Письма Любавичского Ребе, в которых затрагивается тема утраты и скорби

13 тишрея 5728 (17 октября 1967) года

Бруклин, Нью‑Йорк

Ариэлю Шарону

Мир и благословение

Я был глубоко опечален, когда прочел в газете о трагической гибели Вашего замечательного юного сына, да покоится он в мире. Нам не дано понять пути Творца. Вы уцелели во время войны и бедствия — более того, Вы стали одним из тех, кому наш народ, сыны Израиля, обязан победой над врагами, когда «малочисленные победили многочисленных». И вот в это время в Вашем собственном доме произошла страшная трагедия. Впрочем, неудивительно, что людям не дано понять пути Творца, который бесконечно превосходит любого из нас. Нас же не удивляет, что маленький ребенок не в силах понять пути великого, уважаемого престарелого мудреца, несмотря на то что разница между ними конечна и преодолима.

Разумеется, все это ни в коей мере не уменьшает горя и страданий. Поэтому, невзирая на разделяющее нас расстояние, я хочу принести Вам свои соболезнования.

На первый взгляд может показаться, что мы далеки не только географически, так как даже не знакомы и не слышали друг о друге до Шестидневной войны, когда Вы стали знаменитым и прославились как военачальник и защитник нашей Святой земли и ее жителей. Однако в соответствии с основополагающим, глубоко укоренившимся древним принципом, согласно которому все евреи — родственники, Ваша слава лишь проявила то, что существовало и прежде, — взаимосвязанность всех евреев, живущих как в Святой земле, так и в диаспоре. Именно это побудило меня написать эти слова Вам и Вашей семье.

Еще одной причиной, побудившей меня написать Вам, стало колоссальное воодушевление, охватившее многих наших еврейских братьев, когда Вы возложили тфилин около Стены Плача. Ваш поступок получил широчайшую известность и отозвался в самых широких еврейских кругах по всему миру.

Даже когда речь идет о такой страшной трагедии, как Ваша, одним из способов утешения — и это даже нечто большее — является идея, выраженная в традиционном тексте, который произносит скорбящий, — тексте, освященном многими поколениями Торы и еврейской традиции: «Да утешит вас Всевышний вместе с другими скорбящими о Сионе и Иерусалиме».

На первый взгляд непонятно, какое отношение имеют скорбящие о Сионе к человеку, оплакивающему кончину кого‑то из близких. Однако, если вдуматься, становится ясно, что внутренний смысл этой фразы несет величайшее утешение. Скорбь о Сионе и Иерусалиме является общей для всех сыновей и дочерей Израиля, где бы они ни находились. Разумеется, те, кто живет в Иерусалиме и своими глазами видит Стену Плача и руины Храма, ощущают это сильнее, чем те, кто находится далеко; однако даже на большом расстоянии они чувствуют величайшую боль и скорбь в связи с разрушением. Точно так же горе каждого еврея или еврейской семьи разделяет весь народ. Это само по себе служит источником утешения. Ибо, как говорили мудрецы, народ Израиля является единым целым.

Еще одним утешением должно быть следующее. Мы совершенно уверены, что Всевышний отстроит руины Сиона и Иерусалима, соберет еврейских изгнанников со всех концов земли, послав праведного Машиаха, и приведет их в радости, дабы они увидели радость Сиона и Иерусалима. Точно так же мы твердо уверены, что, когда речь идет об отдельных людях, потерявших близких, Всевышний исполнит Свое обещание: «Оживут мертвецы твои, восстанут мертвые тела! Воспряньте и торжествуйте, поверженные в прахе». И тогда мы возрадуемся истинной радостью и воссоединимся благодаря грядущему воскрешению мертвых.

И, наконец, третий момент. Что касается Сиона и Иерусалима, то римляне, а до них вавилоняне получили власть лишь над камнем и деревом, серебром и золотом физического Храма, но не над его внутренней духовной природой, которую каждый еврей чувствует в своем сердце; народы над ней не властны, она бессмертна. Это справедливо и в отношении наших личных утрат: смерть властна лишь над телом из плоти и крови, над нашим физическим существованием. Душа же бессмертна. Когда человек умирает, она возносится в мир Истины.

Дай Б‑г, чтобы Вы и Ваша семья не знали больше боли и утрат и чтобы Вы нашли утешение в своей дальнейшей деятельности по защите нашей Святой земли, о которой сказано: «Земля, о которой Г‑сподь, Б‑г твой, печется, очи Г‑спода, Б‑га твоего, непрестанно на ней» (Дварим, 11:12), а также в соблюдении заповеди тфилин (тем более что каждая заповедь влечет за собой другую заповедь).

С уважением и благословением.

25 элуля 5738 (27 сентября 1978) года

Бруклин, Нью‑Йорк

Семье Зиппель

Милан, Италия

Мир и благословение

В эти дни милосердия, [когда в синагогах читают] слихот Слихот — молитвы о прощении за грехи перед ближним — Примеч. ред. , когда заканчивается [еврейский] год и мы готовимся к следующему, надеюсь, что мои слова принесут вам немного утешения.

Существует множество вещей и событий, которые человеческому разуму трудно понять. Среди них есть и такие, которые, хотя и можно понять умом, трудно принять на эмоциональном уровне. Прежде всего это касается смерти кого‑то из близких.

Вместе с тем Творцом и Владыкой вселенной каждому еврею предписано, что все, связанное с трауром (авелут), должно быть ограничено по времени, хотя в период траура естественно и правильно дать выход боли и скорби в связи с невосполнимой утратой, ибо это соответствует природе, которой Б‑г наделил человека.

После того как заканчиваются все предписанные периоды траура — первые три дня глубокой скорби и слез, семь дней (шива), тридцать дней (шлошим) и т. д., — запрещено придерживаться траурных обычаев сверх этого дозволенного срока. И поскольку это повеление Творца и Владыки вселенной, очевидно, что речь идет о Б‑жественном предписании, исполнить которое по силам любому еврею. Ибо Б‑г не требует невозможного от Своих созданий и изначально наделил каждого необходимыми способностями и силой, чтобы исполнить все предписания, перечисленные в Торе, именуемой истинным учением, поскольку она истинна и реалистична во всех своих учениях и предписаниях.

Следовательно, те, кто считает, что постепенное ослабление траура может привести к тому, что душа усопшего обидится, глубоко ошибаются. Дело обстоит прямо противоположным образом: излишняя скорбь родных и близких не идет на пользу душе, пребывающей в мире Истины и видящей, что она стала причиной неправильного поведения их родных и близких, оставшихся на земле. Неправильного — ибо оно не соответствует букве и духу Торы.

Разумеется, существует и вполне рациональное объяснение сказанному выше. Душа, как известно, бессмертна. Считать, что проблемы тела могут как‑то повлиять на жизненную силу и существование души, являющейся чисто духовной сущностью, нелогично и противоречит здравому смыслу. Единственное, что может сделать болезнь или несчастный случай, — это ослабить или даже разорвать связь, соединяющую душу и тело в единое целое, когда душа покидает свое временное жилище в этом мире и возвращается в свой родной мир чистой духовности, в мир вечности.

Не нужно объяснять, что с точки зрения души речь идет об освобождении из «темницы» — тела. Все то время, что душа связана с телом, она страдает и занимается физической деятельностью, чуждой ее чистой духовной природе. Разумеется, оставшиеся в живых родные и близкие должны скорбеть в связи с расставанием души [с телом] и ее вознесением на небо, поскольку физически этого человека больше нет на земле и его больше нельзя увидеть, услышать, обнять. Всего этого очень не хватает. Однако душа сохраняет все свои способности и, как объясняется в наших святых книгах, реагирует на поступки и чувства своих родственников, разделяя их радости и горести и наслаждаясь их добрыми делами, особенно совершенными в ее память. Она молится и заступается за родных и близких, оставшихся на земле.

Иными словами, расставание с телом — огромное преимущество для души, восходящей на новый уровень… Когда родные и близкие усопшего скорбят о его уходе, это в какой‑то степени печалит и его душу тоже.

Есть, однако, еще один момент, причиняющий боль душе, покинувшей тело. Пока душа пребывает в теле, она активно участвует во всех поступках тела, связанных с Торой, заповедями и добрыми делами, совершаемыми здесь, на земле. И поскольку все это связано с физическими действиями и материальными объектами, душа, вернувшись в свою небесную обитель, больше к этому непричастна и может лишь наслаждаться плодами Торы, заповедей и добрых дел, совершенных на земле, когда она пребывала в теле. Поэтому душа вынуждена зависеть от родных и близких, исполняющих ради нее заповеди и делающих добрые дела. Это служит ей источником истинного наслаждения и позволяет взойти на более высокий духовный уровень.

Подводя итоги: неудивительно, что человеческий разум не может постичь пути Всевышнего и не понимает, зачем Он забирает человека, который всю жизнь творил добро и нес в мир Б‑жественный свет, распространяя Тору и заповеди, если он мог заниматься этим еще многие годы. Это совершенно неудивительно, ибо человек — сотворенное существо, ограниченное во всех отношениях.

Поясню это на простом примере. Маленький ребенок не в силах понять мысли и поступки великого мыслителя, хотя и тот и другой — люди, и вся разница между ними связана исключительно с разницей в возрасте, образовании и зрелости. Более того, вполне может случиться, что со временем ребенок даже превзойдет этого ученого, который когда‑то тоже был маленьким. Поэтому если это неудивительно в отношении ребенка и ученого, между которыми существует лишь относительная разница, то тем более когда речь идет об абсолютной и непреодолимой разнице между человеком и Творцом.

Кроме того, мы знаем, что Б‑г — воплощение доброты и блага и что «в природе доброго — творить добро», а также что Б‑г справедлив и беспристрастен. Это одна из основ веры, подробно разъясненная и в Письменной, и в Устной Торе. Следовательно, можно быть уверенным, что все, что ни делает Г‑сподь, — к лучшему.

Также нужно помнить, что душа, пребывающая в мире Истины, ждет и надеется, что все добрые дела, совершенные ею на земле, которые она делала бы и дальше, если бы Б‑г отпустил ей больше лет в этом мире, будут продолжены в ее память ее родными и близкими. И, разумеется, она ожидает, что траур не будет длиться дольше предписанного времени, поскольку это противоречит учению Торы.

Сказанное выше касается в первую очередь такого человека, как Вы, — воспитанного и воспитывающего своих детей согласно Торе, которую называют Учением Милосердия, чье главное правило «возлюби ближнего, как самого себя» и которая полагает долгом и привилегией каждого еврея распространять Тору и заповеди, не жалея сил, и исполнять все предписанное Торой в радости; человека, являющегося воплощением всех этих качеств.

О предметах, упомянутых в этом письме, можно говорить еще долго. Однако я уверен, что сказанного вполне достаточно, в соответствии со словами Писания: «Преподай мудрому, и он станет еще мудрее; вразумляй праведного, и он преумножит знание» (Мишлей, 9:9).

С уважением и благословением,

М. Шнеерсон