Девять лет назад Базель ответил отказом на требование вернуть более 100 полотен, в том числе картины Эдварда Мунка, Анри Матисса и Марка Шагала, некогда принадлежавших знаменитому искусствоведу еврейского происхождения Курту Глазеру, а затем приобретенных Художественным музеем Базеля. Сегодня Базель испытывает усиливающееся давление со стороны как швейцарских, так и зарубежных учреждений, требующих пересмотра этого решения.

Среди сокровищ Художественного музея Базеля — литография Эдварда Мунка в черных, синих и красных тонах, изображающая обнаженную женщину и известная как «Мадонна», акварель Макса Пехштейна с изображением двух смеющихся светловолосых девушек и гравюра Шагала, изображающая виолончелиста. Когда‑то эти произведения принадлежали искусствоведу и художественному критику еврейского происхождения Курту Глазеру, директору Библиотеки искусств Берлина и близкому другу Мунка и Макса Бекмана.

Но спустя несколько месяцев после прихода к власти нацистов в 1933 году был принят закон, направленный на изгнание евреев и политических оппонентов режима с государственной службы. Глазер был отстранен со своего поста и изгнан из квартиры. В доме, где он жил, теперь располагался штаб гестапо. «Он потерял все, — говорит Валери Сатлер, внучатая племянница Глазера и одна из его наследниц. — потерял квартиру, работу и возможность трудоустройства».

Глазер продал с аукциона в Берлине свою коллекцию произведений искусства, обстановку и личную библиотеку и бежал из страны в Нью‑Йорк.

Аукцион Кристис

В последние годы музеи Ганновера, Берлина, Кельна, Нюрнберга, Мюнхена и Амстердама вернули произведения искусства наследникам Глазера или, по крайней мере, согласились с тем, что коллекция была продана под принуждением, с целью финансировать побег из нацистской Германии.

Также были достигнуты соглашения с двумя частными лицами — 7 декабря, в Лондоне, аукцион Кристис выставил на продажу картину художника‑маньериста Бартоломеуса Шпрангера. Средства, вырученные от продажи, будут разделены между наследниками Глазера и частным коллекционером из северной Германии, ничего не знавшим об истории происхождения полотна, висевшего над его кроватью.

Базель пока настаивает на своем решении от 2008 года: ответить отказом на претензии наследников. Тогда городские власти утверждали, что на аукционе 1933 года музей заплатил рыночную стоимость произведений и не мог знать о том, что они принадлежали Глазеру. Однако появившаяся с тех пор информация свидетельствует о том, что эти утверждения не соответствуют действительности.

Обнаруженный в 2010 году протокол заседания Художественной комиссии Базеля от июня 1933 года содержит ссылки на отчет куратора об «Аукционе Глазера в Берлине». Во время заседания куратор сообщил, что комиссии удалось «приобрести большое число произведений современного искусства по низким ценам».

Об этой новой информации недавно сообщил в своем репортаже государственный телеканал SRF, что вызвало в Базеле изменение позиции по данному вопросу. «Мы изучим документы, чтобы получить лучшее представление о ситуации, и обсудим, как действовать дальше в отношении музея и художественной комиссии, — сказала Мелани Имхоф, представитель городского правительства кантона Базель. — На данный момент вопрос все еще остается открытым».

Феликс Ульман, президент Художественной комиссии Базеля, сообщил, что в ближайшие месяцы планируется «вновь очень тщательно изучить вопрос приобретения произведений, принадлежавших Курту Глазеру». Хотя он признал, что цены были низкими, тем не менее он утверждает, что «они соответствовали рыночной ситуации в условиях мирового экономического кризиса. Это не означает, что мы не признаем тяжелого положения, в котором оказался Курт Глазер».

Наследство Гурлитта

Слова Феликса Ульмана свидетельствует об изменении в отношении Швейцарии к требованиям вернуть наследникам владельцев произведения искусства, похищенные или конфискованные у евреев и проданные в эпоху нацизма. Смена позиции произошла под влиянием решения Художественного музея Берна принять собрание живописи Корнелиуса Гурлитта. Коллекционер‑затворник завещал музею более 1500 полотен; некоторые из них были конфискованы нацистами, а некоторые — проданы евреями, отчаянно стремившимися покинуть Германию.

Руководство музея Берна колебалось, принимать ли завещанную коллекцию, так как это влекло за собой определенную ответственность.

Марсель Брюлхарт, вице‑президент попечительского фонда Художественного музея Берна, в интервью телеканалу SRF выразил мнение о том, что решение Базеля от 2008 года «с сегодняшней точки зрения более не является обоснованным».

«Решение о наследстве Гурлитта вызвало изменения в дискурсе о реституции», — говорит Томас Буомбергер, швейцарский историк и автор двух работ, посвященных конфискованным нацистами произведениям искусства. Буомбергер подчеркивает, что, когда Художественный музей Берна заключал соглашение с правительством Германии, была достигнута договоренность о том, что для отбора произведений искусства из собрания Гурлитта, которые будут возвращены наследникам еврейских владельцев, будут применены критерии, используемые в Германии.

Правительство Германии использует термин «искусство, утраченное в результате нацистских преследований», что включает в себя объекты, проданные под принуждением.

«Этот термин шире, чем критерии, применявшиеся до настоящего момента, — сообщает Буомбергер. — В ближайшие годы в Швейцарии эта тема будет широко обсуждаться».

Постепенные перемены

В прошлом швейцарские музеи отклоняли требования наследников еврейских владельцев о возвращении предметов искусства, ставших объектами принудительной продажи и продажи под давлением.

В то же время Швейцария подписала Вашингтонские принципы — международные нормы по возвращению конфискованных нацистами предметов искусства. В 2009 году они были дополнены Терезинской декларацией (которую Швейцария также утвердила), решительно призывавшей к тому, чтобы «были приложены все возможные усилия для устранения последствий противоправного лишения имущества, например, такого, как конфискация, принудительная продажа и продажа имущества под давлением».

Внучатая племянница Глазера Сатлер, виолончелистка Нюрнбергского филармонического оркестра, тоже отмечает постепенные перемены в отношении учреждений к требованиям ее семейства; медленно возрождается и память о самом Глазере.

В прошлом году, 80 лет спустя после его бегства из города, в Государственной библиотеке искусств Берлина в честь Глазера была установлена мемориальная доска. Герман Парцингер, глава Фонда прусского культурного наследия, в своем эссе отозвался о Глазере как об «одной из первых жертв нацистских чисток».

«Нельзя допустить, чтобы заслуги человека, внесшего столь значительный вклад в деятельность музеев, отмечались только в узкоспециализированных публикациях, — написал Парцингер. — Это было бы равносильно торжеству нацистов в их стремлении уничтожать людей и идеи».

Сатлер проявляет острожный оптимизм в отношении повторного рассмотрения Базелем данного вопроса. «Перемены происходят очень медленно, — говорит она. — Кто знает, что произойдет в будущем?» 

Оригинальная публикация: Basel faces pressure to return Jewish art