Душа‑амфибия

А сыны Израиля шли посуху среди моря.

Шмойс, 14:29

Все сущее на земле имеет свое соответствие
в пучинах морских.

Талмуд, Хулин, 127a

Земля и море — зеркальное отражение друг друга, но одновременно это два совершенно разных мира. Оба они — питательная среда жизни и дают приют и пищу миллиардам существ. Оба — сложные экосистемы, образованные взаимодействием минералов, растительности и животных, в результате чего формируется «пищевая цепочка» и складывается многоступенчатая лестница жизни. Но несмотря на сходство этих двух миров, они во многом различны — и особенно ярко это различие проявляется в том, как именно населяющие их живые создания взаимодействуют со средой своего обитания.

Человек — вселенная в миниатюре, микрокосм, утверждает Мидраш Танхума (Пкудей, 3); в человеке найдется параллель всему сущему в большом мироздании. И, тем самым, в человеке представлены оба мира: мир обитателей суши и мир моря — они как бы образуют два разных аспекта внутреннего бытия человека.

Тайна глубины

Живущие на суше животные в подавляющем большинстве обитают на земной поверхности. Есть, конечно, скрывающиеся под землю на какую‑то часть суток или пребывающие там часть года, как есть и создания, очень редко показывающиеся на поверхности и даже проводящие под землей всю жизнь. И все же большинство сухопутных созданий живет на земле. Заметим, что сам физический контакт с ее поверхностью не есть нечто, без чего они не могут прожить долго. Обратим внимание, сколь редок непосредственный контакт наших современников с землей: они проводят боجльшую часть жизни в искусственных помещениях и пр.

Жизнь морских обитателей устроена иначе: они живут, целиком погруженные в свою стихию. И для большинства из них эта погруженность — вопрос жизни и смерти. Рыба, вынутая из воды, — не просто создание, вырванное из естественной среды обитания: это создание, лишенное контакта с родной стихией, оно обречено на скорую и неминуемую гибель.

На самом деле сухопутные создания не менее зависимы от земли, чем их водные собратья — от моря, они не могут жить без земли и ее ресурсов. А различие в том, как эта зависимость проявляется в их ежедневном, ежечасном и ежеминутном бытии. Для морских обитателей зависимость носит очевидный и постоянный характер. Морские животные не могут существовать вне их среды обитания; их жизнь жестко связана с источником, эту жизнь поддерживающим и обеспечивающим.

Почти полная идентификация морских обитателей с самой средой их обитания нашла отражение в законе Торы. Так, когда кто‑либо совершает погружение в микву, чтобы пройти ритуальное очищение, ничто не должно находиться между телом его и водой в микве; мельчайшая посторонняя частица, прилипшая к телу, лишает погружение очищающей силы. Однако это правило не распространяется на объекты, принадлежащие водной стихии, — на все, что взросло в воде, будь то рыба или любой продукт из нее. Все это не считается «промежуточной преградой» (хацица), а рассматривается как естественная часть самих вод.

Что до обитателей суши, они могут кормиться от земли, но, насытившись, тут же об этом забыть, ибо связь и зависимость их со средой обитания — почти косвенная. Так, обитатели суши могут жить долгое время, не отдавая себе отчета в том, что дает им пропитание: по крайней мере, всем своим поведением они могут игнорировать источник, их кормящий.

Учитывая это, мы поймем, каково значение двух составляющих — «обитателя суши» и «обитателя моря» — в человеке. В человеке присутствует часть, как бы автономная по отношению к истоку и предназначению его бытия. Его «сухопутное» «я» игнорирует факт, что душа — «искра Свыше, от Б‑га» (Иов, 31:2; Тания, гл. 2). Что жизнь дана ему как дар в каждый момент его бытия от Подателя жизни, ее Творца. А само существование каждого обретает смысл только в той мере, в которой согласовано с ролью в общем замысле Б‑жьем. «Сухопутное» «я» оценивает существование только в узких терминах личного «эго» и его индивидуальных желаний и порывов.

Но при этом в человеке присутствует и иная, «морская» составляющая — духовное «я», преодолевающее «эго» и «индивидуальность». Это «я» полностью устремлено к тому, чтобы каждое деяние и мысль были согласованы с высшими целями, ради которых им и получена эта жизнь. Когда это «я» проявлено, в жизни человека нет ничего, что не было бы связано с источником его существования. Каждый момент его жизни — свидетельство глубочайшей зависимости от источника, давшего ему жизнь и снабдившего всем необходимым для нее. Вся сущность такого человека обращена к этому истоку его существования.

Учители кабалы говорят: цадиким (праведники), живущие всю жизнь подобно «рыбе в море», целиком погружены в переживание Б‑жественной реальности. Для них связь с ней присутствует постоянно, и все их существование подчинено этому переживанию. Таков был Моше. Само имя его выражает «водную» природу души: «И назвала она его именем Моше и сказала: “Потому что из воды я вытащила его”» (Шмойс, 2:10). В Торе о нем сказано: «А человек этот, Моше, был скромнейшим из всех людей, что на земле» (Бемидбар, 12:3). Конечно же, Моше осознавал свою значимость. Конечно же, он знал, что его одного из всех живущих выбрал Б‑г, чтобы передать Свою мудрость и волю людям. Но при этом Моше не рассматривал присущие ему качества и таланты как «собственную» принадлежность, ибо — умалился, и его «я» было погружено в море Б‑жественной реальности. Его жизнь была лишь реализацией Б‑жественного плана, осуществляемого через него как через орудие. Притом — орудие, лишенное эгоистических устремлений. Моше был учителем, но когда он учил, «Б‑жественное присутствие говорило его устами» (Зогар, ч. III, 232a).

Рыба на земле

Сказанное вовсе не значит, будто наше «земное» «я» — наше ощущение себя личностью и индивидуальностью — должно быть искоренено или подавлено. Как таковая, «самость» еще не негативная черта. И лишь предоставленная самой себе, она ведет к развитию крайне негативных качеств. Но если человек пренебрегает развитием «акватического» сознания и поведения, если теряет из виду исток и цель своего существования — тогда, несомненно, его «самость» перерастает в эгоизм. И личностное начало превращается в абсолютную поглощенность собой, а индивидуальность оборачивается оторванностью от других и потерей корней.

Только когда мы погружаемся в море Б-жественной реальности, мы можем использовать «эго» в качестве положительной движущей силы, каковой оно, по сути, и является. Только в этом случае мы можем заставить работать на нас нашу неповторимость, чтобы это помогало нам исполнить жизненную миссию.

Очень точно это выражено в благословении Яакова его внукам, Менаше и Эфраиму. Слова, традиционно звучащие в русском переводе как «да расплодятся они весьма на земле» (Брейшис, 48:16), в оригинале можно читать как «да кишат они, как рыбы, среди земли». Слово Ве‑йидгу, употребленное в этом стихе, образовано от даг — рыба. Конечная цель человека — не только уподобиться «рыбе», но быть рыбой «посреди земли».

Понимая все это, мы осознаем глубинное значение того, что Красное море расступилось пред народом Израиля на седьмой день Исхода из Египта. Повествуя об этом чуде, Тора сообщает: сыны Израиля «шли посуху среди моря». На пути к освобождению от Египта и его языческой среды как в физическом, так и в духовном смысле мы обрели способность «идти посуху», то есть сохранить неповторимую индивидуальность каждого, и при этом «идти среди моря» — погрузиться в море всеобъемлющей и всепобеждающей вселенской истины истин.

Мудрецы (Сангедрин, 91б, а также Мидраш Танхума Бешалах, 10) подчеркивают: это раскрытие Красного моря перед нами было лишь первой ступенью длительного процесса, развертывающегося на протяжении всей истории нашего народа. А песнь Моше и Израиля, идущих по дну морскому, — лишь первая строфа той, что достигнет своей мелодической вершины с началом эры Мошиаха — конечной цели творения.

То, что море расступилось для нас, — своего рода прецедент. Он задал направление нашим дальнейшим многовековым усилиям, направленным на совершенный синтез моря и суши. Этому суждено осуществиться в мессианскую эру, когда «земля будет наполнена ведением Г‑спода, как воды наполняют море»(Ишаяу,11: 9).