Евреи празднуют Хануку. Они радостно сгрудились вокруг ханукального светильника, потирая руки в предвкушении подарков. Скорее всего, сейчас они не готовы задумываться о содержании средневекового литургического стихотворения. Поэтому мало кто из них запнется на самой, вероятно, загадочной строчке из «Маоз Цур»: «Повергни Красного в мрачную бездну». Кого, простите?

20 сентября 1888 года в небольшом городе Спасск под Рязанью родилась Елизавета Жиркова — будущая поэтесса Элишева, которая наряду с Рахелью, Эстер Рааб и Йохевед Бат‑Мирьям станет одним из ведущих женских голосов ивритской поэзии 1920–1940‑х годов. Она выросла в необычной семье: отец — русский православный учитель, позднее ставший книготорговцем, мать — обрусевшая ирландка‑католичка из семьи, осевшей в России во времена Наполеоновских войн

Зингер сберегал мудрость и дух иудаизма, при этом его произведения в традиционном еврейском мире, из которого вышел этот писатель, сочли бы неприемлемыми. В каком‑то смысле его произведения сами балансировали на грани, отделяющей секулярные тексты от религиозных, снова и снова побуждая нас подходить к жизни созидательно

Путешествуя в 1966 году по Израилю, Стейнбек нашел то, чего, по его мнению, не хватало на родине. Он встретил людей, полных патриотизма, верных своей стране, охотно служащих в армии, — разительный контраст с тем, что он видел в американской молодежи, представители которой, по его словам, «жгли повестки, поскольку война во Вьетнаме была невыносимой»

Шекспир, как и все люди, был дитя своей эпохи. Но если он где‑нибудь и поднимается выше стандартных клише того времени, то это в «Венецианском купце». Учитывая историю слова «шейлок», наверное, президенту Трампу не стоило бы использовать его в публичной речи. Но не вините в этом Шекспира. Вините тех читателей, которые читают его не так, как следовало бы

Католический священник Йозеф Франц фон Аллиоли, живший в XIX веке, в свое время пользовалось немалой известностью. Этот уроженец немецкого города Зульцбах был специалистом в области семитских и классических языков и больше всего прославился шеститомным переводом Ветхого и Нового Завета. Но Аллиоли был не просто любителем иврита, знакомым с современной литературой на этом языке, а не только с Библией и раввинистическими текстами. Он был еще и незаурядным ивритским поэтом

Вопрос о происхождении книги Коэлет — один из самых сложных в библеистике. Традиционно она приписывается царю Шломо (Соломону), но эта атрибуция выглядит проблематичной: лингвистические особенности (например, наличие арамеизмов, персизмов и, по мнению ряда исследователей, грецизмов), синтаксическая структура и общее философское содержание указывают на более позднюю редакционную основу

В чем же секрет притягательности книги Рут спустя тысячи лет? Наверное, в ее универсальности. Формальный анализ показывает техническую сторону: «как это сделано». Но за мастерской формой стоит нечто, близкое каждой эпохе: вера в то, что добродетель не остается бесплодной. Книга Рут — маленькая история, которая вписалась в Большой замысел. И художественная форма позволила этой идее зазвучать легко и убедительно

В том‑то и дело, что Янкель, главный персонаж‑еврей, вовсе не отрицательный герой! Напротив — он единственный, кому на самом деле доверяет Тарас Бульба, а ведь Тарас вроде бы герой положительный — если мы имеем дело с героическим эпосом. Он появляется в критические моменты, чтобы... помочь презирающему его главному герою. Он спас старшего брата Тараса — Дороша, выкупив его из турецкого плена.

Ицхок‑Лейбуш Перец — один из столпов идишской литературы. По словам Рут Вайс, статей и монографий о одном Переце написано больше, чем о любых двух других идишских писателях, в том числе о двух классиках, Менделе Мойхер‑Сфориме и Шолом‑Алейхеме. В честь Переца называют школы, улицы, достопримечательности, издательства, детские дома; в Нижнем Манхэттене есть даже площадь Переца. Его имя носят различные еврейские культурные организации в Европе, Северной Америке и Израиле

Не волновало великого барда положение евреев в современной ему Англии (тем более, считалось, что их и нет в Англии уже несколько веков). И никакого скрытого смысла в монологе Шейлока не было. Его вычитали те, кому хотелось, чтобы он, этот второй, «юдофильский», смысл, был. Но, увы…

Крылова переводили на идиш много и охотно. Этим переводам присущи особые черты, не встречающиеся более нигде в еврейской литературе. В РНБ собрана самая представительная в мире коллекция переводов крыловских басен. И многие из этих переводов настолько хороши, что заслуживают если не отдельного рассказа о себе, то уж во всяком случае внимания читателей