Предисловие
В жизни каждого человека происходят тяжелые события, когда трудно найти нужные слова, непонятно, что делать, как поступить, — в такие моменты мы потрясены и растерянны.
Многие из нас чувствуют подобное, когда происходит что‑то трагическое — в нашей жизни или в жизни близких людей. Ощущая скорбь и душевную боль, человек не понимает, как с этим справиться. Как реагировать на случившееся? Как превозмочь горечь утраты и преодолеть связанное с этим чувство собственного одиночества? Если эти вопросы будут оставаться без ответов, внутреннее переживание и скорбь могут завести человека в тупик.
Разумеется, вера в то, что наша жизнь находится в надежных руках Высшей силы и имеет смысл, является большим утешением в случае трагедии и утраты. Однако в тяжелые моменты возникают закономерные и сложные вопросы: можно ли спорить с Б‑гом или сетовать на Его пути? Имеем ли мы право скорбеть, если верим, что Б‑г справедлив, а души наших близких не исчезают со смертью тела?
Если, как учат мудрецы, истина состоит в том, что «дурное с неба не спускается» , то куда нам обратиться, чтобы понять смысл случившейся беды? Если же мы найдем смысл в своих страданиях и так или иначе сможем примириться с горем — не означает ли это, что мы оправдываем тот факт, что мир полон страданий?
Эти проблемы обсуждались нашими мудрецами на протяжении всей еврейской истории; их выводы отражают различные подходы. Одни полагали, что перед лицом страданий, невзирая на объяснимую слабость, нужно хранить веру. Другие, напротив, считали возможным выражение самых разных эмоций, порой даже в ущерб безусловной вере.
К счастью, наше поколение удостоилось неповторимого, выдающегося лидера — Любавичского Ребе, рабби Менахема‑Мендла Шнеерсона, благословенной памяти, который был воплощением непоколебимой веры в Б‑га и величайшей любви к людям. На протяжении сорока лет своего руководства Ребе приходилось реагировать на множество трагических событий, происходящих в жизни еврейского народа.
«Время утешать» — книга, которая является сборником ответов Ребе людям, которые обращались к нему за советом в связи с различными трагическими событиями в их жизни, и в то же время — его рекомендациями, как следует поступать в подобных случаях. Ответы Ребе сочетают величайшую веру в Б‑га и искреннее сочувствие к людям. В переписке с людьми, потерявшими близких, Ребе утверждал, что то, что случается, — часть Б‑жественного плана и все, что происходит, — к лучшему. В то же время он понимал переживания людей и принимал их проявления. Согласно рабби Шнеерсону, между проявлениями веры и человеческой слабости нет противоречия. Благодарность за то, что мы живы, которая нередко соседствует со скорбью, и неуклонная вера могут подчас сочетаться с сомнениями в справедливости путей Творца.
Надеюсь, читатели, которым пришлось пережить тяжелую утрату, а также те, кто размышляет, как следует относиться к потере близких, найдут на страницах этой книги утешение и разумный совет.
Мендл Калменсон
Глава 1. Общая утрата
Один из самых тяжелых моментов, связанных с потерей кого‑то из близких, — ощущение, что мы остались наедине со своим горем и никто не может разделить с нами боль утраты.
Это ощущение усиливается из‑за того, что в окружающем мире все остается по‑прежнему, он продолжает жить своей обычной жизнью, словно не замечая, что в нашей вселенной возникла зияющая пустота, порожденная смертью близкого человека. Чувство глубочайшего одиночества может облегчить только осознание солидарности с другими людьми — понимание, что наша утрата, будучи безусловно личной, является общей для всех.
В октябре 1967 года, через несколько месяцев после Шестидневной войны, в семье Ариэля Шарона, прославленного израильского генерала и будущего премьер‑министра, случилось страшное несчастье. Гур, одиннадцатилетний сын Шарона, играл на улице с приятелем. Мальчики, дурачась, наводили друг на друга старый автомат, хранившийся в доме генерала. В какой‑то момент приятель прицелился Гуру в голову и нажал курок.
Услышав выстрел, Шарон выскочил из дома и увидел Гура, лежащего без сознания в луже крови. Генерал понимал, что рана смертельна, однако, все еще надеясь, взял мальчика на руки, остановил проезжающую машину и отвез его в ближайшую больницу. Через некоторое время Гур скончался на руках отца.
В первую неделю траура (шива) Шарона посетил раввин‑хабадник. В комнате толпилось множество генералов и политиков. Убитый горем Шарон отвел раввина в сторону и спросил: «Вы ведь верующий, да? Объясните, как это могло случиться?» Единственное, что мог посоветовать раввин: написать Любавичскому Ребе и попросить его ответить на этот вопрос. «Зачем мне ему писать? Он же меня не знает», — произнес Шарон. «Ребе чувствует боль каждого еврея», — ответил раввин.
Уехав от Шарона, раввин связался с Ребе и передал ему вопросы, терзавшие Шарона. Рабби Шнеерсон сразу же написал Шарону письмо, где содержались такие слова:
Я был глубоко опечален, когда прочел в газете о трагической гибели Вашего замечательного юного сына, да покоится он в мире. <…>
На первый взгляд может показаться, что мы далеки не только географически, так как даже не знакомы и не слышали друг о друге до Шестидневной войны, когда Вы стали знаменитым и прославились как военачальник и защитник нашей Святой земли и ее жителей. Однако в соответствии с основополагающим, глубоко укоренившимся древним принципом, согласно которому все евреи — родственники, Ваша слава лишь проявила то, что существовало и прежде, — взаимосвязанность всех евреев, живущих как в Святой земле, так и в диаспоре. Именно это побудило меня написать эти слова Вам и Вашей семье. <…>
Даже когда речь идет о такой страшной трагедии, как Ваша, одним из способов утешения — и это даже нечто большее — является идея, выраженная в традиционном тексте, который произносит скорбящий, — тексте, освященном многими поколениями Торы и еврейской традиции: «Да утешит вас Всевышний вместе с другими скорбящими о Сионе и Иерусалиме».
На первый взгляд непонятно, какое отношение имеют скорбящие о Сионе к человеку, оплакивающему кончину кого‑то из близких. Однако, если вдуматься, становится ясно, что внутренний смысл этой фразы несет величайшее утешение. Скорбь о Сионе и Иерусалиме является общей для всех сыновей и дочерей Израиля, где бы они ни находились. Разумеется, те, кто живет в Иерусалиме и своими глазами видит Стену Плача и руины Храма, ощущают это сильнее, чем те, кто находится далеко; однако даже на большом расстоянии они чувствуют величайшую боль и скорбь в связи с разрушением. Точно так же горе каждого еврея или еврейской семьи разделяет весь народ. Это само по себе служит источником утешения. Ибо, как говорили мудрецы , народ Израиля является единым целым .
Ребе напомнил Шарону главную истину: мы не одни. Еврейский народ — единое целое. Наши личные радости являются радостями всего народа, наши утраты — всеобщей утратой.
Глава 2. Бессмертие души
Помимо ощущения одиночества, один из самых мучительных моментов скорби — чувство невосполнимой утраты. Тот, кого мы знали и любили, порой всю жизнь, больше не с нами.
Потеряв любимого человека, бывает трудно продолжать жить дальше с болью безвозвратной утраты. Пустота, охватившая душу, может подавить и лишить сил.
Для верующего лучшим источником утешения служит знание, что пустота и утрата, которые оставляет смерть, — только временные. Один из основополагающих принципов еврейской религии — вера в воскрешение мертвых, которое произойдет в мессианскую эпоху, как предсказывали еврейские пророки . Однако, пока этого не случилось, дорогие и близкие люди уходят из нашей жизни. Как продолжать жить дальше без них — в новой реальности?
В общении с людьми, оплакивающими кончину кого‑то из близких, Ребе неизменно подчеркивал, что в духовном плане эта утрата — не навсегда, как это нам подчас кажется.
В прошлой главе мы процитировали письмо Ребе Ариэлю Шарону, где рабби Шнеерсон привел традиционное выражение соболезнования: «Да утешит вас Всевышний вместе с другими скорбящими о Сионе и Иерусалиме». По мнению Ребе, эти слова подчеркивают: горе скорбящего разделяет вся община. В том же письме Ребе пояснил, что в этой фразе, сравнивающей личное горе с общенациональным горем скорбящих о Сионе и Иерусалиме, заключены еще две идеи, которые могут послужить утешением.
Мы совершенно уверены, что Всевышний отстроит руины Сиона и Иерусалима, соберет еврейских изгнанников со всех концов земли, послав праведного Машиаха, и приведет их к радости, дабы они увидели торжество Сиона и Иерусалима. Точно так же мы твердо уверены: когда речь идет об отдельных людях, потерявших близких, Всевышний исполнит Свое обещание: «Оживут мертвецы твои, восстанут мертвые тела! Воспряньте и торжествуйте, поверженные в прахе» . И тогда мы преисполнимся истинной радости и воссоединимся благодаря грядущему воскрешению мертвых.
И, наконец, третий момент. Что касается Сиона и Иерусалима, то римляне, а до них вавилоняне получили власть лишь над камнем и деревом, серебром и золотом физического Храма, но не над его внутренней духовной природой, которую каждый еврей чувствует в своем сердце; народы над ней не властны, она бессмертна. Это справедливо и в отношении наших личных утрат: смерть властна лишь над телом из плоти и крови, над нашим физическим существованием. Душа же бессмертна. Когда человек умирает, она возносится в мир Истины .
В 1978 году в письме миланскому еврею, потерявшему всю семью, Ребе писал:
Единственное, что может сделать болезнь или несчастный случай, — это ослабить или даже разорвать связь, соединяющую душу и тело в единое целое, когда душа покидает свое временное жилище в этом мире и возвращается в свой родной мир чистой духовности, в мир вечности .
Во время публичного выступления 13 апреля 1973 года Ребе трогательно говорил о евреях, погибших в годы Катастрофы:
Меч и ружье, огонь и вода поражают лишь тело из плоти и крови или связь между душой и телом, но не могут причинить душе никакого вреда. Если вы спросите разумного человека: что важнее — душа или тело? Что для вас дороже? Что вы станете защищать в первую очередь, чья боль волнует вас сильнее? — он, несомненно, ответит: душа важнее.
Чему это учит нас? Души любимых, которых мы когда‑то знали, тех, кого послали в Освенцим и убили за то, что они евреи, — их тела погибли, однако души их живы. Душа жива через день после Освенцима, через год после Освенцима, в следующем поколении после Освенцима… Душа будет жить вечно .
В 1960 году Ребе встречался с группой студентов колледжей. В числе затронутых вопросов оказалось и еврейское отношение к смерти. Ребе объяснил:
На иврите смерть называют гисталькут («уход»). Это значит, что смерть — не конец, но лишь восхождение с одного уровня на другой. Когда человек исполняет свое жизненное предназначение, он «умирает», то есть восходит на более высокий уровень. Иными словами, смерть — не окончание жизни, но часть процесса, в ходе которого в нашей духовной жизни появляется новое измерение. Это соответствует научному принципу сохранения материи, согласно которому ничто материальное не может быть уничтожено. Стол или кусок железа можно разломать на части, сжечь и т. д. Однако ни в одном из этих случаев материя стола или куска железа не исчезает. Она лишь принимает другую форму.
То же самое происходит и в духовном плане. Наша духовная сущность (душа) не может исчезнуть. Она лишь меняет форму или возносится на другой уровень.
Именно поэтому неправильно говорить о «жизни после жизни» , поскольку происходящее после смерти — продолжение жизни. До 120 лет жизнь происходит на одном уровне, когда же нам исполняется 121, 122, 123 года — она продолжается на другом уровне, и мы совершаем свое восхождение в духовных мирах, поднимаясь все выше и выше .
Вечером 31 декабря 1952 года на рабби Яакова‑Исраэля Зубера, главу любавичской ешивы в Бостоне и раввина общины «Бейт а‑мидраш а‑гадоль» («Большой дом учения») в Роксбери, штат Массачусетс, напали хулиганы и избили его до смерти. Человек, который не просто выжил в сталинской России, но и сумел сохранить свою веру, трагически погиб, оказавшись в «безопасной» Америке. Для участия в его погребении Ребе послал из Нью‑Йорка своих представителей, а затем связался с семьей раввина. Через несколько месяцев Хана Зубер (в замужестве Хана Шарфштейн), дочь рабби Зубера, приехала с матерью в Нью‑Йорк на личную аудиенцию (йехидут) с Ребе. Между девушкой и рабби Шнеерсоном сразу же возникло взаимопонимание, и их отношения продолжались долгие годы.
К несчастью, через пять лет после гибели отца Ханы у ее матери, Златы Зубер, случился инсульт, и на следующий день она скончалась. Совершенно убитая, Хана обратилась с просьбой к Ребе о личной аудиенции, в ходе которой рассказала о своей мучительной неизбывной душевной боли и попросила совета, как справиться со своим горем. Отвечая, Ребе напомнил Хане суждения, о которых писал в своем письме, адресованном ей после смерти матери:
Каждый, кто верит в Б‑га, верит и в бессмертие души. Подобный же принцип был обнаружен и в материальном мире. Современная наука считает абсолютной истиной, что материя не исчезает. Это тем более верно, когда дело касается духовного мира, особенно если речь идет о душе, которую никоим образом не может задеть смерть тела .
Ребе понимал силу боли, которую испытывают люди, потерявшие родного или близкого человека, ту страшную пустоту, которую они ощущают из‑за невозможности коснуться, обнять, поговорить с тем, кто умер. Однако, подчеркивал рабби Шнеерсон, если мы вспомним, что наиболее важная часть наших отношений с теми, кого мы любим, была связана с их душевными качествами — «характером, милосердием, добротой, то есть качествами души, а не тела», то боль утраты покажется не столь мучительной. Суммируя мнения Ребе, можно сказать: если мы любим человека, то любим, прежде всего, его личность и характер, то есть душу, которая не может исчезнуть.
Когда у моего дяди, рабби Ицхака Ворста, в аварии погиб двухлетний сын, учение Ребе послужило ему огромным утешением. Позже рабби Ворст написал книгу: «Почему? Размышление о потере любимого человека», в которой поделился с теми, кто тоже терял близких, мыслями Ребе, которые могли бы умерить их боль.
В подтверждение рабби Ворст предложил свою аналогию. Представим, как работает телевидение. Передатчик посылает звуки и изображения в виде волн, которые принимает и расшифровывает принимающее устройство. Иногда принимающее устройство ломается, в таком случае изображение на экране и звуки, идущие из телевизора, больше не отображают слова и действия, закодированные в виде волнового сигнала. Однако ни с передатчиком, ни с волнами при этом ничего не случается, они остаются прежними. Проблема только с принимающим устройством, которое больше не способно преобразовать эти сигналы в изображение и звук. Мы можем представить, говорит рабби Ворст, душу в качестве «передатчика» — то есть источника нашей личности, характера, мыслей, эмоций, поступков, а тело — в качестве «принимающего устройства». Смерть тела никак не отражается на цельности нашей души и не мешает ее самовыражению, которое можно сравнить с волновым сигналом, посылаемым передатчиком. Просто у нас больше нет возможности принимать эти сигналы.
Утешению, связанному с тем, что мы знаем о бессмертии души, может помешать наша неспособность в полной мере осознать идею сугубо нематериальной жизни. Поэтому у нас возникает множество сбивающих с толку вопросов и сомнений по поводу пребывания души в Грядущем мире: что происходит с нашими любимыми в загробном мире? Страдают ли они? Что чувствует душа, «лишенная» физического существования, и т. д.
В упомянутом выше письме миланскому еврею Ребе описал ощущения, которые испытывает душа, покинув наш мир:
Не нужно объяснять, что с точки зрения души речь идет об освобождении из «темницы» — тела. Все то время, что душа связана с телом, она страдает и вынуждена заниматься физической деятельностью, чуждой ее чистой духовной природе… Иными словами, разлука с телом является для души величайшим преимуществом и восхождением .
Эту тему Ребе развивал и в других письмах:
После смерти душа может в полной мере наслаждаться духовными благами близости к Творцу. Это, несомненно, утешительная мысль .
В этом и других письмах Ребе повторял мысль рабби Моше бен Маймона (Рамбам, Маймонид), величайшего еврейского философа XII века:
Знай же: подобно тому как слепцу не понять, что такое цвета, и не понять глухому, что такое звуки, а скопцу (не понять) чувственного влечения, так телам не постичь наслаждений душевных. Как рыбам неведом огонь, потому что их жизненной средой является стихия, противоположная (огню), так в материальном мире неведомо наслаждение мира духовного. Воистину, у нас (в этом мире) нет иного наслаждения, кроме удовольствия телесного, получаемого при посредстве внешних чувств от пищи, напитков и совокупления. Все остальное для нас небывало и неведомо и непостижимо при поверхностном размышлении, но только после исследования углубленного. И такое естественно, ибо нам, пребывающим в материальном мире, доступны лишь его низкие, мгновенные наслаждения. В то же время наслаждения душевные постоянны, вечны и непрерывны, и нет никакой связи и сходства между ними и между наслаждениями (телесными). И такое наслаждение невыразимо словами и ни с чем не сравнимо, как сказал пророк (царь Давид). Изумленный величием блага и его возвышенностью, он сказал: «Как велико Твое благо, которое Ты сокрыл для боящихся Тебя» (Теилим, 31:20)
. Об этом сказал Йешаяу: “Никто кроме Тебя, Г‑сподь, не видел того, что Ты уготовил надеющимся на Тебя” (Йешаяу, 64:3), то есть благо, которое не было явлено ни одному пророку и которое зримо лишь Б‑гу, предназначил Он для человека, который надеется на Него. Сказали мудрецы: “Все пророчества говорят лишь о днях Машиаха, но Грядущий мир не видел никто, кроме Тебя, Б‑же”» (Брахот, 34а).
“].
Глава 3. Связь между душами
Разумеется, знание, что душа жива, свободна и наслаждается благами, многократно превосходящими все, что мы можем представить в своем физическом состоянии, в некоторой степени утешает нас. Но как же связь между скорбящим и усопшим? Ведь она теперь разорвана, не так ли? Несомненно, осознание того, что любимый человек пребывает сейчас в «лучшем» месте, приносит нам успокоение, но как это понимание помогает заполнить страшную пустоту, возникшую вместо отношений, которых больше нет?
В своей переписке с людьми, потерявшими близких, Ребе утверждал, что между живыми и мертвыми остается неразрывная духовная связь, которая существует не только в теории, но дана нам в ощущениях. Это динамичные отношения, и их можно развивать и укреплять.
В письме женщине, потерявшей на войне мужа, рабби Шнеерсон писал:
Связь между людьми, особенно между мужем и женой или родителями и детьми, имеет преимущественно духовную, а не физическую природу. Это означает, что пуля, граната или болезнь могут причинить ущерб телу, но не духу или душе. Физическая связь между двумя людьми может порваться… но не их духовные отношения .
В качестве иллюстрации этому утверждению можно привести следующую историю, которую рассказал рабби Нахум Рабинович, иерусалимский хасид .
Однажды рабби Нахум ждал личной аудиенции у Ребе. В числе других ожидающих был мужчина, по виду явно богатый, который выглядел очень удрученным. Однако, когда он вышел из кабинета Ребе, всем показалось, что перед ними совсем другой человек — его лицо буквально светилось энергией и оптимизмом.
Заинтригованный, чем была вызвана столь резкая смена настроения, рабби Нахум узнал у секретаря Ребе, кто это был, и договорился о встрече с заинтересовавшим его человеком. Встретившись с ним, Нахум спросил, не согласится ли его собеседник рассказать о том, что произошло в кабинете.
Мужчина ответил:
— Недавно умер мой единственный сын. Когда это произошло, мне показалось, что жить дальше незачем. Я пошел к Ребе за утешением и советом. Ребе спросил, что бы я чувствовал, если бы мой сын жил в другой стране и не имел возможности связаться со мной, однако при этом мне было бы достоверно известно, что у него есть все необходимое, он ни в чем не нуждается и совсем не страдает. Я ответил, что в этом случае, хотя переносить разлуку было бы очень тяжело, я бы радовался за сына. Ребе продолжал: «Допустим, если бы вы могли отправить ему письмо или посылку, вы бы отправили?» — «Разумеется», — ответил я. «Но ведь это именно ваш случай! — воскликнул Ребе. — С каждой молитвой, которую вы произносите, вы посылаете весточку сыну. Каждое ваше пожертвование на благотворительность или учреждение, которое вы спонсируете, — “посылка” сыну. Да, он не может ответить. Но он очень ценит ваши слова и подарки».
Так же, когда после внезапной смерти новорожденного сына рабби Мордехай Сафрин и его жена Фрейда пришли к Ребе в поисках утешения, рабби Шнеерсон сказал им: «Помните: вы больше не можете видеть своего сына, но он вас видит».
После смерти Раши Ганцбург, молодой женщины, скоропостижно скончавшейся в 1969 году во второй день праздника Суккот , в письме ее дочери‑подростку, полном сочувствия, Ребе объяснял, что, совершая добрые дела в память о матери (особенно если речь идет о поступках, сделанных благодаря материнскому воспитанию), девочка не только сможет связаться с мамой, пребывающей в лучшем мире, или «посылать ей посылки», но позволит ей и в дальнейшем присутствовать и сохранять влияние в нашем мире:
Связь между живыми и душами усопших сохраняется, ибо душа бессмертна и вечна, и она видит и наблюдает за всем, что происходит с теми, кто связан с ней и был ей дорог. Поэтому каждое доброе дело доставляет ей духовное наслаждение, особенно когда речь идет о заслугах тех, кого она учила и воспитала так, что в результате они совершили упомянутое доброе дело. Иными словами, душа причастна к поступкам, совершенным вследствие воспитания, которое она [при жизни] дала своим детям; тем, на кого смогла повлиять .
В письме к юной дочери Ганцбург Ребе привел отрывок из трактата Мишны «Поучения отцов» («Пиркей Авот»), где перечисляются как положительные, так и отрицательные моменты, которые приносит душе расставание с телом:
Миг раскаяния и добрые дела в этом мире стоят больше, чем вся наша жизнь в Грядущем мире; миг духовного блаженства в Грядущем мире стоит больше, чем вся наша жизнь в этом мире (Авот, 4:17). Поэтому душа не только радуется избавлению от тела, но в то же время скорбит, понимая, что, оставшись в этом мире, могла бы достичь большего. Поэтому, когда близкие, оставшиеся в этом мире, делают добрые дела в память об усопшем, это идет на пользу его душе и служит ей утешением.
О том же Ребе написал и Ариэлю Шарону:
Каждое доброе дело, совершенное в соответствии с волей дарующего жизнь, то есть Святого, благословен Он, доставляет душе [усопшего] дополнительную радость, засчитывается ей в заслугу и помогает ей .
В другом письме рабби Шнеерсон остановился на этом суждении подробнее:
Расставание с телом — огромное преимущество для души, восходящей на новый уровень… Но то, что родные и близкие страдают от утраты, в какой‑то степени печалит и душу усопшего тоже.
Есть, однако, еще один момент, причиняющий боль душе, покинувшей тело. Пока душа пребывает в теле, она активно участвует во всех поступках тела, связанных с Торой, заповедями и добрыми делами, совершаемыми здесь, на земле. И поскольку все это связано с физическими действиями и материальными объектами, душа, вернувшись в свою небесную обитель, больше к этому не причастна и может лишь наслаждаться плодами Торы, заповедей и добрых дел, совершенных на земле, когда она пребывала в теле. Поэтому душа вынуждена зависеть от родных и близких, исполняющих ради нее заповеди и делающих добрые дела. Это служит ей источником истинного наслаждения и позволяет взойти на еще более высокий духовный уровень .
9 августа 1982 года, в ходе очередного собрания в годовщину смерти его отца , Ребе также развил эту тему:
Когда наступает годовщина смерти (йорцайт), мы вспоминаем душу усопшего, пребывающую в мире Истины, которая познала величие того, что может быть достигнуто в этом, физическом, мире. Об изучении Торы сказано: «Не на небесах она». Алтер Ребе объяснял, что любое новое толкование, выход из неразрешимой прежде проблемы и вынесение галахического решения возможны только для человека из плоти и крови, живущего в нашем мире.
Это справедливо и в отношении заповедей, которые не могут быть исполнены в Мире грядущем, поскольку сама идея заповеди заключается в том, чтобы связать материальный объект этого мира с духовным миром, тем самым превратив его в источник Б‑жественного света в материальном мире.
Поэтому понятно, что после смерти душа усопшего оказывается в ситуации, когда ей необходимы действия оставшихся здесь, на земле, у которых есть возможность действовать в качестве «агентов» души и совершать ради нее конкретные поступки .
Похожие мысли находим в письме к Фрадель Зильбершторм, матери школьного учителя, убитого террористами в 1956 году во время нападения на израильский поселок Кфар‑Хабад:
Сегодня мне сообщили, что в Кфар‑Хабаде был заложен первый камень новой школы, которая будет построена там в память убитых, да отомстит Всевышний за их кровь. Мне было приятно узнать, что Вы присутствовали и приняли участие в этом мероприятии. Будучи верующей женщиной, Вы, безусловно, знаете, что душа — частица Всевышнего и потому бессмертна. Поскольку душа приходит в тело ради того, чтобы сделать материальный мир лучше и чище, из этого следует, что когда мы вспоминаем о душе усопшего в связи с конкретным поступком, то в этом случае душа, так сказать, побеждает смерть, поскольку она сохраняет влияние в материальном мире. Это доставляет душе величайшее наслаждение .
Вскоре после Шестидневной войны Ребе велел хасидам, живущим в Израиле, позаботиться о вдовах и сиротах павших израильских солдат. Позже он писал о важности этой миссии — что, глядя с небес на землю, погибшие отцы и мужья будут рады узнать, что их жены и дети окружены заботой. Главное для павшего солдата, писал Ребе, — быть уверенным, что его дети вырастут достойными людьми .
Таким образом, добрые дела могут стать источником утешениям для скорбящих — конкретные поступки помогут заполнить пустоту, возникшую после смерти любимого человека. Более того, такие поступки приносят успокоение душам усопших и позволяют родным и близким сохранять отношения с любимыми, ушедшими в лучший мир. 
Письма о деловой жизни, достатке и заработке
Письма о деловой жизни, достатке и заработке
