Мы можем перенаправить свои животные инстинкты на что‑то другое. Мы можем возвыситься над борьбой за выживание. Мы способны уважать границы. Мы можем вырваться из своей среды обитания. Как сформулировал гарвардский нейробиолог Стивен Пинкер: «Природа не диктует, с чем нам мириться и как нам жить» — и добавил: «а если моим генам это не по вкусу, пусть проваливают ко всем чертям собачьим».

Если народ некоей страны подозревает своих лидеров в коррупции, страна не может эффективно функционировать в качестве свободного, справедливого и открытого общества. Примета правильно устроенного общества в том, что лидерство считают служением народу, а не способом получить власть, которой легко злоупотребить. Танах неутомимо учит, как важны в общественной жизни высокие требования к нравственному облику.

В иудаизме община — неотъемлемая часть духовной жизни. Для самых священных наших молитв требуется миньян. Когда мы празднуем или скорбим, то празднуем или скорбим всей общиной. Даже исповедуемся мы вместе. Шабат и Мишкан — два самых действенных способа создания общины. Лучший способ превратить разношерстную, недружную группу в команду — организовать, чтобы эти люди построили что‑то сообща.

Чем истовее мы верим, что Б‑г наказывает виновных, тем больше мы склонны прощать других. Чем меньше мы верим, что Б‑г наказывает виновных, тем озлобленнее мы становимся и тем больше мы склонны наказывать. Эта истина противоречит нашим интуитивным представлениям, но наконец‑то открывает нам глаза на глубокую мудрость Торы, помогающую нам строить гуманное и милосердное общество.

Невзирая на то, что после разрушения Второго храма больше не было ни Святилища, ни священнослужителей, совершавших соответствующие обряды, евреи нашли им замену, которая несет ту же функцию. Вклад Торат коаним в иудаизм — это, так сказать, «хореографическая» слаженность священности и уважения к авторитетам, помогающая евреям идти и «танцевать» вместе, в качестве народа.

Строительство Святилища имело основополагающую роль, так как предоставило сынам Израиля возможность что‑то дать Б‑гу в знак благодарности. Дарение представляет собой неотъемлемый элемент человеческого достоинства; это вытекает из предписания, согласно которому даже бедняк, полностью зависящий от благотворительности, обязан жертвовать на благотворительность. Оказаться в положении, когда ты можешь только получать помощь, но не можешь ничего дать, — значит лишиться человеческого достоинства.

Лучшее лекарство от антисемитизма — устроить так, чтобы люди почувствовали, каково приходится евреям. Лучшее лекарство от неприязни к переселенцам — помнить, что в глазах кого‑то мы тоже переселенцы. Воспоминания и умение поменяться ролью с другим — самые мощные инструменты в нашем распоряжении для исцеления от тьмы, порой заволакивающей людские души.

Спустя тридцать три столетия после того, как были дарованы впервые, Десять заповедей остаются самым простым и самым кратким руководством по созданию и сохранению идеального общества. Было перепробовано много альтернатив, и в большинстве случаев пробные попытки кончались слезами. По‑прежнему верен мудрый афоризм: «Когда все прочие способы не дали результата, прочтите инструкцию».

Иудаизм проводит четкое различие между древним врагом, которого больше не существует, и злом, которое воплощал в себе этот враг, — злом, которое в любое время в любом месте может разбушеваться снова. Зло никогда не умирает и, как и свобода, требует неусыпной бдительности. Нам заповедано помнить не ради прошлого, а ради будущего, и не ради мести, а ради ее противоположности: ради мира, свободного от мести и других форм насилия.

Еврейская история — в своем роде наиболее древняя из всех, но она вечно молода, и каждый из нас — ее участник. Она сообщает нам, кто мы и кем нам следует быть согласно надеждам наших предков. Рассказывание историй — могучий инструмент нравственного воспитания. Именно в Торе содержится откровение: народ, который рассказывает своим детям историю о свободе и связанных с ней обязанностях, останется свободным, покуда человечество живет, дышит и надеется.

Свобода в глубочайшем смысле, свобода делать то, что справедливо и угодно Г‑споду, не дается сама собой. Мы обретаем или теряем ее постепенно. Тираны в конечном счете сами навлекают на себя крах, тогда как люди, обладающие силой воли, мужеством и готовностью не соглашаться с единодушным мнением, обретают колоссальную свободу. Это и есть иудаизм: приглашение обрести свободу, сопротивляясь идолам и заманчивому зову сирен текущей эпохи.

Примета тех, кто совершает подлинный нравственный подвиг, часто именно такова: они сами не считают себя героями, совершившими нравственный подвиг. Они совершают свои поступки потому, что «так и должно поступать человеку». По‑видимому, слова «боялись Б‑га» означают здесь именно это. В Торе такими словами характеризуют тех, кто наделен нравственным чувством.