К 100‑летию Евгения Халдея (1917–1997) в Московском Доме фотографии (МАММ) открылась его ретроспектива. Рядом с «марочными», знаменитыми кадрами мастера здесь можно обнаружить снимки, никогда в России не публиковавшиеся. И увидеть фильм о нем, так до сих пор и не показанный у нас. Почему мы его не видели, становится понятно из интервью, которое дала журналу «Лехаим» дочь фотографа Анна Халдей.

ИРИНА МАК → Фотография еврейской пары, сделанная в Будапеште в 1945‑м, — она и после перестройки в России не была напечатана?

АННА ХАЛДЕЙ ← Нет. На выставке в витрине лежит журнал «Time», где она вышла впервые. При папиной жизни ее опубликовали в США, Германии, Франции, Австрии, Венгрии… В фильме он рассказывает, что получил за этот кадр 200 долларов — а пенсия у него была тогда 30. В 2005 году, когда в Венгрии устроили папину выставку, нашли те точки в городе, с которых он снимал. Если вы посмотрите на снимок с этой парой, то увидите за ними какой‑то проспект, уходящий вдаль. А вся улица оказалась — 100 метров. «Леечкой» снято, старенькой еще. Расскажу вам, как папу обманули. Вообще его часто обманывали, а тут знакомый, живущий в Штатах, сказал, что Музей фотографии в Лос‑Анджелесе хочет выставить его «Лейку», которой было снято «Знамя победы над рейхстагом», а ему взамен предоставят точно такую же модель. Папа с радостью дал. А в прошлом году я узнала, что тот человек продал папину «Лейку» на аукционе за 200 тысяч долларов.

ИМ → Почему Халдей превратился из Ефима в Евгения?

АХ ← Он был даже не Ефим, а Хема. Тассовцы его так «перекроили». Хотя вот Эммануил Евзерихин так и остался Эммочкой. Папа его так звал — они были близкими друзьями и жили рядом. Когда в 1936 году папа приехал в Москву, он поселился на улице Станкевича, у Израиля Соломоновича Кишицера, которого знал еще по Юзовке (родной город Е. А. Халдея, теперь Донецк. — Прим. ред.). Кишицер был мужским портным.

ИМ → Тот самый портной, который в 1945‑м, перед командировкой Халдея в Берлин, за ночь сошьет ему три знамени из скатертей?

АХ ←  Да. Кишицер помнил даже убийство его матери в Юзовке в 1918 году. Накануне Песаха погромщики убили ее, ее отца, ее подругу и 17‑летнюю няню. Старшие папины брат и сестра успели спрятаться. Семья держала бакалейную лавку. Пришли Мишка с Петькой, купили папиросы. Дед мой, папин отец, не успел запереть дверь, и они вернулись. Есть дневник деда, он пишет: «Я понял, что нас пришли убивать». Деда ударили по голове — решили, что убили. Годовалого папу пуля тоже задела — он был у мамы на руках. Его взяли к себе бабушка с дедом со стороны отца. У деда был хедер. И этот хедер стал единственным папиным образованием. Четыре класса.

А отец папин погиб уже во время войны. Он повторно женился, родились три дочери. И всех в 1943 году в Донецке фашисты сбросили в шахту. Соседи их выдали. Рассказывали, что девочки, когда их вели на казнь, были очень голодные и просили хлеба.

ИМ → Когда ваш отец об этом узнал?

АХ ← Почти сразу и с этой болью воевал дальше. Но никогда об этом не говорил. Была еще одна история. В 1939 году его послали на Западную Украину, после присоединения, он поехал в Белосток и снял угол у некоего коммивояжера. А у того была жена‑красавица, и она пригрела отца. Случился роман, она родила дочь. Потом они все погибли, при немцах. Вот об этом папа узнал спустя годы. А с мамой моей он познакомился во время войны — она работала в Совинформбюро.

ИМ → О Халдее ходит много легенд. По одной, первую фотокамеру он сделал сам в 13 лет.

АХ ← Только не в 13, а в 12. По соседству было фотоателье братьев Клейманов, он постоянно совал туда свой нос, и его взяли мальчиком на посылках. Тогда он и сделал фотоаппарат — две коробочки вложил друг в друга, линзы от бабушкиных очков приспособил, вставил стеклянную пластину, в коробку из‑под ваксы положил магний… Пшикнул и снял собор. Его потом взорвали, и других изображений не осталось. Так папа стал потихоньку снимать, пошел на завод — чистил паровозные топки. Дома играл на скрипке. Бабушка просила: «Сыграй мне “Коль нидрей”!» И давала пять копеек. Он копил, копил и лет в 14 подписался на фотоаппарат — теперь сказали бы, в кредит. Работая на заводе, одновременно ездил с агитбригадой и снимал. Печатался в местной прессе. Отправлял снимки в «Союзфото». И в 1936‑м его вызвали в Москву.

ИМ → Очевидно, что как фотографа Халдея сформировала и прославила война, но свой первый военный снимок он сделал еще до начала войны.

АХ ← «Завтра была война»? Это снято во время поездки в Тарханы: женщина в платке смотрит на церковь, а на ней звезды вместо крестов.

ИМ → Он снял женщину со спины, так не принято было, существовал канон.

АХ ← Это же не фотография, сделанная по заданию. Он любил снимать со спины.

ИМ → Другая легенда про Халдея: когда в 1947 году в СССР приехал Роберт Капа, ему не дали вывезти из Союза непроявленные пленки. И единственный, кому Капа доверил проявку, был ваш отец. Они познакомились в Нюрнберге?

АХ ← Нет, в Карлхорсте, при подписании капитуляции. А в Нюрнберге снова встретились, и уже там Капа подарил Халдею камеру «Speed Graphic» — купил ее специально для отца. Когда в 1995 году в Перпиньяне на фестивале фотожурналистики указом французского президента Халдею присвоили звание рыцаря ордена искусств и литературы и устроили его выставку — как автора «Знамени победы…» (пригласили его и автора американского «Знамени…», Джо Розенталя), туда приехал и сын Капы. Вспоминал, как отец рассказывал ему о Халдее. И в Перпиньяне устроили вместе с выставкой Халдея и выставку Капы — фотографии из Вьетнама, где он погиб.

ИМ → Нюрнберг стал для Халдея одним из моментов славы. Не только суд, но и сам этот город. Я могу представить себе, как он ненавидел логово фашистов. Но невозможно смотреть без слез на его фотографию разрушенного Нюрнберга.

АХ ← Он несколько часов ждал наступления сумерек, чтобы небо отразилось в воде, чтобы возникло это ощущение трагедии. Но, с другой стороны, вода у него — и символ очищения, которое должно произойти. В Вене на выставке, увидев этот кадр, папу спрашивали, какую академию фотоискусства он заканчивал.

Насчет Геринга. Дело в том, что по залу суда нельзя было бегать — у фотографов были свои места. Но оттуда нельзя было поймать нужный ракурс. И за бутылку джина он договорился с секретарем советского судьи, что займет его место. Папа говорил, что сделать можно было один кадр, украдкой. Он выждал и щелкнул. С Герингом связана еще одна история: фотографов привели смотреть, как обедают обвиняемые. Увидев на отце советскую форму, Геринг затопал, закричал. Охранявший его американец дал дубинкой по шее, Геринг замолчал, но отца запомнил. Потом, когда фотографы стали с ним фотографироваться — после смерти Гитлера и Геббельса Геринг оказался главным нацистом, Халдей тоже стал рядом, и Капа приготовился его снимать, а Геринг, увидев его, закрыл лицо рукой. Отомстил.

Кстати, три фотографии Халдея фигурировали на Нюрнбергском процессе в качестве обвинения: разрушенный Севастополь, снятый с воздуха, двор ростовской тюрьмы с расстрелянными людьми и сожженный Мурманск (в один день на город было сброшено 360 тысяч зажигательных бомб, и деревянный Мурманск сгорел).

ИМ → Но ни хрестоматийные снимки, ни даже самое удачное фото Сталина, сделанное Халдеем в Потсдаме, не спасло его от увольнения в 1948 году. Это был его первый опыт столкновения с советским антисемитизмом?

АХ ← Нет, конечно, ему всю войну звание не повышали. В 1948‑м из фотохроники ТАСС уволили трех евреев и двух русских. Потом русских взяли обратно, а евреев нет. Припомнили еще Халдею, как он во время Парижской мирной конференции покупал себе пленку «Kodak». Его уволили, он сидел дома и бил стекла с негативами съемки Михоэлса — боялся обыска. 11 лет был без постоянной работы. А в 1972 году его уволили уже из «Правды». Пришел новый кадровик.

ИМ → На выставке показывают фильм‑интервью Евгения Ананьевича, снятый, к моему изумлению, бельгийцами. Нашего фильма о нем нет?

АХ ← Галя Долматовская сняла фильм «Примечание к прошлому», но папы тогда уже не было. И Би‑би‑си снимала его. А эту картину снял Марк‑Анри Вайнберг. В 1995 году в Перпиньяне он, еще молодой режиссер, подошел к папе и сказал: «Моя еврейская мама просила поцеловать вашу руку. И сказала, что, если я не сниму фильм о вас, она меня не простит». И Вайнберг снял, в 1997 году. Права на него купили 24 страны — но не Россия. Даже о смерти Халдея сообщило первым не ТАСС, а агентство «Рейтер». Его чествовали на Западе, а здесь было абсолютное забвение. Сейчас я нашла Вайнберга и попросила разрешения показать фильм на папиной выставке. Он не возражал.