О Цезаре и прочих героях

Татьяна Розенштайн 22 мая 2016
Поделиться

Выход на российские экраны новой картины братьев Коэн «Да здравствует Цезарь!» напоминает о последнем, 66‑м Берлинале — фильм открывал его. Это был первый, но не единственный сюжет на еврейскую тему — для устроителей Берлинского кинофестиваля она традиционно важна.

Братья Коэн и Бен Баренхольц на 66‑м Берлинале. 20 февраля 2016. Предоставлено пресс‑службой фестиваля

Братья Коэн и Бен Баренхольц на 66‑м Берлинале. 20 февраля 2016. Предоставлено пресс‑службой фестиваля

«В детстве мы сидели у телевизора и упивались классическими историями Голливуда», — вспоминает старший Коэн (Джоэл). — А став старше, поняли, что за каждой фантазией скрывалась реальная история, которую создавали люди. Про одного из таких людей мы и хотели рассказать».

Голливуд, в версии Коэнов, с глуповатыми, капризными звездами, продажными репортерами, занудами сценаристами и насмерть уставшими продюсерами, — очень нежный, даже, пожалуй, любовный взгляд на «фабрику грез». Сюжет скорее напоминает анекдот, вроде тех, что были в ходу в либеральной еврейской семье, в которой воспитывались братья‑режиссеры (они же сценаристы, монтажеры и продюсеры своих картин). Коэны как будто рассказывают этот анекдот в своей компании — как все их фильмы, «Да здравствует Цезарь!» снят про себя и для своих. Для своих — потому что только ради старых приятелей могут соглаcиться на крошечные, почти эпизодические роли Скарлетт Йоханссон и Тильда Суинтон. И про себя, потому что, как утверждает Итан Коэн, с 1950‑х годов, в которых происходит действие, Голливуд не изменился, и теперь в нем возможно все то же, что и тогда. Просто, оглядываясь назад, людям свойственно героизировать прошлое, смотреть на него сквозь розовые очки.

А раз так, то можно и Эдди Менникса, менеджера студии «Capitol Pictures» — его играет Джош Бролин — сделать почти ангелом («Наш Менникс, по сравнению с реальным, невинен, как младенец», — настаивают авторы). У Менникса тысяча рук, он может все. Кинозвезду, которая пытается найти отца своему будущему ребенку, он выдает замуж за пройдоху нотариуса; идиота ковбоя легко пристраивает на роль первого любовника. Менникс командует, считает деньги, водит за нос и убедительно врет. Он даже исповедуется (да какие у него грехи?!), а за стенкой в исповедальне угадывается характерный профиль, со шнобелем и в очках.

Этот фильм — как ребус, в котором всех или хотя бы многих можно разгадать и узнать. Понятно, что режиссер, вставляющий в речь немецкое «ja, ja», — образ собирательный, но это и намек на австрийского эмигранта Билли Уайлдера, который до конца своих дней предпочитал говорить на родном языке. Эдди Менникс здесь тоже собирательный персонаж. В жизни он был связан с двумя известнейшими «донами» киноиндустрии — Николасом Шенком (Николай Михайлович Шейнкер, родом из Рыбинска) и Луисом Майером (Лазарь Меир из Минска). Продюсер Шенк нанял Менникса, чтобы тот следил за его конкурентом Майером, ну и для прочих грязных дел. А Коэны сделали Менникса персонажем фарса, в котором голливудские сценаристы цитируют Маркса и поют большевистские песни — и всех их за «левые» симпатии вот‑вот выдавят из кино. Но Коэнам мало просто «левизны» — их сумасшедшие сценаристы собирают деньги для СССР и ради выкупа крадут актера, исполняющего роль Цезаря, — его играет Джордж Клуни. А белокурый викинг, кумир миллионов, оказывается в фильме советским шпионом и скрывается на подводной лодке, всплывающей в нужный момент в Малибу.

 

Помимо собственной премьеры, у Джоэла и Итана Коэнов на Берлинале была еще одна функция. Именно они вручали «Камеру Берлинале». Год назад лауреатом в этой почетной номинации стал экс‑директор Московского музея кино Наум Клейман, а теперь Коэны награждали своего первого продюсера — Бена (Бенджамина) Баренхольца.

Баренхольц, один из лидеров американского независимого кинематографа, — эмигрант первой волны, родился в Польше (теперь это Украина) 80 лет назад. И кому бы еще его поздравлять, как не любимым ученикам. А у Коэнов, как известно, есть дурная привычка ругаться на публике, и тут они ей не изменили. Соблюдая нормы приличия, их сбивчивую речь можно перевести примерно так: «После окончания съемок нашего первого фильма мы бегали по кругу и обращались к многочисленным продюсерам в поисках денег на следующие картины. И Бен оказался единственным, кто нас не “послал”. Хотя в числе тех, кого он проигнорировал, были такие знаменитости как братья Вайнштейн (продюсеры “Бесславных ублюдков” и “Король говорит”. — Т. Р.). Бен свел нас с богатейшими людьми, которые до тех пор отказывались иметь с нами дело. Он стал продюсером трех наших следующих картин, нашим ребе. И он остается ментором для многих молодых талантливых режиссеров».

Когда Баренхольц, выступив с ответным словом, закончил его тостом «Лехаим!», никто в зале не удивился.

 

56‑летний продюсер Джеймс Шеймус, известный по фильмам, сделанным им вместе с Энгом Ли («Разум и чувства», «Вожделение», «Горбатая гора»), дебютировал на Берлинале в режиссуре. Бывший президент нью‑йоркской продюсерской компании «Focus Features», а ныне профессор Колумбийского университета в Нью‑Йорке, Шеймус привез в Берлин свою картину «Возмущение», экранизацию одноименного романа Филипа Рота (сценарий они написали вдвоем).

Главный герой, молодой Маркус Мецнер (Логан Лерман) живет с отцом, мясником в кошерном магазине, и матерью в Нью‑Джерси. Дело происходит в 1951‑м: Маркус заканчивает с отличием школу, а в США набирает обороты гонка вооружений, маккартизм переходит в свою последнюю, истерическую фазу, идет «холодная война» и война реальная — в Корее, на которую ежедневно забирают тысячи ребят. В том числе соседского сына, который погибает. Маркусу это не грозит — он получил стипендию и место в колледже. Правда, колледж этот в «слишком американском» штате Огайо. Слишком — для Маркуса, он станет вечным аутсайдером, он не сможет играть по правилам, а нарушение их так или иначе означает исключение из университета — и войну.

 

Кроме режиссерского дебюта, Шеймус привез в Берлин свои продюсерские проекты. Среди них — картина «Одни в Берлине» Венсана Переса. Ее герои — немецкая семейная пара (актеры Эмма Томпсон и Брендан Глисон), потерявшая на фронте единственного сына и разочаровавшаяся в нацистском режиме настолько, что стала его подрывать. Супруги Квангель распространяют открытки с призывами свергнуть Гитлера. Дело происходит в 1940‑м. Рядом живут евреи — если, конечно, это можно назвать жизнью.

Одни евреев сдают, другие им сочувствуют и помогают, приносят продукты…

Эта реальная история была описана в знаменитом романе Ганса Фаллады «Каждый умирает в одиночку». Венсан Перес, наполовину немец, купил права на экранную адаптацию романа еще в 2007 году, когда вышел английский перевод книги. Тут важно напомнить, что роман Фаллады, написанный в конце 1940‑х, по сей день считается одним из главных литературных произведений о немецком сопротивлении нацизму.

 

О еврейском сопротивлении нацизму рассказывает одна из самых ожидаемых фестивальных премьер — немецкая киноверсия «Дневника Анны Франк». Если американский фильм по «Дневнику…» вышел еще в 1959‑м, то эту картину Ханс Штайнбихлер снял только что, в главной роли — молодая немецкая актриса Леа ван Акен. Ленту показали в рамках молодежной программы Generation.

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Баба Женя и дедушка Семен

Всевышний действительно поскупился на силу поэтического дарования для дедушки Семена. Может быть, сознавая это, несколькими страницами и тремя годами позже, все еще студент, но уже официальный жених Гени‑Гитл Ямпольской, он перешел на столь же эмоциональную прозу: «Где любовь? Где тот бурный порыв, — писал дед, — что как горный поток... Он бежит и шумит, и, свергаясь со скал, рассказать может он, как я жил, как страдал... Он бежит... и шумит... и ревет...»

Дело в шляпе

Вплоть до конца Средневековья в искусстве большинства католических стран такие или похожие головные уборы служили главным маркером «иудейскости». Проследив их историю, мы сможем лучше понять, как на средневековом Западе конструировался образ евреев и чужаков‑иноверцев в целом

«Охота на евреев» в Амстердаме подталкивает голландских евреев к алие

«Это не как в нацистской Германии. Власти здесь не антисемитские. Но на каждое слово, сказанное о насилии в отношении евреев, немедленно начинается целый разговор об исламофобии, чтобы отвлечь от проблемы. Действует мощное исламское и левое политическое лобби. Я не хочу обобщать, но просто достаю свой "калькулятор" и подсчитываю всю поддержку, которую получаю от левых и мусульман. Окончательная цифра равна нулю», — говорит главный раввин Нидерландов Биньомин Якобс