В течение трех лет отпрыски влиятельного банкирского семейства оплачивали деятельность голландского Сопротивления, пожертвовав на него сумму, эквивалентную 500 млн долларов. Им удалось продержаться удивительно долго, учитывая масштаб работы ван Халла. Историки говорят, что он помог превратить голландское Сопротивление в одно из самых эффективных и активных в Европе. В истории ван Халла множество поистине драматических мотивов — в ней есть место мужеству, предательству, смерти, преданности и даже ограблению банка небывалых размеров.

По мнению режиссера, избирательная кампания Вальдхайма пришлась на тот момент, когда Австрия уже не могла больше считать себя невинной жертвой нацистов. Известно, что страна часто представляла себя «первой жертвой Гитлера», а таких людей, как Вальдхайм, — честными солдатами, оказавшимися не на той стороне. Однако похоже, что истина гораздо сложнее и неприятнее.

В сходящей с ума по кино Италии фильмы были признаны искусством раньше, чем где бы то ни было, и «Mostra del Cinema» может достичь идеального баланса между киноманской серьезностью и признанием, что кино — это главное развлечение, доступное всем. В этом году данная задача была решена в Венеции гораздо лучше, чем в Берлине и Каннах, и зритель увидел необычно много произведений, сочетающих в себе художественное совершенство и доступность.

И нет здесь отрицательных персонажей — таких, чтобы мы видели и сразу понимали: вот идет злодей. Все люди как люди. Это не отсыл к «Банальности зла» — просто у каждого своя жизнь, которую человек спасает, как может.

Вайц чувствует себя достаточно уверенно, чтобы позволить нам слушать Эйхмана непредубежденно — так же, как и Малкина, он верит, что зритель сам найдет выход из морального лабиринта, который выстраивает перед ним харизматичный и убедительный нацист. В наше время, когда многие режиссеры превращают свои картины в демонстрацию собственной политической позиции, Вайц предлагает нам нечто более ценное — исследование неконтролируемых чувств и крайностей, в которые мы ударяемся, когда речь заходит о заслуженном возмездии.

Если считать программу кинофеста путеводителем по современному кино Израиля, можно сделать вывод, что социальные и политические драмы, некогда главный жанр израильского кино, вытесняются романтическими комедиями и мелодрамами. Фестиваль улавливает последние тенденции: обращение к жанровому, зрительскому кино, концентрация на традиционных ценностях, возвращение к корням, торжество семейственности. Именно семья — попытки ее создать, сохранить и преумножить — оказалась в центре подавляющего большинства показанных картин.

Программа киносмотра, организованного кинотеатром «Пионер» и Посольством Израиля в России и приуроченного в этом году к 70-летию еврейского государства, включает девять новых картин, все сняты в последние год-два. Один из фильмов, удостоенный награды на недавнем кинофестивале в Хайфе, «Дом в Галилее» Асафа Сабана, еще даже не был в прокате: московская публика увидит его раньше израильтян.

Организаторы не побоялись экспериментальных форм, впервые сделав попытку выстроить внутреннюю логику программы, установить преемственность между нынешним и предшествующими фестивалями, обратиться к разным сегментам публики, от ЛГБТ до любителей тату.

В нынешней политической ситуации Константину Хабенскому хватило такта и вкуса не заострять внимание на вахманах — охранниках лагеря, которыми в Собиборе были сплошь украинцы. Ему хватило мужества и умения сделать современный фильм о еврейской трагедии, предъявить евреев — героев, а не безмолвных жертв, до него в России этого никто не делал и вряд ли кто‑нибудь скоро сделает, потому что в обществе нашем даже слово «еврей» не принято произносить.

«Я начал этот проект преданным сионистом, а к концу мои убеждения только укрепились, — говорит режиссер. — Но история Маркулешт и Холокоста ставит неразрешимые интеллектуальные и богословские вопросы. Я могу сказать только, что испытываю сложные чувства по поводу произошедшего в Маркулештах. Я остаюсь верующим евреем. Но у меня большие сомнения относительно природы человека».

Что это значит для женщины, причем еврейки из верхушки среднего класса: в 1950‑е годы иметь амбиции, выходящие за пределы дома, иметь талант, который нуждается в развитии, понимать, что, захоти она и добьется большего? Что значит для нее действительно выйти из дома, забыв о детях, дабы чего‑то добиться, вместо того, чтобы заниматься хозяйством, а мы тем временем молчаливо осуждаем ее?

Карикатурный стиль Черкасской и яркие краски на холсте дают неверное представление о предмете изображения. В ее работах есть юмор, но нет настоящей радости. Она провоцирует, заставляет зрителей взглянуть на суровую реальность, с которой пришлось столкнуться миллиону иммигрантов, приехавших в Израиль из бывшего Советского Союза после падения железного занавеса, в их усилиях, направленных на социальную, культурную и религиозную адаптацию.