Серьезный человек
режиссеры Итан и Джоэл Коэны
США, 2009
 
Десять лет назад, отвечая в интервью на вопрос, какой фильм они собираются снимать следующим, Джоэл и Итан Коэны заявили, что название будущей картины — «Серьезный человек», действие происходит в 1967 году в еврейской семье. Главного героя зовут Ларри Гопник, фильм низкобюджетный, поэтому обойдутся без больших звезд.

Звездами в «Серьезном человеке» оказались сами Коэны, снявшие черную комедию — или, точнее, драму с элементами черной комедии — про себя. Главное, досмотреть ее до того момента, когда раввин Зусман рассказывает Ларри про «зубы гоя», и дальше пойдет как по маслу. Раввин рассказывает о некоем дантисте, который обнаружил на зубах пациента выгравированные с внутренней стороны ивритские буквы. Из букв сложилась фраза «спасет нас». Поскольку зубы принадлежали гою, гой и назначался спасителем. Эта притча — одна из многих в фильме, и если прочие — ну вдруг? — выветрятся из вашей памяти, «зубы гоя» останутся в ней навсегда.

Притчи, сны, странности поведения, маргинальные герои — все, что так любят братья Коэн, собрано здесь в невероятной, зашкаливающей концентрации. Так беспощадно, резко, откровенно можно рассказывать только о своем прошлом, и все детали указывают на то, что выдуманные персонажи помещены здесь в реальную, хорошо знакомую авторам, въевшуюся в печенки среду.

Ларри Гопник (для фантастического Майкла Стулбарга это первая заметная роль в кино) — профессор физики того самого Университета Миннесоты, в котором преподавал и отец братьев, экономист Эдвард Коэн. Живет он, как и Коэны когда‑то, в пригороде Миннеаполиса. Вся мишпуха Ларри — жена Джудит, требующая гет, чтобы выйти за его коварного друга Сая, поселившийся на диване в гостиной нерадивый братец Артур, мечтающая исправить свой нос дочь Сара, рыжий разгильдяй Дэнни — сын и наследник — составляет ту самую еврейскую комьюнити, в какой выросли Джоэл и Итан Коэны. Даже торнадо, грозящий героям в финале, действительно пронесся по югу Миннесоты в 1967‑м, к которому Коэны привязали действие фильма. Джоэл появился на свет в 1954‑м, Итан в 1957‑м. Через десять лет им было в среднем почти столько же, сколько сыну Гопника Дэнни. Они тоже учились в еврейской школе. Покуривали марихуану, готовясь перед бар мицвой читать заключительный отрывок недельной главы Торы. Ставили пластинку Йосселе Розенблатта, а в наушниках слушали Somebody to love группы Jefferson Airplan. Саундтрек у Коэнов, как всегда, прекрасен в своей многослойности, и помимо темы Somebody to love, проходящей через весь фильм, тут и «Слезы мельника» в исполнении Сидора Беларского (конечно, на идише), и Machine Gun Джимми Хендрикса, и все, что составляло музыкальный фон их тинейджерства.

Американская кинокритика, оказавшаяся куда безжалостнее российской, назвала Коэнов высокомерными снобами, а картину — очередным упражнением в садизме и утверждала, что такое кино можно снимать, только когда у тебя уже есть «Оскар» и что бы ты ни сделал, какой бы фортель ни выкинул, инвесторы найдутся и публика пойдет. Народ и пошел, и не покидал зал даже во время первой сцены, где за восемь минут — ни единого английского слова, только идиш, который не то что зрители, но и сами Коэны не знают.

Премия Американской киноакадемии у них к тому моменту действительно была, и не одна — в 1997‑м Джоэл и Итан получили «Оскар» за лучший сценарий (триллер «Фарго», по которому впоследствии снят одноименный успешный сериал), а в 2008‑м сразу три — за лучший фильм, режиссуру и сценарий (экранизация романа «Старикам здесь не место»). Это не считая Золотой пальмовой ветви в Каннах еще в 1991‑м за притчу «Бартон Финк», многочисленных «Золотых глобусов», «Эмми», британской премии «Бафта» и прочих знаков отличия, которых у братьев хватит на собственный музей. Все привыкли, что заявленная в фестивальной программе премьера Коэнов тянет на главный хит, и «Серьезный человек» тоже был выставлен на «Оскар» в номинации «Лучший фильм».

Бюджет его, по голливудским меркам, и правда скромен — 7 млн долларов, но критиков, скорее, поразила не финансовая составляющая успеха, а демонстративное пренебрежение к неписаному закону Голливуда, предписывающему авторам любить героя, а самому герою, преодолевая трудности, побеждать. Здесь же, подробно описывая вал несчастий, обрушившихся на Гопника, авторы как будто разглядывают беднягу под микроскопом.

Каким мы обнаруживаем Гопника в университетской аудитории? Напряженно подогнутые коленки, рука, усердно выводящая формулы на бесконечной, до неба, доске (внимательный зритель заметит повторяющееся среди этих цифр и символов имя Б‑га), готовность подставить другую щеку. За что любить? Ларри платит за похороны соперника, пытавшегося увести его жену и одновременно строчившего на него доносы. Оставшись без копейки, нанимает брату самого дорогого адвоката. Серьезный человек тут — до поры до времени — вовсе не Ларри Гопник. А кто? Как настоящие евреи, Коэны отвечают вопросом на вопрос. И кажется, их не волнует, что зрители могут не понять их логику, и многие наверняка не поймут.

«Мы успокаиваем себя мантрой, — объяснял Итан Коэн лет десять назад, — что у нас были свои тучные годы, они подошли к концу. Может, еще вернутся?» Кажется, это и не кокетство вовсе — он словно объясняет: мы хорошо заработали, теперь делаем то, что хотим. Да, снимаем про шлимазла. «С лузерами сюжеты придумываются интереснее, а об успешном человеке — что о нем расскажешь? О нас, например? — продолжает Итан Коэн. — Тут простая математика. Снимать о талантливом человеке, который прославился, неинтересно. Фильм о неудачнике, который не прославился, никто смотреть не будет. Так что остается одно: делать кино про талантливых людей, которым в жизни не повезло». Таков герой «Большого Лебовски», которого принимают за миллиардера и требуют с него выкуп за похищенную якобы его жену. Таков Льюин Дэвис («Внутри Льюина Дэвиса») — талантливый, как Боб Дилан, но все же стать Диланом не смог. Коэны утверждают, что и фильм про Льюина Дэвиса — на самом деле про них, только если бы ими никто не интересовался.

Вряд ли такое возможно, но если даже так — их двое, один другого всегда оценит и поймет. Все фильмы они делают вместе. Если в режиссуре первым всегда стоит имя Итана, а вторым Джоэла, то в сценарии наоборот. Продюсеры оба — и прибыль на двоих. «На съемочной площадке они все время были вдвоем. Джоэл объяснял, что нужно делать, а Итан просто стоял. Они вместе смотрели в монитор, когда шла съемка дубля, ухмылялись. Ни споров, ни разногласий. Братья Коэн — это просто один человек в двух лицах», — вспоминала о съемках «Серьезного человека» актриса клезмерского ансамбля из Нью‑Йорка Елена Шмуленсон. Вместе с мужем и коллегой Алленом Льюисом Рикманом и одним из старейших в Америке еврейских актеров, 86‑летним в момент съемок Файвушем Финкелем она сыграла ту самую первую сцену картины — притчу, ставшую увертюрой к основному действию. Весь фильм потом зрители гадают, когда же прояснится ее смысл. А не получив ответа, понимают, что в неопределенности и состоит суть послания.

Вот этот сюжет. Черта оседлости, местечко в Галиции, Велвл возвращается домой к жене Доре и следом за ним входит реб Трайтл Грошковер, которого Дора должна помнить. Реб встретился Велвлу по пути и помог, Велвл пригласил его на суп. Дора встречает гостя в штыки, напоминая мужу, что Грошковер умер три года назад — «мы еще сидели шиву», а муж привел домой не раввина, а диббука. Она всаживает ему в грудь шило. Крови нет, выходит, она права, и душа грешника, испугавшись адовых мук, вселилась таки в оставленное без присмотра тело. Но вот на рубашке расплывается пятно. Пошатываясь, гость выходит, оставляя нас в сомнениях: был ли диббук?

Сомнение — движущая сила еврейского существования. И авторы даже не пытаются сомнения разрешить, запутывая нас еще больше, наполняя кадр и текст новыми деталями и смыслами, в которых зритель, посвященный в еврейскую традицию — а также в философию, математику и историю, уловит скрытый смысл, а остальные подумают о чем‑то еще, не менее важном. А не подумают — тоже не беда, фильм же Коэны снимали не для них, а для себя.