Эти нападавшие не говорят на новоязе нынешнего либерального истеблишмента, не называют себя антисионистами, не занимаются осуждением политики Израиля, не выступают за права палестинцев, не пытаются политкорректно называть евреев израильтянами. Они, как и поколения погромщиков до них, просто «охотятся на евреев». Как говорила одна пережившая Холокост, «когда кто‑то говорит, что хочет вас уничтожить, поверьте ему с первого же слова»

До нас дошло не так много мемуарных текстов, написанных евреями‑ашкеназами в начале Нового времени. Рассказ Гликель о своей жизни — единственное известное на сегодняшний день произведение подобного рода, написанное еврейской женщиной. В нем на удивление ярко показана повседневная жизнь евреев в немецких землях, а потому оно представляет неизменный интерес как для ученых, так и для обычных читателей

Нам в свое время много рассказывали о войне, потому, наверное, эти рассказы о бомбежках и похоронках стали для многих из нас почти банальными. Но пережившие войну ходили среди нас. И они, живые свидетели, меня лично поражали всегда больше, чем любые рассказы. Как они это пережили, как смогли сохранить себя, а в себе — веру в человека, вот что поражало в моих выживших, прошедших через немыслимое

В начале 1970‑х он стал неотъемлемой частью Того‑Чего‑Не‑Может‑Быть — независимого еврейского движения в СССР. Он любил всю жизнь Израиль, но не уезжал, даже не пытался. Будто чувствовал, что тут без него прервется цепь. Он был связующим звеном между тем, подпольным еврейством СССР — и нынешним, структурированным и вполне легальным. Не ворчал, не предавался сладкой ностальгии, а просто жил как всегда — с любопытством

Летние отпуска — время читать. И я решил рассказать вам о наших книжных новинках: о «Торе в переводе на современный русский язык», о 7-м томе книги «Эйн Яаков», о «Книге о воспитании» Шестого Любавичского Ребе, о романе Йохи Брандес «Сад Акивы» и книге Максима Биллера «Шесть чемоданов»

Закончив молитву, Ребе закрыл молитвенник и начал было движение рукой вверх — знак начинать петь. Но тут посмотрел вниз и увидел спящего малыша. Тогда, вместо взмаха, Ребе поднес палец к губам: тссс — и в полной тишине вышел из зала. Потом было много чего. Мне повезло, я видел его каждый день, часто по много часов. Были речи, молитвы, танцы. Но мой Ребе — прежде всего в ту первую пятницу, когда все «электричество», весь экстаз отменяются, если могут напугать одного‑единственного малыша.

Понятно, что крупные национальные регистры — это высокие шансы для представителей коренного этноса. Соответственно, у малых народов в конце ХХ века шансов было существенно меньше. И еврейские организации предпринимали огромные усилия для того, чтобы евреи сдавали свои данные в национальные регистры. Тридцать лет назад сдал и я...

Что же плохого в том, чтобы стремиться быть, например, самым добрым? Наше обычное стремление к «золотому стандарту» Рамбам не считает достоинством в повседневной жизни. Не стремись быть самым добрым, будь просто добрым. Добро должно быть умным, осмысленным. Ропшицкий ребе Нафтали говорил: «Надо быть добрым, умным и богобоязненным. Просто добрый может быть прелюбодеем, просто умный может быть вором, просто богобоязненный может быть дураком».

Восемь «одиночек» родом из России погибли за два месяца. Но в огромной стране поездки работников посольства заняли бы несколько дней, поэтому ЦАХАЛ обратился к раввинам. Хабад ведь есть везде — не только для общих радостей, но и в час общей беды. Раввины пошли в семьи мальчиков — 20‑летних героев. Плакали вместе, зажигали свечи, молились. Исполнили свой тяжелый долг.

И тут вдруг все быстро вернулось, поставив в один ряд Махачкалу и Гарвард. Разнузданная антиизраильская пропаганда и там, и здесь. И вновь дискомфорт быть евреем... Спираль этой истории, похоже, будет крутиться вечно. Никаких выводов я делать не стану. Просто запомню сам и расскажу детям: все равно мы евреи, так давайте будем евреями не вопреки врагам, не назло, а с удовольствием и радостью.

Поехал в Израиль на несколько дней. Это был чистый эгоизм — понимаю, что мне это нужно гораздо больше, чем Израилю... Пошел обнять старинного знакомого. Его сын находился на погранзаставе. Была не его смена, поэтому он спал. В тапочках выбежал на выстрелы…Парни прикрывали девочек, среди которых была и невеста Юваля. Говорят, он пристрелил четверых. Девочки спаслись. Невеста Юваля пришла на похороны в его тапочках…

Перед «акафот» стали приходить страшные новости из Израиля. Катастрофа. Какие тут танцы? На биму поднялся реб Берл. Он был не просто взволнован. «Мы знаем, что можем делать в этом месте в этот день в этой ситуации. Так уже было — 50 лет назад. Тогда Ребе нам сказал, что мы должны исполнять обычай танцевать с Торой больше, чем всегда — вложив в танец боль и надежду, веру и уверенность, и так победим!»