мэра на торжественный обед в честь Хануки завтра (мэр, к сожалению, улетел в Пекин, но его заместитель, скорее всего, придет).

Бухарская еврейская община поддерживала тесные связи с правительством Узбекистана. Предыдущий авторитарный лидер Ислам Каримов жестоко подавлял исламистов и изолировал страну от остального мира, но бухарскую еврейскую общину он не трогал. Новый президент пробует проводить ограниченные реформы, например упрощает перемещение внутри страны и за ее пределы, сохраняя единоличную политическую власть.

Исхаков все время хвалит правительство и подчеркивает, что тем евреям, которые остались в городе, еще никогда не жилось так хорошо.

«Они даже не узнают собственные улицы, так все изменилось, — рассказывает он о бухарских евреях‑эмигрантах, навещающих город. — Они говорят: “Если бы тут раньше так было, мы бы никогда не уехали”». Действительно, переулки еврейского квартала теперь превратились в сплошной лабиринт стройплощадок, свидетельствующих о том, как экономические перемены могут трансформировать и радикально преобразовать вековую социальную ткань.

Во дворе синагоги Софи Асадов и его жена Дельфуза готовят бухарский еврейский деликатес — толстые куски карпа, купленного на бухарском базаре, маринуют с кинзой, чесноком и солью, затем жарят, охлаждают и подают на холодце.

Асадовы — мусульмане, так же как завхоз синагоги и сторож еврейского кладбища. Они с женой иногда готовят по кошерным рецептам для синагоги, с тех пор как бывший повар умер, а замены ему не нашлось. Старый раввин синагоги тоже недавно скончался, и его место занял Исхаков.

Сторож местного еврейского кладбища говорит, что с 1997 года число захоронений возросло с 9 тыс. участков до более 20 тыс. Благодаря притоку средств от спонсоров и туристов община провела реорганизацию кладбища, обошедшуюся в сотни тысяч долларов.

И все же здесь мечтают не о деньгах, а о новых прихожанах. Другой пенсионер по имени Григорий вспоминает, как евреям моложе 20 лет запрещали приходить в синагогу, а толпа молящихся по субботам не помещалась в здании синагоги, и многие стояли во дворе.

Когда я спросил о том, как работают с новым поколением бухарских евреев сваты и организаторы свадеб, он рассмеялся: «В них мы уже давно не нуждаемся».

Оригинальная публикация: Last Jews of Bukhara fear their community will fade away