Те, о ком я плачу, — жители Газы. Откуда мне знать: возможно, когда фото зверски убитых израильтян облетели весь мир, эти самые люди пустились в пляс на этих самых улицах, которые теперь превращены в руины. Откуда мне знать: возможно, сегодня эти люди оплакивают террористов — скорее всего, своих детей или братьев, не вернувшихся похвалиться, сколько израильтян они перебили. И почти наверняка эти люди воспитывали сызмальства в своих детях презрение ко всем евреям: ведь то, что разыгралось 7 октября на юге Израиля, не было случайным проявлением легкого недоброжелательства... Но именно потому, что я не животное, я могу видеть в них только людей, чьи чувства ничем не отличаются от моих.

И хотя в Беэри, где жили 1108 человек, сейчас нет ни одного жителя, покинутые дома Беэри красноречиво свидетельствуют о зверствах, произошедших в кибуце. Ранее он был известен своей процветающей типографией и многообещающими начинаниями в сфере культуры, а теперь превратился в трагический символ опустошения и жестокости, характерных для самого масштабного в истории нападения ХАМАСа на Израиль. 

Руководство Израиля полагало, что основную опасность для государства представляет не вторжение по суше, а угрозы нетрадиционные – ракетные обстрелы, нападения боевиков ХАМАСа и «Хезболлы». Потому-то перед лицом угрозы со стороны этих организаций, а также увеличения ракетного арсенала Ирана израильские военные вкладывали средства в развитие компьютерных технологий, оборонных возможностей и разведки.

Киссинджер заслуживает нашей признательности. Он был другом Израиля, когда занимал официальные посты, и оставался другом Израиля до последнего дня. Киссинджер был одним из величайших деятелей‑практиков на ниве современной внешней политики и стратегических вопросов. Если учесть щекотливое положение Киссинджера как еврея в высших эшелонах американской власти и тот гигантский вклад, который он внес в американскую дипломатию и глобальную безопасность, наряду с безопасностью Израиля, то он безусловно заслужил наше уважение.

Британские министры, несогласные с решением кабинета, доказывали, что Великобритания приняла неверное решение как с точки зрения стратегии, так и морали. Поставки оружия Израилю стали «ключевой проблемой». Ослабление способности Израиля к сопротивлению и усиление арабских стран — «клиентов Советского Союза» — противоречило интересам Великобритании.

Накануне Йом Кипура 1973 года израильские лидеры полагали, что принять меры, поверив в предвестия надвигающейся войны, выйдет дороже, чем ничего не предпринимать, тем более что грядут — оставалось три недели — парламентские выборы. Они также посчитали, что худший из возможных сценариев не так страшен, как может показаться. Меир и Даян верили в способность ЦАХАЛа с легкостью отразить вторжение и перейти в контрнаступление.

Письмо адресовано Нахараем бен Алланом из Айдаба его сыну, Аллану бен Нахараю, в Александрию и посвящено товарам. Нахарай пишет, что он путешествует с мусульманами и евреями «в лодке аль‑Дибаджи» («торговца парчой»). В Айдабе купцы продали часть товаров, обменяв их на продукты восточных рынков. Нахарай бен Аллан дважды упоминает каури. Он сообщает сыну, что отправляет ему «два тюка раковин каури объемом 1 мудд»

Нудельман рассказывает о судьбе своего деда Хаима и отца Альбера. На заре XX века Хаим бежал из Литвы и нашел в Париже убежище от погромов, пережитых им в Российской империи. В Первую мировую служил во французской армии и лишился рассудка. Его сын Альбер сражался за Францию в катастрофе Второй мировой, но соотечественники отплатили ему злом за добро. В «Детях Кадийяка» Нудельман стремится примириться со своим наследием.

Скудость источников, касающихся истории евреев Византии, заставляет историков внимательно изучать даже самые непонятные фрагменты из Генизы. Так рукопись на одном пергаментном листе привлекла внимание исследователя Джошуа Холо. По мнению Холо, рукопись представляет собой письмо Моше Агуры «его шурину и родственникам», и оно является «единственным непосредственным сообщением о победе Византии над Критом»...

Нам следовало бы привлекать внимание ко всем документальным свидетельствам, изобличающим кровожадные замыслы арабских оккупантов и их палестинских союзников в 1948 году. Израильтяне никогда не должны извиняться за свою победу в Войне за независимость и предотвращение второго Холокоста. Хотя мы по-прежнему протягиваем руку палестинцам в знак примирения, в то же время наш долг — почтить память молодых мужчин и женщин, которые сражались на той неизбежной войне и сделали возможным чудо современного Израиля.

Более чем за двадцать лет до полета «Колумбии» судьба Рамона впервые переплелась с чудесной историей еврейского народа. В молодости он участвовал в дерзкой и чрезвычайно важной операции «Осирак» по уничтожению иракского ядерного реактора. Готовясь к заданию, Рамон проходил обучение и работал у израильского ученого Йоахима Йосефа, выжившего в Холокост. Его внимание привлек миниатюрный свиток Торы на полке в кабинете Йосефа.

Очень немногие из тысяч упомянутых в Генизе еврейских путешественников, приезжавших в Индию, добирались до Коромандельского берега, а дальше него не заплывал почти никто. Наш путешественник на многое пошел, чтобы возместить свои убытки». Но насколько далеко за Малабар он заплыл — до Короманделя, до Юго‑Восточной Азии или только до Шри‑Ланки — нам неизвестно.