Сейчас, если иметь в виду голые факты о погромах как таковых, отчет Моргентау кажется достаточно правдивым. Но я помню, что, читая его впервые, сразу же наткнулся на странную фразу во вступлении: «Мы намеренно старались по возможности не употреблять здесь слово “погром” как имеющее слишком широкий спектр значений, от мелкого хулиганства до спланированных и четко организованных кровавых бесчинств». «Беспорядки» — этим словом планомерно заменяется в докладе «погром». Слова «погром», как я и подозревал, действительно старательно избегали, чтобы не бросить тень на польскую бюрократию и правительство.

В классическом труде «Агада и история» Йосеф‑Хаим Йерушалми описывал агаду как «книгу для философов и для народа, которая переиздавалась чаще и больше, чем любой другой еврейский текст, и чаще всего снабжалась иллюстрациями». В 1973 году, когда он работал над книгой, ему удалось насчитать не менее 3500 изданий Пасхальной агады. «Монашеская агада» явно отличается от всех прочих. 

Когда стало известно, что Мандельштам арестован за стихи о Сталине, друзья и близкие поэта поняли, что надеяться не на что. Да и раньше, до ареста, все, кто знал эти стихи, не сомневались, что он за них поплатится жизнью. А уж после ареста... Следователь прямо угрожал расстрелом не только автору крамольного стихотворения, но и всем «сообщникам» (то есть тем, кому Мандельштам его прочел)... И вдруг произошло чудо.

Если вы не любите свой народ в его дурных проявлениях, горе вам! Вы окажетесь заражены высокомерием тайного общества евнухов, от которых нельзя ждать ни плодов, ни обновления. Так любите же свой народ, как мы, евреи, любим свой! Любите свой искаженный народ – и тогда вы должны будете проникнуться его бедами и начнете исцелять от них, от мании насилия, плеонексии, страсти грабить ближнего, порабощать друг друга, желания быть хоть маленьким да начальником.

К концу ХХ века сложилась парадоксальная ситуация, когда одни караимские общины – в Израиле и в Америке – считают себя частью еврейского народа, а другие, живущие в основном в Крыму и в Литве, категорически отрицают свою связь с народом Израиля и даже культивируют тюркские языческие обряды и обычаи, которым они приписывают центральную роль в караимской культуре.

80 лет назад по Германии и Австрии прокатилась волна антисемитских погромов, вошедшая в историю, как «Хрустальная ночь». В ночь с 9 на 10 ноября 1938 года были разрушены сотни синагог, тысячи еврейских лавок и офисов, десятки человек были убиты, тысячи евреев были отправлены в концлагеря.

Задолго до разрушения Храма евреи греко-римской диаспоры жили в условиях, похожих на те, с которыми евреи Эрец Исроэл столкнулись только после 70 года н. э.: они проводили большую часть своей жизни без Храма и жертвоприношений, невзирая на то, что ни Святыню, ни жертвенный культ никто еще не отменял.

«Еврейско‑арабские писатели, поэты и журналисты относились к разговорному языку с таким же пренебрежением, как их мусульманские и христианские коллеги, — рассказал мне еврейско‑иракский ученый Эли Тиман. Их представление о “красноречии” ограничивалось исключительно классическим арабским [фусха]. Мне кажется, что для общины это было трагедией, и этим объясняется чрезвычайно низкое количество еврейско‑иракских литературных памятников».

Утверждая, что евреи были изгнаны из Испании именно девятого ава, дон Абарбанель прежде всего хотел показать, что речь идет о столь же масштабной трагедии, как разрушение Храма.

Как только 22 июня корабль приблизился к берегам Тель‑Авива, Бен‑Гурион приказал открыть огонь. Приказ пришлось отдавать трижды. Первый солдат заявил, что он приехал в Палестину не для того, чтобы убивать евреев. Второй колебался, но потом тоже отказался. Третьим был Ицхак Рабин, который выполнил приказ. Артиллерийский снаряд попал в «Альталену», и она загорелась. В последовавшей за этим стычке погибли 16 членов «Иргуна» и три солдата АОИ.

Расстрел тринадцати осужденных по «делу ЕАК» не был последним. Спустя чуть более месяца казнили еще четырех «еврейских националистов», на сей раз тех, что были арестованы в Кузбассе.

Весь строй жизни еврейских местечек и одежда обитателей регламентировалась строгими предписаниями иудаизма. Но еврейский костюм – это в чем-то и костюм той области или страны, где жили евреи: двухтысячелетняя миграция накладывала отпечаток на внешний вид людей. Из действительно традиционной одежды в результате остался лишь талис, надеваемый во время молитвы, в праздники и по субботам.