Волонтерская организация «Память. Помощь. Поколения» стремится сохранить и передать следующим поколениям имя каждого из миллионов жертв Катастрофы путем занесения всех имен в базу музея «Яд ва‑Шем» (Израиль).

Если среди ваших родственников или знакомых есть жертвы Холокоста или те, кто погиб в рядах Красной Армии во время Второй мировой войны, — сообщите нам!

Связаться с нами можно по телефону: +7 925 531‑80‑04, e‑mail 9255318004@mail.ru. Наша группа в Фейсбуке: www.facebook.com/groups/ppp.hillel/

«Слова, обращенные к Б‑гу, становились все громче»

Уважаемая редакция, не могу не вспомнить и не описать удивительный случай из времен лета 1941 года.

На Атакском берегу, против города Могилева, остановили группу бессарабских евреев на ночь, чтобы передохнуть и с рассветом гнать дальше на работы и просто на смерть.

Среди людей, остановившихся на берегу, своим видом и одеянием особо выделялась группа раввинов. Был канун рош ходеша — начала очередного еврейского месяца, когда принято молиться и благословлять новый месяц. С появлением на небе молодого месяца они собрались все вместе и начали читать молитвы и благословения.

А в это время охрана — румынские офицеры и солдаты — пьянствовала неподалеку в кабачке. Вдруг один из них, наблюдавший за молитвой, решил устроить себе развлечение, велел всем раввинам спуститься в реку и продолжать читать молитву в реке. Не имея другого выхода, молящиеся пошли, взявшись за руки, и слова, обращенные к Б‑гу, становились все громче и все слышнее. Вдрызг пьяные румыны повысыпали на берег с винтовками наперевес. А «затейник» все гнал молящихся дальше, глубже…

Месяц на небе становился ярче, словно стараясь заставить фашистов увидеть всю мерзость их преступных деяний и прекратить их. Но вошедшие в раж румыны не унимались. Раввины в воде уже по плечи, по горло, а румынский офицер под дикое улюлюканье подобных себе требует от обреченных идти вперед.

Не имеющие возможности предотвратить трагедию, ошеломленные происходящим, оставшиеся на берегу евреи горько рыдали и просили Б‑га наказать извергов.

И вдруг, когда Днестр полностью накрыл обреченных своими теплыми волнами и угасли звуки молитвы, невесть откуда взявшиеся тучи заволокли небо, исчез молодой месяц. Погасли все звезды на небосводе. Стало темно. Мгновенно прекрасная августовская теплынь сменилась на ураганный ветер, оглушительный гром, ослепительные молнии и ливень.

За всем происходящим с самого начала одобрительно наблюдал браво сидящий на коне старший офицер. Вдруг, испугавшись начавшейся бури, конь понес своего всадника, и лишь наутро обоих обнаружили мертвыми.

А евреев из Буковины и Бессарабии все гнали и гнали. Среди тех, кто чудом остался в Могилеве, были врачи, артисты, инженеры, молодые и старые, богатые и бедные. Они все, как правило, были религиозные. От них я узнала об их довоенной жизни, о том, как советская власть массово ссылала верующих евреев в Сибирь, считая «врагами народа», какие издевательства им пришлось перенести, когда их, словно овец на заклание, гнали в гетто, и, в частности, о том, как ради забавы румынские солдаты загнали их на мост и около двадцати мужчин утопили в реке. Невзирая на ужасные условия и строжайшие запреты буквально на всё, верующие узники продолжали по мере возможности соблюдать еврейские традиции.

Меня поразило, что, находясь в условиях, в которых выжить можно было лишь чудом, почти все они мечтали в случае благоприятного исхода перебраться в Палестину.

Тогда‑то я и сказала себе: если выживу, то непременно уеду в Израиль. Со временем я начала соблюдать традиции. Когда много лет спустя у меня родился сын, я пригласила моэля, и он сделал ему обрезание. В то время это было смелым и довольно рискованным поступком. Если бы о нем кое‑кому стало известно, мне бы завучем не быть, так как в то время коммунистическое мировоззрение и религиозная мораль были несовместимы.

Берта Файнштейн, Израиль