Во время Первой мировой войны лейтенант Гарри Трумэн получил назначение руководить полковой столовой в армейском тренировочном лагере в Оклахоме. Чтобы добиться финансовых успехов, Гарри взял себе напарника — сержанта Эдварда Джейкобсона. Для Трумэна, как отмечает его биограф Дэвид Маккалоу, еврейское происхождение Джейкобсона было плюсом. «За мою столовую отвечает еврей по фамилии Джейкобсон, и он отличный парень», — писал Трумэн жене Бесс. Через полгода бизнес стал приносить невероятную прибыль, и несколько офицеров начали дразнить Гарри, называя его «везучим евреем» и «Трумэнхаймером». По словам Маккалоу, на это Трумэн отвечал: «Я думаю, что должен гордиться своими еврейскими способностями». После войны Трумэн вместе с Джейкобсоном занялись галантерейным бизнесом. Бизнес прогорел, но дружба сохранилась на всю жизнь.
Тридцать лет спустя начался третий год неожиданного президентства Трумэна. ООН утвердила раздел Палестины на независимые государства, но американская делегация под руководством госсекретаря Джорджа Маршалла пыталась вернуться к идее опеки ООН над этим регионом. Трумэн почитал Маршалла больше, чем кого‑либо в мире, и, чувствуя, что сионистские лидеры относятся к нему без достаточного уважения, отказывался встречаться с представителями еврейской стороны. К числу последних принадлежал и Хаим Вейцман, выдающийся ученый и ведущий международный защитник идеи еврейского государственности. Эдди Джейкобсона, единственного еврея, имевшего право приходить в Белый дом, когда ему заблагорассудится, попросили вступиться за Вейцмана. Джейкобсону разрешалось являться в Овальный кабинет при категорическом условии, что он не будет поднимать вопрос о Палестине.
И конечно, Джейкобсон немедленно заговорил о Палестине. Трумэн, рассказывает Маккалоу, стал жаловаться на то, как его оскорбляют, как «неуважительно и грубо» ведут себя с ним некоторые еврейские лидеры. Джейкобсон в ответ горько заметил, что «мой дорогой друг президент Соединенных Штатов в настоящий момент настолько похож на антисемита, насколько это вообще возможно». После чего, указав Трумэну на стоящий у него бюст Эндрю Джексона, Джейкобсон зашел с другого конца:
Гарри, всю жизнь у тебя был герой <…> У меня тоже был герой — человек, которого я никогда не видел, но которого, по‑моему, можно считать величайшим евреем, жившим когда‑либо на земле <…> Я говорю о Хаиме Вейцмане <…> Он преодолел тысячи миль, только чтобы повидать тебя и просить тебя от имени моего народа. А теперь ты отказываешься встречаться с ним, потому что тебя обидел кто‑то из наших американских еврейских руководителей, хотя ты знаешь, что Вейцман не имеет абсолютно никакого отношения к этим оскорблениям и был бы последним, кто присоединился бы к ним. Это непохоже на тебя, Гарри, потому что мне казалось, что ты вполне можешь это вынести.
Как писал впоследствии Абба Эбан, идея сравнить Вейцмана с Эндрю Джексоном была невероятно смелой. Но она сработала. Трумэн начал барабанить пальцами по столу. Он развернулся на стуле и, оказавшись спиной к Джейкобсону, посмотрел в окно, выходящее в сад. Джейкобсону показалось, что «прошли столетия», и оба не говорили ни слова. Наконец, повернувшись обратно и посмотрев Джейкобсону прямо в глаза, Трумэн произнес слова, которые Джейкобсон впоследствии называл самыми приятными словами, которые он слышал в жизни: «Ты выиграл, лысый ты сукин сын. Я с ним встречусь».
Вейцмана тайком привезли в Белый дом, и ему удалось обеспечить поддержку идеи раздела. 14 мая Трумэн убедил Маршалла признать еврейское государство.
Позднее в том же месяце Вейцман, уже в ранге президента Израиля, вновь приехал в Вашингтон и подарил Трумэну небольшой свиток Торы. Трумэн принял его и сказал: «Спасибо, мне всегда хотелось иметь такой». Уходя с поста президента, Трумэн выступил в Нью‑Йорке перед еврейской аудиторией, и Эдди Джейкобсон представил его как человека, который помог появлению на свет Государства Израиль. «Что ты называешь “помог”? — перебил его Трумэн. — Я Кир! Я Кир!»
О дружбе Трумэна с Джейкобсоном часто говорят как об одной из удивительных подробностей в истории рождения Израиля, и это действительно так. Но люди часто игнорируют значение этого, казалось, случайного восклицания, брошенного Трумэном Джейкобсону: «Я Кир!» Кир был персидским царем, который позволил Эзре и еврейским изгнанникам вернуться из Вавилона в Святую землю и восстановить разрушенный Первый храм. Но дело не только в этом: Кир — самый почитаемый нееврей в еврейской Библии. Подумайте только: Кир — единственный нееврей, заслуживший у пророков имя Мессия, помазанник Б‑жий. Так они оценили роль, которую Провидение назначило ему сыграть в истории:
Так сказал Г‑сподь помазаннику Своему, Корешу [Киру], которого Я держу за правую руку его, чтобы покорились пред ним народы, и Я распояшу чресла царей, чтобы открыть пред ним двери и (чтобы) ворота не закрывались. Я пред тобой пойду и неровности сровняю, двери медные сокрушу и засовы железные сломаю. И дам тебе сокровища тьмы и клады скрытые, чтобы узнал ты, что Я — Г‑сподь, вызывающий тебя по имени, Б‑г Израиля. Ради раба Моего Яакова и Израиля — избранника Моего Я вызвал тебя по имени твоему, назвал тебя, хотя ты не знал Меня .
Кир даже завершает еврейское Писание в целом. Последние стихи книги Диврей а‑ямим гласят:
А в год первый Кореша, царя Персидского, когда исполнилось слово Г‑сподне, (сказанное) устами Ирмеяу, возбудил Г‑сподь дух Кореша, царя Персидского, и он громогласно провозгласил по всему царству своему, а также написал следующее: Так говорит Кореш, царь Персидский: все царства земли отдал мне Г‑сподь, Б‑г небесный, и Он повелел мне построить дом Ему в Иерусалиме, что в Иудее. Кто из вас — из всего народа Его (желает), — Г‑сподь, Б‑г его, с ним, и да взойдет он!
Так что самый священный текст еврейской религии заканчивается словами нееврея, призывающего евреев вернуться в Землю Израиля. Трумэн, сравнивавший себя с древним персидским царем, наталкивает нас на размышления о том, какую роль в этой истории сыграла Библия вообще и Кир в частности. И тогда у нас появляется шанс многое понять о Трумэне, об Америке и о самой еврейской истории.
Во‑первых, хотя дружба с Джейкобсоном действительно сыграла определенную роль в американской поддержке появлению на свет Израиля, глубинный источник мотивации Трумэна можно понять из его слов, вполне искренне произнесенных при получении свитка Торы: «Мне всегда хотелось иметь такой», и из короткого восклицания, обращенного к старому другу Эдди: «Я Кир».
Помощник Трумэна Кларк Клиффорд указывал, что «он сам изучал древнюю историю и Библию, и это сделало его сторонником еврейского национального очага в Палестине, даже когда другие люди, сочувствовавшие евреям, говорили о том, чтобы послать их куда‑нибудь в Бразилию». Тем самым Трумэн разделил американскую манеру, появившуюся вместе с самой республикой — видеть в истории США повторение историй, рассказанных в Еврейской Библии. Бенджамин Франклин предлагал поместить на печать народ Израиля, рассекающий море, а в письме Джорджа Вашингтона, написанного в 1790 году евреям Саванны, подробно говорится о богословской связи между Библией и Америкой:
Пусть тот же творящий чудеса Господь, Который некогда избавил евреев от угнетавших их египтян и поселил в Земле обетованной — и пророческий характер этого деяния проявился впоследствии в образовании этих Соединенных Штатов в качестве независимого государства, — продолжит орошать их росой небесной и позволит жителям всех вероисповеданий стать частью мирских и духовных благословений народа, поклоняющегося Иегове.
Мы приветствуем вас, пишет Вашингтон, не только как американцев, но и как евреев; мы видим отражение вашей истории в своей истории. Несколько лет спустя поэт Генри Уодсворт Лонгфелло посетил город Ньюпорт в штате Род‑Айленд и побывал на кладбище, где были похоронены те евреи, к которым когда‑то приезжал Вашингтон. Он изучал сефардские имена на надгробиях и размышлял о стойкости еврейского народа. Источник их упорства, думал он, в связи библейского прошлого с будущим народа:
Видения пророков, величавы,
Сопровождали странников в пути,
Шепча о том, что блеск угасшей славы
Они в грядущем смогут вновь найти .
Лонгфелло поэтически описывает значение истории для евреев, но он отражает и восприятие Библии своими современниками — американскими государственными деятелями и рядовыми гражданами.
Идею родства между Америкой и Израилем, понятого таким образом, прекрасно выразил Джордж У. Буш в речи, которую он произнес в кнессете по случаю 60‑летия Государства Израиль. Буш говорил о Трумэне, а затем добавил:
Союз между нашими правительствами нерушим, однако фундамент нашей дружбы лежит глубже любых документов или соглашений. Он произрастает из единого духа наших народов, из библейских заветов, из духовных связей. Когда в 1620 году Вильям Бредфорд сошел на берег с корабля «Мэйфлауэр», он процитировал пророка Иеремию: «Пойдем и возвестим на Сионе дело Г‑спода Б‑га нашего». Основатели моей страны искали новую Землю обетованную и давали городам такие названия, как Вифлеем и Новый Ханаан. Со временем многие американцы стали горячими сторонниками еврейского государства .
Имея в виду эту мысль, вернемся к фразе Трумэна «Я Кир». Говоря это, Трумэн уподоблял Америку не библейскому Израилю, а древней Персии; и в отличие от Франклина или Вашингтона, он черпал вдохновение в образе Кира, а не Моше. Поразительно, что много лет спустя в разговоре с Мерлом Миллером Трумэн говорил о Персии, описывая свою любовь к Библии:
В Библии меня интересовали не только части, посвященные Палестине. Вся история этого региона — одна из сложнейших и самых увлекательных в мире, и я всегда очень внимательно изучал ее. Там всегда было неспокойно, всегда были войны, со времен Дария Великого и Рамзеса, и очень жаль, что весь этот регион еще только ждет развития… То, что произошло — это лишь начало того, что могло бы произойти, потому что потенциально это самая богатая область в мире.
Поставим себя на место Трумэна. Он видел, как Америка за несколько лет из изолированной страны по ту сторону Атлантики превратилась в самую могущественную державу в мире. Во время собственного президентского срока он сбросил атомную бомбу на Японию, реорганизовал Европу по плану Маршалла и встал на страже свободного мира против СССР. Америка начиналась почти так же, как библейский Израиль: крошечный народ, не имеющий существенного значения в глазах цивилизованного мира. Совсем не такой была Америка в годы его президентства.
Если для Америки библейская еврейская история воспроизводится в американской истории, то во времена Трумэна требовалась уже другая модель: не крошечного народа, а сверхдержавы, но сохраняющей библейский Б‑жественный дух, продолжающей играть роль в планах Провидения. Разве можно найти для Америки модель лучше, чем человек, произносящий последнее слово в еврейском Писании?
Так что Трумэн назвал себя Киром вполне сознательно; и для религиозных евреев, которые видят в истории Израиля и истории Америки руку Провидения, Еврейская Библия, завершающаяся провозглашением возвращения евреев в Сион устами нееврея, может служить знаком грядущего.
Сегодня неразрывная связь Америки с историей Еврейской Библии, вплетенная в политическую ДНК Соединенных Штатов, тоже присутствует — и самым ярким ее отражением служит феномен христианского сионизма. История Кира напоминает об уникальном событии, не имеющем параллелей в еврейской истории: о существовании миллионов иноверцев, разделяющих идеалы сионизма, американцев, чья верность еврейскому тексту стала основой для любви к еврейскому государству.
Но этот же завершающий библейский текст стих содержит в себе и определенное предупреждение. Отцы‑основатели США и многие из их последователей испытали на себе драматическое влияние Танаха, но невозможно гарантировать, что так оно и останется. И здесь история Кира служит предостерегающим примером.
В книге Эзры говорится, что, хотя Кир объявил о возвращении евреев, позднее его коррумпированные придворные затягивали строительство Храма и лгали о намерениях евреев. Это было первое движение против права евреев на Иерусалим, и оно возникло в царстве Кира, 2500 лет назад. Для нашего времени его значение ясно: мировая держава, которой так близка история библейского Израиля, может и отринуть ценности библейского Израиля. Кир, чьи слова завершают Танах, может служить предвестием будущего, когда миллионы иноверцев станут почитать еврейскую Библию и Землю Израиля. Но его же можно воспринимать как напоминание, что страны, чьи лидеры некогда вдохновлялись словом Б‑жьим, могут и отвернуться от него.
В сегодняшней Америке, где многие сохраняют верность Библии, но многие и забыли о ней, многое внушает радость, а многое — тревогу. И здесь мы немало можем почерпнуть из отношения Трумэна к Библии. Все видели фотографию Вейцмана, преподносящего Трумэну Тору, но об истории этого свитка известно гораздо меньше.
Когда Вейцман приехал в Америку, он спросил доктора Луиса Финкельштейна, ректора Еврейской теологической семинарии и тогдашнего хранителя Нью‑Йоркского еврейского музея, нельзя ли найти в коллекции менору, которую можно было бы преподнести в подарок президенту. Финкельштейн ответил, что все меноры оставлены по завещанию и поэтому вывести их из коллекции не представляется возможным; вместо этого он отдал Вейцману собственную фамильную Тору. Очевидно, его вдохновлял библейский призыв, обращенный к еврейскому монарху, всегда носить с собой свиток Торы.
Когда Трумэн ушел с поста президента, доктор Финкельстейн решил, что хорошо бы выставить свиток в Еврейском музее. Как описывал бывший президент семинарии Бернард Мандельбаум, Финкельштейн рассказывал Трумэну, сколько посетителей увидит Тору на Пятой авеню. Трумэн ответил, что в его собственной библиотеке в Индепенденсе, штат Миссури, он ожидает еще больше посетителей. Тогда Финкельштейн попробовал зайти с другой стороны. «Знаете, господин президент, — сказал он, — свиток написан на пергаменте, и если вы не будете время от времени разворачивать его, он может испортиться». По словам Мандельбаума, Трумэн указал пальцем на Финкельштейна и воскликнул: «Доктор Финкельштейн, обратно вы его не получите!»
И сегодня на сайте библиотеки Трумэна можно увидеть фотографии раввина, пришедшего в библиотеку с целью раскрыть Тору, и Трумэна, выбирающего нужный фрагмент. На другой фотографии Трумэн стоит рядом с раввином, оба держатся за ручки свитка, разворачивая Тору.
Те, кто рассматривает историю через призму библейского текста, увидит в этом глубокий символизм. В течение года мы, евреи, разворачиваем свиток Торы и прочитываем его от начала до конца. Каждая ее история ценна, каждый фрагмент имеет особое значение; и в истории Америки различные фрагменты Еврейской Библии служили путеводной звездой для США. Иногда Америка в лице отцов‑основателей откликалась на историю Исхода; иногда внезапно — на историю Эзры и Кира, как это случилось с Трумэном. И все к лучшему, пока Америка, как Трумэн на этих фотографиях, держит Тору в руках и позволяет ей формировать свой взгляд на мир.
Вопрос, который встает перед нами: продолжит ли еврейская Библия говорить с Америкой или, как это случилось во внезапно повернувшейся в сторону секуляризма Европе, она полностью отторгнет от себя этот аспект своей идентичности?
Оригинальная публикация: ‘I Am Cyrus’
Дуайт Эйзенхауэр, спаситель жертв Холокоста
Кто спас Израиль в 1947 году?
