Плач верующего человека
Напоминая слова мудрецов «все, что ни делает Г‑сподь, к лучшему», Ребе в то же время неизменно подчеркивал, что это не означает, что мы должны объяснять и оправдывать все, что делает Всевышний. Нужно искать просвет, однако объяснять, почему небо затянуто тучами, — не нашего ума дело.
В религиозном контексте это может показаться вовсе не очевидным. Если все, что ни делает Г‑сподь, к лучшему, разве не обязаны Его верные слуги всячески оправдывать и обосновывать Его деяния, ища и находя объяснение для любых природных и человеческих катаклизмов?
На этот вопрос Ребе отвечал ясно и недвусмысленно: «Нет, не обязаны и не должны».
В 1956 году, после бойни в Кфар‑Хабаде, рабби Шнеерсон написал письмо популярному израильскому писателю Элиэзеру Штейману, лауреату Государственной премии Израиля (1963) и литературной премии им. Бялика (1959). В этом письме <…> Ребе, среди прочего, коснулся библейского рассказа о гибели двух сыновей Аарона — Надава и Авигу: «И взяли сыны Аарона, Надав и Авигу, каждый свой совок, и положили в них огня, и возложили на него курений, и принесли пред Г‑спода огонь чуждый, какого Он не велел им. И вышел огонь от Г‑спода, и пожрал их, и умерли они пред Г‑сподом. И сказал Моше Аарону: это то, что говорил Г‑сподь, когда сказал: близкими ко Мне освящусь и пред всем народом Я прославлюсь. И умолк Аарон» (Ваикра, 10:1‑3). Согласно Талмуду, Моше хотел сказать следующее: «Когда Святой, благословен Он, творит суд над посвященными Себе, Он внушает трепет, возносится и прославляется» , ибо люди говорят: если так Он поступает с праведниками, то грешников, несомненно, ждет еще более суровое наказание. В своем письме Ребе объяснил, как можно прочесть этот отрывок в свете недавней трагедии:
Некоторым хотелось бы объяснить страшную трагедию в Кфар‑Хабаде в качестве примера «близкими ко Мне освящусь». Однако это объяснение бесполезно. Ибо и в том случае это объяснение является неявным и необъяснимым. Все, что мы из этого учим, — что подобные проявления Б‑жественного существуют. Но все, что мы можем, — это сопоставить две непостижимые трагедии, однако ни в коем случае не объяснить их. Поэтому в нынешней ситуации следует поступить, как сказано: «И умолк Аарон» .
В 1974 году, в ходе очередного собрания, состоявшегося вскоре после того, как в страшной аварии погибли пятеро жителей Кфар‑Хабада, в числе которых оказался уважаемый всеми поселковый раввин Шнеур‑Залман Горелик, Ребе сказал: «Мой тесть как‑то заметил человеку, который пытался объяснить Катастрофу: не наше дело искать оправдание Б‑гу».
За этими резкими словами последовала «смягчающая» декларация веры:
Не нужно объяснять, что эти слова не противоречат вере. Напротив, недовольство означает глубокое убеждение, что есть Тот, кем можно быть недовольным, Тот, кто отвечает за все, что происходит в этом мире; и, наконец, что Он нас слышит и о нас заботится.
Если же кого‑то удивляет, что можно высказываться подобным образом («не наше дело искать оправдание Б‑гу»), то похожие высказывания мы находим уже в Талмуде.
«Почему их называют мужи Великого собрания? Потому что вернули венец на старое место. Пришел Моше и сказал: “Б‑г великий, сильный и грозный” (Дварим, 10:17). Пришел Ирмеяу и сказал: идолопоклонники бесчинствуют в Его Святилище, где же грозность Его? И не стал говорить “грозный”. Пришел Даниэль и сказал: идолопоклонники порабощают детей Его, где же сила Его? И не стал говорить “сильный”. Но эти пришли и сказали: напротив! В том‑то и сила Его, что смиряет Он гнев Свой и милует злодеев. А грозность Его в том, что, если бы не страх перед Святым, благословен Он, как мог бы один народ существовать между семьюдесятью народами?»
Талмуд спрашивает: «А как могли пророки говорить так, отменив то, что установил Моше?» И отвечает: «Сказал рабби Ицхак, сын рабби Эльазара: поскольку они знали, что Святой, благословен Он, любит истину, то не стали кривить душой» . Видя, что эти Б‑жественные атрибуты никак не проявляются в этом мире, они не смели упоминать их в своих молитвах, ибо это означало бы говорить о Нем неправду.
Это справедливо и в других случаях. Видя совершенно необъяснимую вещь, мы должны говорить правду — что это совершенно необъяснимо… Поэтому мы и плачем .
Давид Ривлин, в начале семидесятых годов бывший израильским генеральным консулом в Нью‑Йорке, рассказал о том, как в начале шестидесятых посетил Ребе вместе с Моше Шаретом, вторым премьер‑министром Израиля: «В какой‑то момент Ребе сказал нечто, что навсегда осталось в моей памяти и до сих пор глубоко меня трогает. Мы говорили о похищении Эйхмана и суде над ним , как вдруг Моше Шарет заговорил о Холокосте. Ребе сказал, что после войны некоторые религиозные лидеры требовали, чтобы его тесть, шестой Любавичский Ребе, вместе с ними резко осудил тех, кто после Холокоста потерял веру в Б‑га. Шестой Ребе был решительно против, поскольку бывают обстоятельства, особенно если речь идет об истинно верующем, когда он должен признать, что совершенно ничего не понимает. И тогда он имеет право бросить вызов Б‑гу и спросить Его: как Ты мог это допустить?»
Именно эта способность плакать при виде человеческих страданий и принципиальный отказ смириться или «объяснить» зло всегда отличали величайших еврейских лидеров, начиная с праотца Авраама. Когда Авраам молил Всевышнего пощадить жителей Сдома, он, среди прочего, бросил вызов Творцу: «И подошел Авраам, и сказал: неужели Ты погубишь праведного с нечестивым? Неблагопристойно Тебе делать подобное, чтобы погубить праведного с нечестивым и чтобы праведный был как нечестивый; неблагопристойно Тебе это! Неужели Судья всей земли не учинит правосудия?» (Берешит, 18:23‑25).
Позже Моше предпочел помнить о человеческих страданиях и сочувствовать им, вместо того чтобы согласиться с изначальным Б‑жественным планом. Согласно одному толкованию, показав Моше Неопалимую купину, Б‑г хотел объяснить ему смысл человеческих страданий: «Что наверху и что внизу, что было и что будет» . Однако Моше отказался, как сказано: «И закрыл Моше лицо свое» (Шмот, 3:6) — он не хотел объяснять и оправдывать страдания. Как бы мучительно это ни было, он предпочел сохранить эту часть своей человеческой природы, проявляющуюся при виде страданий другого человека.
В ходе одного из особенно эмоциональных выступлений в Ошана раба 5744 (20 сентября 1983) года Ребе даже заявил, что единственная причина (если это можно назвать причиной), почему человеческие страдания не могут быть поняты разумом, — чтобы у человека не осталось другого способа принять и осмыслить боль, кроме как искренне и от всего сердца взывать к Б‑гу, требуя, чтобы Он раз и навсегда уничтожил всю боль и все мучения, ускорив приход Машиаха и окончательное Избавление.
Процитировав мистический трактат, пытающийся объяснить смысл еврейского изгнания, начавшегося с разрушения Храма, когда весь еврейский народ оказался в рассеянии, Ребе сказал:
Прошло уже девятнадцать веков, полных страданий, а мы так и не удостоились Избавления. Несмотря на все объяснения о пользе изгнания, все равно остается вопрос: Б‑г всемогущ, Он не знает никаких ограничений, почему же Он не находит способа избежать суровых испытаний и уж тем более жестокости и страданий?
Нам было сказано, что мы должны поверить — хоть это и непостижимо, — что в один прекрасный день мы все поймем и возблагодарим Б‑га за Его «суровость». Нам было сказано, что это такая глубокая тайна, которая будет раскрыта, только когда придет Машиах. Разумеется, сегодня на этот вопрос нет и не может быть ответа.
Зачем нужны все эти страдания? Б‑жественная Шхина страдает в изгнании <…> каждый еврей страдает в изгнании, и все становится только хуже. Каждый день мы страдаем больше, чем накануне.
Судя по всему, единственное объяснение этого сокрытия: Б‑г хочет, чтобы каждый искренне, от всего сердца взывал к Нему: «Каждый день мы тоскуем о Тебе!» Если бы человек был способен хоть как‑то объяснить изгнание, он бы примирился со своей болью и не молился бы о приходе Машиаха от чистого сердца, до тех пор пока хотя бы частица его души уверена, что изгнание — это благо .
Нет никаких сомнений, что сам Ребе реагировал на страдания именно так — от всего сердца взывал к Творцу.
Несмотря на то что для мировоззрения Ребе были характерны оптимизм, вера и радость, а его энтузиазм неизменно заражал и воодушевлял окружающих, 9 адара‑алеф 5752 (13 февраля 1992) года Ребе публично выразил боль в связи с трагическим происшествием. За неделю до этого жительница Краун‑Хайтс Пеша‑Лея Лапин, мать четырех маленьких детей, возвращалась домой из лавки, куда обычно ходила за покупками. Внезапно на нее набросился мужчина, попытавшийся ее изнасиловать. Женщина оказала сопротивление, и тогда он ударил ее ножом. От полученной раны Пеша‑Лея скончалась. На следующий день тысячи хасидов во главе с Ребе проводили ее в последний путь. После того как мимо пронесли гроб, рабби Шнеерсон еще долго стоял на улице; было видно, что он страдает.
Когда закончилась неделя траура, Ребе обратился к многочисленной толпе, собравшейся в штаб‑квартире Хабада в Бруклине. Хасиды были потрясены его речью, в которой было столько чувства и боли. Ребе буквально дрожал; трясся даже пюпитр, за которым он стоял.
Вот небольшой отрывок из этого выступления Ребе:
То, что произошло, — несомненное мученичество — совершенно непостижимо! Нет никого, к кому можно обратиться за разъяснением. Все мы, включая меня, одинаково озадачены. К чему же нам спрашивать? Вопросы все равно останутся…
Еще много лет — если не исполнится пророчество «Оживут мертвецы Твои, восстанут умершие! Пробудитесь и ликуйте, покоящиеся во прахе» (Йешаяу, 26:19) — дети будут терять своих матерей. Своим детям они будут рассказывать, как им не хватает матери. Они скажут, что она удостоилась освятить Имя Творца.
Хватит, довольно! Неужели недостаточно всех страданий, всего мученичества, что мы уже претерпели!
Проходит еще один день, еще одна неделя, еще одно мгновение — а Машиах все не приходит. Мы говорим и кричим: «Доколе?!» Сколько нам еще ждать в изгнании? И что же происходит на наших глазах? Ради освящения Имени погибла еще одна еврейка! Дети лишились матери!!!
Дай Б‑г, чтобы нам больше никогда не пришлось говорить об этом, чтобы Избавление настало немедленно! Покоящиеся во прахе встанут и возликуют, и те, кто умер, освящая Имя, первыми удостоятся воскрешения. И тогда эта молодая женщина снова встретится со своими детьми и с радостным сердцем будет растить их дальше.
Да произойдет это прямо сейчас, безотлагательно!
Это было одно из многочисленных выступлений, когда Ребе изливал свою боль, порождаемую бесчисленными человеческими страданиями, и отчаяние, что изгнание все не кончается и не кончается.
В изгнании рабби Шнеерсон никогда не чувствовал себя умиротворенно. Более того, однажды он воскликнул: «Мы не можем оставить Б‑га в покое, пока Он не пошлет нам Машиаха!»
Именно в этом состояла суть сказанного Ребе супругам Таугер, чей сын погиб в авиакатастрофе — самолет компании «Пан Американ», следовавший рейсом № 103, был взорван террористами над шотландским городом Локерби.
Когда убитые горем родители пришли на традиционную воскресную раздачу долларов, секретарь Ребе представил их как «родителей, чей сын погиб год назад в авиакатастрофе самолета “Пан Американ”, которые хотят получить благословение».
Ребе благословил их, пожелав, чтобы «отныне у вас и всей вашей семьи были только хорошие новости». Тогда убитая горем мать спросила: «Как нам жить дальше после случившегося?» Ребе ответил: «После всего, что выпало на долю нашего поколения, мы не в силах понять, в чем смысл трагедий… Мы не знаем соображений [Всевышнего]. Однако поскольку мы видели, что произошло, и видим, что Б‑г до сих пор так и не ответил, единственное, что нам остается, — еще настойчивее требовать: Машиах должен прийти прямо сейчас… Он должен дать ответ на все вопросы!»
Затем Ребе протянул им доллар, чтобы они пожертвовали его на благотворительность в Англии, и благословил их: «Дай Б‑г, чтобы больше у вас не возникало вопросов».
Настойчиво требовать, чтобы Машиах пришел прямо сейчас, — именно так Ребе поступал, когда ему казалось, что невозможно понять, почему Б‑г «допустил» ту или иную трагедию. Это позволяло ему излить мучительную боль и горе в искренней молитве, идущей из глубине души; в требовании, чтобы Б‑г наконец понял: Машиах должен прийти прямо сейчас, безотлагательно!
Что бы Ребе ни делал, движущей силой всей его деятельности являлись надежда и тоска по миру, в котором не будет ни боли, ни страданий, — миру, который возникнет, когда придет Машиах. Семена этой всепоглощающей надежды и тоски были посеяны еще в детстве, когда, живя на Украине, он видел страдания и притеснение своих братьев.
В письме второму президенту Израиля Ицхаку Бен‑Цви Ребе писал:
Уже в то время, когда я был ребенком, ходившим в хедер, и даже еще раньше, в моей голове возник образ грядущего Избавления — избавления народа Израиля из изгнания; избавления, когда в мире больше не будет страданий, гонений и резни .
В этом письме Ребе процитировал одно из пророчеств Йешаяу: «И скажешь ты в тот день: благодарю Тебя, Г‑споди, за то, что, хотя и гневался Ты на меня, гнев Твой утихает, и Ты утешаешь меня» (Йешаяу, 12:1). Ребе объяснил, что, будучи ребенком, мечтал о таком утешении, которое мог предложить только Всевышний: когда евреи смогут оглянуться назад, увидеть все лишения и страдания долгого изгнания — и возблагодарить Б‑га за то, что в конечном счете все это оказалось к лучшему.
С тех пор, видя бесконечные страдания — будь то личная, национальная или общемировая трагедия, — Ребе неустанно напоминал, что мир изменится к лучшему и что мечта об этом мире должна вдохновлять нас жить дальше. Ибо, говоря языком мидраша , когда придет Машиах, все исцелятся — слепые, глухие, хромые, недужные. Не будет даже смерти, как сказано: «И отрет Г‑сподь Б‑г слезы со всех лиц» (Йешаяу, 25:8).
Да произойдет это вскорости, в наши дни! 
Время утешать
Время утешать
