Как и почти все гиганты психоанализа и психологии прошлого века, Бек был евреем. Если сам Фрейд и другие авторы исписали массу томов, трактуя еврейство Фрейда и влияние этого обстоятельства на теорию психоанализа, то еврейство Бека, как правило, проходит незамеченным. Бек, практичный и застенчивый по складу характера, разработал метод, отводящий психотерапевту роль тренера и инструктора, а вовсе не громоотвода для конфликтов пациента

Вайнрайх предложил ашкеназ в качестве нового мифа о происхождении. Речь уже шла не о злоключениях пропавшей буквы бейз — в этой работе он прослеживал раннесредневековые корни идиша через неуловимую протогласную алеф. Он хотел показать, что евреи‑ашкеназы — самая большая, самая динамичная, самая плюралистическая еврейская община всех времен, особенно ее восточноевропейская ветвь, — никогда не жили в гетто. И добились ашкеназы не изоляции от христианского мира, а обособленности от христианства

Каково это — жить, зная, что твоя работа помогает уничтожать твой народ? Хедвиг — к тому времени она должна была жить в специально отведенных домах для евреев и носить желтый юденштерн, еврейскую звезду, — не могла не понимать, что, работая над словарем, пусть не напрямую, помогает нацистам вселять в ту часть мира, которую она больше всего любила, ненависть к ней самой

Вейцман, по‑прежнему лежа пластом, продиктовал Риве письмо без единой заминки, без единой поправки, как если бы текст вызрел в его голове давным‑давно. То было лаконичное обращение к мужчинам и женщинам, которые в тот миг в Тель‑Авиве пересекали финишную черту долгой эстафеты еврейской истории и куда более короткого, но многотрудного состязания, выпавшего на долю сионизма. Вейцман напомнил о двух тысячах лет, проведенных еврейским народом в изгнании, похвалил будущее временное правительство и вызвался быть ему полезным...

Генсбур — чужой среди своих, он наблюдает за происходящим со стороны, пребывает в вечном добровольном изгнании, сплетает интеллектуальные аллюзии с низменной дрожью восторга, обманывает шаблоны язвительным остроумием. Его громкие скандалы затмевали его талант, соединяя незамутненную чувствительность поэта-символиста с тревожными ноктюрнами романтического пианиста-виртуоза. Как сказал Франсуа Миттеран на похоронах Генсбура, он был «нашим Бодлером, нашим Аполлинером»

7 октября 2023 года во время нападения на Израиль в городе Офакиме погиб выдающийся советский физик, профессор университета Бен‑Гуриона Сергей Гредескул. Известие это потрясло научный мир. Но речь не только о крупном ученом и человеке, речь об исполненном предназначении, о счастливой, наполненной жизни, о том, какими путями шло прежде и какими идет сейчас научное знание.

В случае избрания Шейнбаум пополнит ряды немногих евреев за пределами Израиля, которые были избраны на высший пост в своем государстве. Шейнбаум также может стать первым евреем в истории, который возглавит страну с населением более чем 50 млн человек.

Щегольские костюмы и изящное пенсне контрастировали с пылким воинственным нравом Бернара Лазара. Хотя он был первым защитником Альфреда Дрейфуса и одним из первых французских сионистов — роли, тесно связанные друг с другом, — в наши дни о Лазаре почти забыли. Однако Лазар заслуживает внимания потомков: история его жизни рассказывает о стремлениях и ограниченности французских евреев на заре XX века

Ребе безусловно был цадиком, то есть святым. Я твердо верю, что он обладал определенными сверхъестественными способностями и что у него была связь с иным уровнем реальности. В его присутствии, во время йехидута или при других обстоятельствах, я всегда чувствовал, что в нем есть что‑то гораздо более глубокое, чем даже его видимый невооруженным глазом глубочайший интеллект...

Бейнарт, не будучи «философом» или изобретателем больших идей, был «чрезвычайно прилежен, педантичен» и «предан своей работе», «стремился к точности и аккуратности» в своих текстах. Но помимо культа тщательности за работами Бейнарта, конечно, стояла и концепция: герой сионистского подполья в подмандатной Палестине, он в своих исторических персонажах видел настоящих евреев и героев борьбы с гонителями, а в еврейской истории — «великое приключение».

«Прибежал я [как дежурный лагерный фельдшер] за шприцами в амбулаторию, а санитар полы драил в приемной. Бегу не разбираясь, где мыто, где не мыто, человек умирает. Слышу, мне в спину санитар: «Ишь разбегался, жид пархатый!» Я – шприцы на лавку, спокойно подхожу, беру у него из рук швабру, он отдает. Я ему этой шваброй вдоль хребта раза два протянул, молча взял шприцы и ушел».

Григорий Новак был и останется первым в истории тяжелой атлетики евреем-штангистом, установившим 111 мировых и всесоюзных рекордов, создавшим не имеющий аналогов в мире семейный аттракцион «Атлетическая поэма» и поднявшим за всю свою жизнь 80 железнодорожных составов