Commentary: Тайные евреи «Хоббита»
Из Средиземноморья в Средиземье
В 1938 году профессор Оксфордского университета Джон Рональд Руэл Толкин опубликовал книгу, в которой действуют волшебники, эльфы, гномы, короли, королевы и странное создание, давшее книге заглавие, — хоббит. Книга «Хоббит» станет бестселлером. С тех пор продано более 100 млн экземпляров этого романа, и он поразительным образом расширил возможности (и круг читателей) жанра, получившего название «фэнтези». Хоббит по имени Бильбо Бэггинс, сообщает нам автор, был совершенно равнодушен к приключениям, пока однажды к нему в дом не явились 13 бородатых гномов и волшебник Гэндальф.
Гномы рассказывают Бильбо, что когда‑то жили в славном королевстве внутри огромной горы, а правил этим королевством дед их предводителя Торина. Там они прославились своими талантами отыскивать золото и драгоценные камни. И вот однажды, продолжают они рассказ, на них напал дракон, отобрал все сокровища и сжег их королевство. Гномам пришлось бежать, и они рассеялись по всему Средиземью, чужие на чужой земле. Покинув родину, они были вынуждены говорить на языках тех народов, среди которых поселились, а на кхуздуле, своем родном языке, общались только друг с другом. Но они никогда не забывали о своем королевстве и продолжали оплакивать покинутую гору. И вот гномы решили нанять этого хоббита, чтобы тот помог им вернуть потерянное. Этот рассказ они начали с песни — плача по давно утраченной родине:
За дальние горы, в холодную муть
Мы к темным пещерам отправимся в путь,
Лишь солнце взойдет, начнем свой поход,
Чтоб золото предков найти и вернуть…
В гибельном пламени сосны и ели,
С гулом несутся багровые шмели,
Как факелы в ряд деревья стоят,
Алые вихри на лес налетели.
Итак, перед нами группа бородатых коротышек, изгнанных из своей страны и мечтающих туда вернуться. Они привязаны к месту, которое давно покинули, живут в различных государствах, удаленных друг от друга, но при этом ощущают такую глубокую связь со своей прежней родиной, что она остается для них живой, хотя для прочих уже отошла в область туманных воспоминаний. В реальном мире есть племя, представляющее собой поразительно точный прообраз гномов Толкина; есть только один народ, который сохранил сильнейшую связь с давным‑давно потерянной родиной, хотя на протяжении своей истории смешался с другими народами, королями, королевами, простыми людьми, и этот народ — евреи. Рассуждая о Толкине и евреях, раввин Джеффри Сакс (автор этого эссе немало почерпнул из его труда) пишет, что «печальная песнь гномов о тоске по родине, возможно, восходит к своего рода кинот тиша бе‑ав Средиземья», то есть отсылает нас к плачам, которые читают евреи, скорбя о разрушении Иерусалима.
Гномы Средиземья, главные действующие лица одной из любимейших книг всех времен, и в самом деле списаны с евреев. Это подтвердил сам Толкин в 1971 году в интервью журналисту Би‑би‑си: «Ну согласитесь, разве не бросается в глаза, что гномы [sic!] во многом похожи на евреев? — спрашивает он. — И язык их относится к семитской группе, это же очевидно, так он построен». Вот и в письме дочери Толкин размышляет: «Я и правда считаю своих “гномов” евреями: свои и одновременно чужие там, где живут, говорят на местных наречиях, но с акцентом, собственный язык не дает им от него избавиться».
Тех, кто, как и я, вырос в любви к «Хоббиту», открытие, что Толкин списал своих гномов с евреев, ошеломило — и в некоторой степени озаботило. Уже зная о связи гномов с евреями, я читал книгу сыну, и вот какой отрывок меня встревожил:
В оправдание гномов можно сказать немного: они собирались щедро расплатиться с Бильбо за работу; они поручили ему довольно неприятное дело и были совсем не против, чтобы бедняга за него взялся, но не принуждали его к этому и уж конечно пришли бы хоббиту на помощь, возникни в том нужда… Так‑то вот: гномы, конечно, не герои, народец это расчетливый, знает цену деньгам; есть среди них хитрецы да подлецы, а то и просто злодеи; но есть и вполне достойная публика, как Торин и его компания, только вот ожидать от них слишком многого не стоит.
Однако этот отрывок, пусть и огорчительный, не дает оснований обвинить Толкина в антисемитизме. Выдержка из его деловой переписки свидетельствует о том, к кому писатель испытывал симпатии. В конце 1930‑х годов одно из издательств Германии пожелало выпустить «Хоббита» на немецком языке. В письме Толкину издатель задал ему ряд вопросов, поинтересовался, среди прочего, ариец ли он. В ядовитом ответе издателю Толкин использовал свои лингвистические познания:
Я не веду свой род от ариев — это индоиранский этнос, а насколько мне известно, никто из моих предков не говорил на урду, персидском, цыганском или каком‑либо диалекте индоиранской ветви. Но если мне следует понимать ваш вопрос как желание выяснить, не еврей ли я, то могу лишь признаться, что, к сожалению, в моем роду не было представителей этого даровитого народа. Мой прапрадед приехал в Англию из Германии в XVIII веке, и следовательно, большинство моих сородичей чистокровные англичане; к тому же я английский подданный, и этого, пожалуй, достаточно. Тем не менее я привык с гордостью носить свое немецкое имя, в том числе и во время последней прискорбной войны, когда нес службу в английской армии. Считаю, однако, своим долгом заметить, что, буде столь дерзко неуместные вопросы станут непременными при обсуждении дел литературных, то не в столь отдаленном времени немецкое имя перестанет быть источником гордости.
Толкин, несомненно, был в ужасе от антисемитизма и с уважением относился к древнему наследию еврейского народа.
К 1940‑м годам, через несколько лет после всемирного успеха «Хоббита», все опасения Толкина касательно Германии стали реальностью. Пока всё новые страны погружались в пучину войны, он приступил к созданию эпического продолжения «Хоббита» — «Властелина колец». Здесь его любовь к еврейскому народу выразилась с еще большей наглядностью. В то время когда весь цивилизованный мир объединился для борьбы с нацизмом и Гитлером, Толкин сочинил сказание, в котором чародей Гэндальф собрал воедино все народы Средиземья — эльфов, гномов, людей, хоббитов и прочих, — чтобы нанести поражение Саурону, Темному владыке Мордора.
В число сподвижников Гэндальфа (объединенных в так называемое «Братство Кольца») входят гном Гимли и эльф Леголас. Толкин сообщает нам, что гномы и эльфы никогда раньше между собой не ладили. Когда Гимли и Леголас встретились впервые, каждый возлагал вину за рознь на другую сторону. Гэндальф же призвал их к миру. «Я прошу хотя бы вас двоих подружиться и помочь мне, — говорит Гэндальф Леголасу и Гимли. — Вы нужны мне оба». Они поддаются на уговоры Гэндальфа, в конце концов становятся близкими друзьями и плечом к плечу, рискуя жизнью, бьются ради победы над Темным владыкой и его армией зла. Этот союз гномов и эльфов вполне мог быть метафорой дружбы евреев и христиан. Примечательно — и на это обращает внимание Джеффри Сакс, и не только он, — что, судя по письмам Толкина периода Второй мировой войны, он и сам нежданно обрел друга, принадлежащего к другой конфессии. Так как Толкин был слишком стар и участвовать в боевых действиях не мог, он по просьбе оксфордского руководства дежурил во время воздушных налетов и предупреждал жителей этого университетского города о необходимости срочно укрыться в бомбоубежище. Дежурил он в паре с одним из наиболее уважаемых еврейских историков и сионистов Англии того времени. Вот что писал об этом Толкин:
Я находился в небольшой аудитории С33, холодной и сырой. Но там случилось то, что меня тронуло и запало в память. Моим товарищем по несчастью был еврейский историк Сесил Рот. Он показался мне очень милым, мягким (во всех отношениях) человеком, и мы проболтали с ним до глубокой ночи. Он одолжил мне свои часы (исправных настенных часов там не оказалось), и тем не менее без десяти минут семь пришел сам, чтобы я смог успеть к причастию! Это было похоже на промельк мирной жизни. Я вообще‑то не спал, а просто, как это бывает, изыскивал причину, почему бы не пойти в церковь: скажем, нужно пораньше вернуться домой, чтобы снять затемнение, или что‑то в этом роде (усталость и невозможность побриться и умыться не рассматривались). Но внезапное появление этого обходительного еврея, его грустный взгляд, брошенный на мои четки на прикроватной тумбочке, решили дело. В семь пятнадцать, как раз поспев к исповеди перед службой, я был в церкви святого Алоизия.
Таким образом, в свойствах гномов и их историях, описанных Толкином, отражены и его опыт общения с евреями, и — шире — связь евреев с событиями мировой истории. Хотя в «Хоббите» автор позволил себе раз‑другой использовать малопривлекательный расхожий образ еврея, в работе над «Властелином колец» он раскаивается даже в этом. В результате книги Толкина, его гномы, его фантастическая сага, навсегда изменившие литературный мир, вызывают у читателя не гнев, а восхищение.
Как это ни удивительно, но толчком к появлению на свет современной фэнтэзи послужила, в сущности, еврейская сказка, потому что ее автор усмотрел в истории еврейского народа тему для невероятного рассказа. И это служит напоминанием, что евреи — действительно участники волшебной сказки, которая разворачивается перед нами и сейчас.
Примерно через 30 лет после издания «Хоббита» живая история евреев и фантастическая сага Толкина соединились в удивительный союз. «Джерусалем пост» (Jerusalem Post) писала, в каких необычных обстоятельствах появился первый перевод этой книги на иврит и сколь необычными оказались переводчики: это были израильские военные, попавшие в египетский плен во время Войны на истощение . «Мы закончили “Хоббита” за четыре месяца, — рассказал пленный летчик Рами Харпац (он трудился над этим переводом в каирской тюрьме вместе с девятью товарищами по заключению). — Мы разделились на две группы, одна переводила, другая читала переведенный текст, и по этой причине трилогию (первые две книги и “Братство Кольца”) решили не переводить: нам было важно сохранить единство группы». Так что перевод принадлежит всей группе, а не отдельному человеку.
Что же в свете рассказанной Толкином истории думают евреи о своей собственной истории? Еврейская сага повествует об удивительных людях, которые страстно желали вновь обрести родину, храбро сражались за осуществление этой мечты и в результате вернулись в Иерусалим, о чем веками молились евреи. Те же самые евреи со столь же искренним чувством обращали к Б‑гу и другую просьбу: «Даруй отпрыску Давидову процветание и благоденствие». В этой молитве, конечно же, слышна настойчивая просьба о «возвращении царя», мессианского потомка Давида, юного пастуха, которого тысячи лет назад Самуил внезапно выбрал и помазал на царство над Израилем, сделав зачинателем бесконечной правящей династии. Именно этот юноша‑царь сокрушил врагов Израиля и объединил разрозненные еврейские племена в один народ. Он сделал Иерусалим вечной столицей и замыслил дом Г‑сподень, который его сын построил и превратил в вечное обиталище Б‑жества. И хотя династическая линия Давида прервалась на тысячи лет, было предсказано, что связь евреев с этой землей не исчезнет и в конце концов евреи туда вернутся. В книге Бытия (49:10) сказано: «Ло ясур шевет мийехуда умехокек мибейн раглав ад ки яво шило вэло йихас амим», то есть «Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель [Мессия], и Ему покорность народов».
Эта история еще более фантастическая, чем любая фантазия Толкина. А самое главное различие между историей евреев и историей, рассказанной Толкином, заключается в том, что наша — не выдумка. Эта история не закончена, и она так же поразительна, как чтимые нами чудеса Торы. Воистину, быть евреем — это быть участником самых невероятных из всех когда‑либо происходивших событий. Но при всем при этом свою чудесную историю, ее сокровенный смысл, современные евреи слишком часто предают забвению в угоду быстротекущему времени, в котором живут.
В «Джуиш ревью оф букс» (Jewish Review of Books) Майкл Вейнград отмечает, что, занимая непомерно большое место в научной фантастике, современные евреи сочинили совсем немного произведений в жанре фэнтэзи. «Дело не только в том, что евреи не желают возвращаться в воображаемый мир феодального прошлого, — пишет Вейнград. — Будет точнее сказать, что большинство евреев глубоко и страстно преданны современности и именно сегодняшняя история, а не повести об иных мирах, служит почвой для дерзких преобразовательных проектов, в которых сегодня заняты евреи». Современных евреев часто приводит в смущение осознание, что они олицетворяют чудесное вмешательство Б‑га в историю. Впрочем, быть евреем в наше время — это не просто принадлежать современному обществу. Если присмотреться, обстоятельства нашей жизни свидетельствуют: чудо существования евреев продолжается наперекор ожиданиям. Писатель и журналист Йосси Клейн Галеви точно описал это, когда рассказывал о жизни в Иерусалиме:
Внезапно вспоминаю, где я. И тогда ощущаю себя одним из босоногих эфиопских иммигрантов, которые молча, удивленно озираясь, спускаются по трапу самолета в аэропорту Бен Гуриона в Сион. А еще я вспоминаю, как был поражен мой отец, когда увидел Стену Плача: ее хрупкость и невероятная стойкость стали для него метафорой самого еврейского народа. Как и отец, я спрашиваю себя, что же есть такого в этом странном немногочисленном народе, на котором постоянно сосредоточено внимание всего мира и который раз за разом оказывается на переднем крае борьбы с тоталитарными силами зла — нацизмом, советским коммунизмом, а теперь и джихадизмом, и все они считают, что главное препятствие на пути обретения ими мирового господства — евреи. В такие моменты я чувствую благодарность судьбе за то, что нашел свое место в этой истории.
«Странный немногочисленный народ» — так Галеви описывает евреев, и на эти слова стоит обратить внимание. Если судить по Библии, это точное описание. «Не потому, чтобы вы были многочисленнее всех народов, принял вас Г‑сподь и избрал вас, — читаем мы во Второзаконии, — ибо вы малочисленнее всех народов» . Да, другие народы мешали нам расти. Но и по сей день мы остаемся богоизбранным народом.
В конце «Хоббита» гномы возвращаются к своей горе, их королевство возрождается, и Гэндальф рассказывает Бильбо о том, что на вершине волшебной горы царит благоденствие. «Стало быть, пророчества из старинных песен каким‑то образом сбылись!» — восклицает Бильбо. Ответ Гэндальфа стóит того, чтобы его процитировать целиком:
— Ну конечно! — ответил Гэндальф. — Почему бы им не сбыться? Ты ведь не потерял веру в пророчества оттого, что сам поучаствовал в их осуществлении, правда? Не думаешь же ты, будто все оборачивалось для тебя так удачно и тебе всякий раз удавалось избежать опасности просто потому, что ты такой везунчик? Человек вы замечательный, мистер Бэггинс, и я вас очень люблю, но в конце‑то концов и вы всего‑навсего маленький хоббит в этом огромном мире!
Толкин здесь весьма поучителен. Ведь история евреев — это история маленького народа, который из века в век, до наших дней, помогает исполниться пророчеству. Однако евреи все чаще и чаще начинают в этом сомневаться, отказываясь признать, что быть евреем — значит, быть действующим лицом самой чудесной истории, какую только можно услышать, истории, которая еще не закончилась.
Во «Властелине колец» есть выраженное в поэтической форме пророчество о грядущем возрождении царства. Вот оно:
Золоту блеск не в радость,
Бродяга жилье найдет,
Хвори не сдастся старость,
Корни мороз не убьет.
В пепле огонь разбудят,
В сумраке свет блеснет,
Меч снова крепким будет,
Король свой венец вернет.
На что многие верующие евреи могут тут же, не задумываясь, произнести: «Амэйн: кен йехи рацон бимэйра бэямэйну» — «Аминь: да увидим мы это скоро в наши дни». 
Оригинальная публикация: The Secret Jews of The Hobbit
Ветхозаветный блокбастер
Лев Шрайбер: «Мне хотелось сыграть в фильме, где речь идет о еврейском триумфе»
