Война Анны

Режиссер Алексей Федорченко

2018

Новый фильм Алексея Федорченко, создателя «Первых на Луне», «Овсянок» и «Ангелов революции», уже в январе этого года называли в числе лучших картин, снятых в 2018 году в России. Спустя несколько месяцев после голландской премьеры — впервые зрители увидели картину на Роттердамском кинофестивале — многие кинокритики продолжают отдавать фильму «Война Анны» пальму первенства. И не только среди нового отечественного кино.

История начинается на Украине, в 1941‑м. Шестилетняя девочка выбирается из‑под горы мертвых тел, доходит до ближайшей хаты, где ее одевают в тряпье — все равно убьют — и ведут сдавать немцам. Высвободив руку, она сбегает от «спасительницы» и прячется в камине старого панского дома, превращенного когда‑то в школу, а теперь в комендатуру, где проводит… Мы не знаем, сколько времени она проводит незамеченной у нацистов под носом, — год, а скорее, два. Авторы не уточняют детали, которые здесь, как ни странно, непринципиальны, и никто не делает тайны из сюжета «Войны Анны» — он многократно описан в рецензиях. Если человек идет смотреть, он наверняка в теме. В этом сюжете главное — не результат, не финальная победа, одержанная Анной (а режиссер настаивает, что девочка и выиграла войну), а путь к ней, процесс выживания, который иначе как чудом не назовешь.

«Этой картиной я закрыл для себя тему войны», — объяснял режиссер Алексей Федорченко в одном из недавних интервью. После показов «Войны Анны» на «Кинотавре» в Сочи, а еще раньше в Роттердаме и Гетеборге интервью было очень много. Как будто журналисты не в состоянии были поверить услышанному и докапывались до правды, пытаясь объяснить этот фокус — полуторачасовая картина, снятая в замкнутом пространстве, за микроскопические деньги, почти без диалогов, из которых мало что можно разобрать, — и бешеный успех. В Роттердаме после аншлагов на пресс‑показах и считанных публичных сеансах на «Войну Анны» собрался полный зал кинотеатра «IMAX». На Западе Алексей Федорченко вообще известнее, чем в России, — можно вспомнить несколько призов в Венеции, полученных «Овсянками» (2010) и дебютным игровым фильмом режиссера — «Первыми на Луне» (2005).

«Война Анны» — совсем другое кино, но это как раз в стиле режиссера из Екатеринбурга: он никогда не повторяется. Здесь решил «сделать очень локальный фильм в как можно меньшем пространстве». Приводя примеры таких лент, Федорченко упоминает прежде всего «Погребенного заживо» (2010), где герой обнаруживает себя в закрытом гробу. «Мне хотелось минимальными средствами — визуальными и материальными — снять небольшой фильм о большой истории и закрыть огромную тему, — говорит режиссер. — Это была отдельная теоретическая задача». Последняя фраза, собственно, и объясняет удачу — о чем бы режиссер не снимал кино, он ставит перед собой прежде всего профессиональную цель. Да, не погрешив против истории, но по степени исторической достоверности фильмам Федорченко и так равных не найти. Фильм не вызывает ассоциаций с другими картинами о Холокосте — скорее, заставляет вспомнить о Бергмане и Тарковском. Это действительно большое кино.

Стоит ли удивляться, что на подготовку ушли годы. Сначала, несколько лет назад, Алексей Федорченко вычитал в «Живом Журнале» подлинную историю девочки, выжившей таким образом на Полтавщине. После войны реальная «Анна» попала в детдом во Львове и всю жизнь проработала там нянечкой, а в 1970‑х умерла. Можно ли считать такую судьбу победой, вопрос. Той девочке было, правда, 10 лет, она была на четыре года старше киношной Анны — Марты Козловой, сыгравшей главную роль. Ее фотографию, сделанную мамой, профессиональным фотографом, режиссер обнаружил в интернете, для очистки совести пытался пробовать других детей, но портрет тогда еще пятилетней Марты, ребенка с совершенно взрослым взглядом — Алексей Федорченко как‑то сказал, что с такими глазами она могла бы и старость сыграть, — преследовал его, а когда Марта появилась, выяснилось, что она еще и способна играть.

Автора сценария Наталию Мещанинову, снявшую сериал «Школа», написавшую сценарий «Аритмии», когда Алексей предложил ей поработать над «Войной Анны», никто еще не знал. Но Федорченко прочел в Фейсбуке ее рассказы о пережитом в детстве одиночестве и понял, что нашел единомышленницу. Сразу Наталия отказалась от работы над фильмом, а год спустя согласилась. И отнеслась с пониманием, когда от ее диалогов при монтаже мало что осталось — как сказано выше, фильм идет почти без слов.

Есть звуки — и звуковой фон настолько сложный, что работать над ним пригласили, в частности, прославленного звукорежиссера Венсана Арнарди, записавшего звуковые партитуры «Города потерянных детей» и «Амели». В картине звучат разные языки — не только русский и украинский, в песне — идиш, но и немецкий, венгерский, французский, румынский, на которые переведены отдельные диалоги из сценария. «Мы видим только то, что видит девочка, слышим только то, что она слышит, и понимаем только то, что понимает она».

И нет здесь отрицательных персонажей — таких, чтобы мы видели и сразу понимали: вот идет злодей. Все люди как люди. Это не отсыл к «Банальности зла» — просто у каждого своя жизнь, которую человек спасает, как может. Мы видим тетку, к которой приходит Анна в поисках приюта, но рядом замечаем другую девочку — ее дочку? внучку? Ее ведь тоже надо не погубить. Немецкие солдаты и офицеры в комендатуре, местные жители, которые пошли к фашистам в услужение, — подневольные, выживающие в предлагаемых обстоятельствах.

«История случилась на Полтавщине — мой папа оттуда родом, — объясняет режиссер, — он родился на Полтавщине. Я восстанавливал в кадре поселок Градижск, в котором проводил в детстве каждое лето. Я еще застал людей, помнивших оккупацию, я представляю себе, как они себя вели. Это фильм о моих родственниках — соседях, знакомых, которых я люблю».

Именно так — «Соседи» — называлась книга Яна Томаша Гросса о Едвабне.

Режиссер снял фильм о Холокосте как о своей личной трагедии — вот что важно. Когда два года назад Андрей Кончаловский снял «Рай», он все говорил, что фильм не о Холокосте, а об общечеловеческой трагедии. А у Алексея Федорченко Катастрофа и есть общечеловеческая трагедия — почувствуйте разницу.

«Все люди несчастные, всех надо любить», — сказал мне в свое время замечательный режиссер Михаил Калик, вспоминая однокурсника, который донес на него в НКВД.

Заявляя, что фильмом «Война Анны» он закрывает для себя тему войны, Алексей Федорченко, конечно, имел в виду игровое кино. Потому что он занимается еще и документальным, столь же неожиданным, как и его художественные фильмы. Среди еще не вышедших — короткометражка о пермском зоопарке, который стоит на кладбище, и о другом кладбище — старом немецко‑еврейском, во Вроцлаве.

Странно, что в интернете почти нет упоминаний о первой работе Алексея Федорченко, сделанной, когда он даже не числился режиссером: окончив Уральский политехнический институт как инженер‑экономист, он в 1990 году устроился на Свердловскую киностудию, где и делал управленческую карьеру, пока не пришлось взять в свои руки съемочный процесс — некий режиссер отказался от работы, а фильм надо было сдавать, и Федорченко снял абсолютный шедевр — тоже на еврейскую тему.

Его «Давида» отличает та же скупость в изобразительных средствах, что и «Войну Анны». Это история Давида Левина, который в семь лет стал узником Минского гетто, в девять — жертвой нацистских экспериментов сначала в Австрии, потом в Германии, Испании, в 13 переправился на «Теодоре Герцле» в Палестину и участвовал в войне за независимость Израиля, в 1949‑м, после небезызвестной ноты правительства СССР Французской республике, вернулся в Париж, а потом в Советский Союз — и в 16 лет попал в ГУЛАГ, отбыл в лагерях 23 года. Фрагменты последнего (единственного?) записанного с ним интервью прерываются хроникой, они поддержаны музыкой и очень краткими титрами, из которых мы узнаем, что к моменту монтажа картины героя уже не было в живых.

Неизвестно, показывали ли когда‑нибудь этот фильм 2000 года на телеэкранах. Он, впрочем, есть в онлайн‑доступе — пока есть, и стоит его увидеть. Как и «Войну Анны», у которой, видимо, не будет проката, как не было и государственного финансирования. На этапе монтажа средства добирали посредством краудфандинга. Отсутствие в картине денег Минкульта, впрочем, тоже сегодня гарантия качества. И убедительная заявка на успех.