Две недели собираюсь с силами написать о «Левиафане». Хотя сам Андрей Звягинцев в различных интервью говорил, что его фильм непосредственно связан с известным сочинением Томаса Гоббса, невозможно отказаться от соблазна поразмышлять о фильме в ключе библейского мифа о Левиафане, Ките или Великом драконе, и уж тем более — в ключе интерпретации образа Левиафана книгой Зогар, а также постлурианских комментариев на Зогар (такой загадочный вектор — Гаон‑Комарно). Возможно, выражаться я буду непонятно — не обессудьте, формат фейсбука не запрещает формата «от Гоблина».
Итак, первый план «простого смысла» фильма — Государство злодеев, в роли которого совершенно оправданно выступает современная Россия, в лице местной власти с особым цинизмом и чудовищной жестокостью уничтожает простого хорошего человека, опираясь при этом на поддержку княжества тьмы — российской Православной церкви в ее нынешнем обличье. Преступная ложь и демагогия пронизывает все, что вершат эти мрачные силы. Казалось бы на первом месте социальный контекст произведения, хотя совершенно очевидно, что, как и говорил сам Звягинцев, его фильм — о человеке, о его природе, о его устройстве, а место и время — лишь средства для раскрытия основных идей автора. Средства избраны удивительно удачно — это, безусловно Россия, нынешняя и всевременная, и портрет Путина на месте, и злодей мэр, и православный иерарх словно срисованы с натуры. Что же здесь делает Левиафан? При всем моем уважении к друзьям и коллегам по фб как‑то не подымается у меня рука сказать о существе, давшем фильму название, негативно. Центральная сцена фильма — сын героя, прибегая плакать к его костям, словно ища его защиты, невольно заставляет подумать, что выбеленный временем скелет вызывает у него ощущение собрата по несчастью. Окаменелые кости на фоне потрясающе снятых пейзажей и красоты северных вод — останки разрушенных миров, которые Святой. благословен Он, творил и разрушал, говоря: «Эти милы мне, а сии — нет». И так построил Царь дворец на мусоре…
Учение о Левиафане в еврейской мистике — одно из самых сильных. драматичных и загадочных в еврейской мысли. Загадочных, наверное, потому, что вмещает в себя слишком многое — слишком мощное знание, которое тяжело постичь человеческому разуму и переварить человеческому сознанию. Это также трудно вынести и в эмоциональном плане, поэтому во имя сохранения своей психики, человек обычно вытесняет то, что не может принять в себя. Итак, мы изблевываем из себя Левиафана.
Что мы знаем о нем из Писания, кроме вольного пересказа Йова, 40‑41, героем «отцом Василием»? «В тот день накажет Господь мечом Своим тяжелым, и большим, и крепким Левиафана, змея прямобегущего, и Левиафана, змея извивающегося, и убьет чудовище, которое в море» (Йешаягу, 27:1). Что это? — одно из свидетельств Писания о войне с Левиафаном, но войне, которую ведет вовсе не человек, но Сам Всевышний. Всем, должно быть, известно, начало Книги Берешит — Пятый день Творения — «сотворил Бог великих Китов (Крокодилов, Левиафанов — тот же персонаж), — в написании «тниним» отсутствует буква йуд — по объяснению Раши, их было двое, но самку Всевышний убил и засолил для праведников мира Грядущего. И любимый сюжет из Бава Батра 74б — его оскопил, а самку засолил, а у Быка с тысячи гор самку заморозил, ибо очень большие зверушки эти во время соития угрожали разрушить мир. Но даже оскопленный Левиафан опасен Богу. «Вот Я — против тебя, Фараон, царь Египта, большой крокодил, лежащий среди рек его, сказавший: «Мне принадлежит река моя и я (сам) сотворил себя» (Йехезкель, 29:3). Ведь он «Левиафан, которого сотворил Ты, чтобы играть с ним» (Тегилим, 104:26) (эротическая коннотация, вопреки мнениям мудрецов, считавших. что самка потому и убита, чтобы не вызывать подобных ассоциаций в мистическом пространстве никуда не делась). Я здесь привожу ряд этих стихов, на которые написано множество истолкований, чтобы кратко обрисовать проблему. Мидраши, а за ними Зогар красочно описывают эту войну — войну Бога и Океана, ангелом которого является Левиафан. В нашей прошлой недельной главе Зогар также изображает это противостояние. Святой благословенный пробивает Левиафану голову, чтобы из нее хлынула вода, не даваю зверю (рыбе?) омрачать отделенный от тьмы свет. Что означают эти символы? И конечно, замечание Рашби в той же главе Бо — «ничтожно мало тех. кто постиг Творение в тайне Великого Левиафана».Очевидно, знание о нем не так легко обрести, и не так легко удержать. Возможно, оно опасно — для мира, который должен существовать, не мечтая вернуться к своему Источнику. Для человека, который хочет сохранить нормальную психику. Также возможно, знание о Левиафане в той или иной форме все же необходимо для нормальной психики. Как память о прошлом, как память о начале, как связь с Изначалием. Эта память ведет нас за границу Добра и Зла. Она ведет нас к черте, предшествующей этой границе, она заставляет вспомнить о тех разрушенных мирах, которые не смогли бы устоять в ограниченном рамками Творении. В Творении, где есть неумолимый закон справедливости, закон, разделяющий правых и виноватых.
Возвращаясь к фильму, первый слом в стане Добра, противостоящем Злу, происходит посредством предательства героини — Женщины. Ведь именно она (Женщина) пошла к Змею после распиливания Адама и Хавы. Именно Матронита оставила Малый лик после единения — что‑то в этом единении случилось не так (это реминисценция на Идру). Звягинцеву, скорее всего просто по художественному наитью, удалось схватить все проблемные точки цепи — борьба Бога и Левиафана, Зло, Женщина, предательство, закон и справедливость, ложь и власть тьмы. Убийство слишком большого света, чтобы на его место поместить тьму света малого. И вовсе не удивительно, что действующими лицами являются просто люди, народы мира, праведники и злодеи, потому что речь идет об истории Человека вообще. Еще до необходимости создать Израиль и открытую Тору. Речь идет о той Торе, которая была источником к Творению мира.
В общем, как я не отстранялась от языка каббалы, мне не удалось быть ясной. Фильм, по‑моему, удался. И, как настоящее искусство, стремящееся к Истоку, он получился грустным, ибо в Полноту входит не только Добро, но и «мера, имя которой Зло» (Сефер га‑Багир, 162). А ведь и правда, в фильме показана не только подавляющая власть государства, и не только друзья, поодиночке предающие героя, но и просто люди, готовые воспринимать зло как высшее благо. И ведь они не только в современной России — в самой природе человека заложена эта готовность. И, наверное, она в нашем понимании Имени, счет которого «человек». Это уже каббала, но в этом великая проблема будущего Человека, и великая надежда на раскрытие иного — спасительного аспекта этого Имени…
